Форумы на Наша-Life
Home user CP  
Календарь событий Найти других пользователей Часто задаваемые Вопросы Поиск  
Автор
Тема
Создать Новую Тему    Ответить
ColdMan2
(Member)

Зарегистрирован: Jul 2012
Проживает: Papua-New Guinea/Port Moresby
Написал: 53 сообщений

Оценка: 0 Votes

Линия жизни
Сообщение #1074471
Вот и почти уж пять лет прошло, как эта штука была написана. Пять лет почти, как я её тут на форуме потёр. И на компе заодно тоже. А всё не отпускает никак - особенно, если в очередной раз берусь Half-Life проходить по новой... В общем, спустя пять лет штука возвращается туда, где когда-то начиналась, на самый лучший форум на тему творений Valve. Может быть, это наконец и принесёт успокоение - совести, что ли.

Сначала - файлом. Плюс главы буду постить далее. С возвращением домой, штука!

P.S. Заодно говорю спасибо всем тем, без кого штука никогда бы не материализовалась на свет, а именно: Ведроиду, Flash_Haos'у, Шутнику и многим другим. Спасибо, ребят!
Прикрепленный файл: half-life fan-fiction.rar
Файл был скачан 16 раз(а).
Old Post 31-07-2012 19:33
ColdMan2 отсутствует Посмотреть данные 'ColdMan2' Отправить Приватное Сообщение для 'ColdMan2' Найти другие сообщения 'ColdMan2' Добавить ColdMan2 в Список Друзей
Править/Удалить Сообщение Ответить с Цитированием
ColdMan2
(Member)

Зарегистрирован: Jul 2012
Проживает: Papua-New Guinea/Port Moresby
Написал: 53 сообщений

Оценка: 0 Votes

Линия жизни
Сообщение #1074560
Часть I. Прошлое не лжёт.

1

Тишина. Та самая, про которую говорят - "оглушает". Но эта какая-то особенная, она не просто оглушает, она давит на тебя как пресс, и кажется, наступит такой момент, когда она тебя просто расплющит и все на этом закончится. Но мужчина лет 27, сидевший за столом в небольшой комнатке старого обшарпанного дома, уже давно привык, что так просто ничего не заканчивается. Что приходит рассвет, ночная тишина уступает место дневным заботам. Что все равно после очередной бессонной ночи наступает очередной день, в течение которого тебя могут убить раз десять самыми разнообразными способами. И так всегда, пока либо тебя не убьют, либо... либо... черт его знает, что. Хотя он и понимал, что ничто не может продолжаться вечно, представить себе какой-то логичный конец всего этого он не мог, как ни старался.
Не мог он и понять природу этих бессонных ночей, обязательно случавшихся по нескольку раз в месяц. Конечно, его сны ничем хорошим не отличались, но тем не менее, это было лучше, чем сидеть всю ночь в проклятой тишине и сквозь эту тишину слышать крики боли и ужаса, плач детей, трескотню выстрелов и грохот взрывов, вызванные из глубин памяти. И как он ни старался отогнать непрошенные воспоминания - каждый раз, когда начиналась бессоница, они начинали вылезать одно за другим. И ему оставалось как всегда сидеть за этим столом, пить паршивое пойло, которое заменяло теперь пиво, и, сжав зубы, ждать, когда настанет утро и призраки прошлого уберутся обратно до следующего раза.
Он машинально провел рукой по лицу. Трехдневная щетина настойчиво напоминала ему, что наконец-то появилось время побриться. Однако желания бриться почему-то совсем не было. Он был совсем не против щетины, мешков под глазами. Его вполне устраивала старая потрепанная форма. Все это давно стало привычкой...
Ну вот и рассвет. Он собрался с силами, встал из-за стола, надел потрепанную куртку неопределенного цвета, нацепил военную кепку и как всегда взял старый добрый АК-84НМ. У двери он остановился, что-то обдумывая, затем распахнул ее и решительно шагнул в начинающийся день...

********

...Едва выйдя за дверь, он в очередной раз пожалел, что у него нет штормовки. Старая куртка вроде была утепленной, но толи ветер здесь какой-то особенный, толи кое-кто сэкономил на материале при изготовлении. Как бы там ни было, холодный осенний ветер моментально пробрал его до костей, заставив поежиться и помянуть добрым словом изготовителей. Хотя о покойниках плохо не говорят... Все-таки, за столько лет ношения она ни в одном месте не порвалась, из нее даже ни одна нитка не торчала. Так что добрые слова можно приберечь на более подходящий случай.
Небо постепенно светлело и приобретало светло-серый оттенок, такой, как при пасмурной погоде. День вроде бы обещал быть ясным, однако здесь, в горах, предсказывать погоду, да еще и осенью - последнее дело. Всего минут за двадцать могут набежать тучи и обрушить на землю мерзкий холодный дождь.
Ему было наплевать на капризы погоды на то время, пока они были в лагере. Но возможность быть застигнутыми дождем при переходе через перевал его совершенно не радовала.
Он немного постоял на пороге, подождав, пока холод прогонит остатки усталости и неприятных воспоминаний, и неспешным шагом двинулся в сторону бараков.
Лагерь представлял собой кучку полуразвалившихся деревянных и глинобитных строений, покошенных, просевших, с прогнившими досками, с крышами в таком состоянии, что, казалось, их вот-вот снесет ветром. Тем не менее, с этим лагерем им повезло. Хотя бы тем, что не приходилось спать на камнях под открытым небом. Наличие пусть даже и гнилой крыши над головой хоть как-то облегчало и без того непростую жизнь.
********

Он миновал барак, в котором спали бойцы. Сразу за ним стояло строение поменьше, сильно просевшее и державшееся фактически на соплях. Это был импровизированный склад оружия и боеприпасов - советского и российского производства. Он никогда не доверял оружию Альянса. Немного получаешь удовольствия, когда в самый разгар боя оно заклинивает или взрывается у тебя в руках. Недаром кое-кто презрительно называл автоматы Альянса "перделками".
Однако проблема с боеприпасами становилась все более насущной. Старые российские патроны заменить было нечем, разве что производить их самим. Поэтому с некоторых пор он подумывал о том, как переделать свой АК-84 под стрельбу патронами Альянса. Эффект, конечно, будет уже не тот, но по крайней мере, останется уверенность, что оружие не откажет в самый неподходящий момент.
Погруженный в размышления, он не заметил, как подошел обрыву. Хотя скорее это был не обрыв, а просто крутой склон, с редкой сухой травой, изрядно размытый дождями и оползнями. Внизу, метрах в пятидесяти шумела река. Вдоль ее берегов кое-где торчали одинокие кусты терновника. И были там еще какие-то красно-зеленые растения. Красно-зеленые?... Он присмотрелся повнимательнее - так и есть, "божьи коровки". Научное название этих штук он слышал только один раз давным-давно, и уже успел забыть. Он с любопытством смотрел, как красно-зеленые "отростки" мерно покачиваются на своих... корешках, что ли. Любопытно, конечно, за ними издалека понаблюдать, но близко к ним подходить не стоит. Ему доводилось видеть, как из этих милых на вид "растений" буквально выпрыгивают красные жучки и как после этого через пару минут от человека остаются только кровавые ошметки. Серьезные, в общем, штучки эти "божьи коровки".
Он присел на корточки у обрыва и задумчиво уставился вдаль. Где-то там, на западе отсюда, плескалось море. Он невольно усмехнулся - "море"... С некоторых пор такие "моря" появились по всей планете. И произошли они, как это обычно бывает, от людской глупости. Какой-то умник предложил очередной способ борьбы с муравьиными львами, с этой напастью всех пустынь, степей и равнин. Вот и начали мы затоплять все низины водой из рек и водохранилищ. А чего добились? Муравьиные львы ушли в другие места, климат стал необратимо меняться, а в самодельных морях расплодилась живность, не менее проблемная, чем муравьиные львы. Самое интересное, что с каким упорством люди заливали все водой, с таким же упорством Альянс теперь эту воду осушает. И вот тянутся на сотни километров порты, пристани, стоят на на земле проржавевшие корабли. И муравьиные львы вернулись на старые места. Весело живется, ничего не скажешь.
Каждый раз, когда его посещали подобные мысли, он приходил к выводу, что в нынешней ситуации отчасти есть и вина людей. Пока мы испоганивали планету в попытках вытравить непрошенных гостей, кое-кто готовился к вторжению. Ко Второму, гораздо более страшному, чем Первое...
Его внимание привлекло какое-то движение метрах в двадцати ниже по склону. Средних размеров хедкраб карабкался вверх по склону, прямо по "сыпучке". Его лапки скользили по мелкой щебенке и песку, но он упорно продолжал движение. Первым инстинктивным желанием мужчины было пристрелить тварь, но потом все же разум пересилил отвращение. Этот мозгосос все равно умрет - если его сейчас не пристрелить, то потом его либо поймает орел, либо загрызет кто-нибудь из наземных. Как бы там ни было, но начинать день с убийства ему не хотелось. Поэтому он просто наблюдал как краб в отчаянной попытке зацепиться засучил лапками по склону. "Сыпучка" пришла в движение, и краб вместе с осыпающимися камешками и песком заскользил вниз. Обессилевший, видимо, краб, уже не сопротивляясь, просто скатывался по склону прямо к тому месту, где виднелись красно-зеленые отростки. "Божьи коровки" отреагировали моментально. Сразу пять-шесть жучков вцепились мертвой хваткой в тушку заверещавшего мозгососа. Расправа была короткой - всего секунд за пятнадцать "коровки" разорвали краба на куски. Еще через 20 секунд от краба осталось одно воспоминание. Насытившиеся жучки разбежались кто куда. Он знал, что через какое-то время они все "взорвутся" и таким образом выбросят споры. И из этих спор прорастут новые отростки.
Внезапно ожившая рация вывела его из задумчивости:
-Капитан, для вас срочное сообщение. - в голосе дежурного проскальзывало беспокойство.
-Понял, - коротко бросил мужчина и быстрым шагом направился к импровизированному оперативному пункту...

**** ****

Оперативный пункт был устроен в более-менее сохранившемся строении, построенном из шлакоблоков. Когда-то здесь было что-то вроде органов самоуправления граждан. Теперь на крыше была установлена небольшая спутниковая антенна, собранная собственноручно два года назад. У правой стены был установлен генератор (тоже самодельный), от которого питалась антенна и все оборудование в оперативном пункте.
Сам же оперативный пункт представлял из себя тесноватое помещение с узеньким окошком, вырубленным в одной из стен. Вид осыпавшейся штукатурки и щелей в стенах дополняли два стола, на которых стояли переносные компьютеры. Вся информация, принимаемая антенной, поступала сюда. Здесь дежурные операторы, работавшие круглосуточно в три смены, отсеивали всю бесполезную информацию, составлявшую около 90% потока и сохраняли все, что могло быть важным. Это была адская работа, однако она давала возможность быть в курсе если не всех, то очень многих планов Альянса, коль скоро тот использовал для связи старые земные спутники на геостационарной орбите. Когда-то это помогло им вторгнуться на Землю, теперь же использование этих спутников было довольно опрометчивым шагом... Как только он вошел в помещение, оба дежурных машинально вскочили со своих мест и отдали честь.
-Что за сообщение, Коллинз? - спросил капитан, козырнув в ответ.
-Пришло по закрытому каналу две минуты назад, сэр. -
Дежурный снова сел за компьютер и его пальцы застучали по клавиатуре. Затем, найдя то, что искал, он показал на экран: - Вот оно.
Капитан наклонился к монитору, всматриваясь в символы и цифры. Четвертый шифр... Это его насторожило. "Четверкой" передавали только самые важные сообщения, причем никто, кроме командиров подразделений, расшифровать их не мог.
Ему хватило секунд десять, чтобы понять смысл: "Прогулка закончена, возвращаемся домой. Амиго разбился. Код 1-3-7Е".
Он резко выпрямился. Значит, Рамиреса накрыли...
-Сэр, - второй дежурный едва скрывал волнение, - Альянс начал перегруппировку сил. Они блокируют все каналы связи...
-Так, Коллинз, Стоун, сворачивайте оборудование - мы срываемся. - голос капитана был на удивление спокойным.
-Есть, сэр.
-О'Брайен, прием. - обратился он уже по рации.
Ответа ждать не пришлось:
-На связи. - видимо, сержант уже не спал.
-Боевая тревога. Немедленно поднимай группу. Мы уходим.
-Так точно.
Он вышел наружу и направился к бараку, на ходу обдумывая ситуацию. Лейтенант Оскар Рамирес был одним из самых способных специалистов по радиоперехвату. И тем не менее, как показала практика, от ошибок и случайностей не застрахован никто, и Рамирес не исключение. Впрочем, капитан не сомневался, что на месте Оскара мог оказаться и он сам, и кто-либо другой. Все-таки, в этой жизни по большей части все зависит от случая, а не от шифров, профессионализма и спецподготовки.
Из барака уже выбегали и выстраивались в шеренгу поднятые по тревоге бойцы. Сержант подгонял отстающих. Солнце уже вот-вот должно было появиться из-за горы. С запада тянулись густые облака. В ближайших деревьях пели птицы, а откуда-то с гор доносился протяжный вой какой-то твари, одной из тех, которые уже давно стали частью местного животного мира. Вот и новый день...

***** *****

В свежем холодном утреннем воздухе звонко раздавались короткие команды сержанта Джона О'Брайена. Двухметровый ирландец возвышался над солдатами будто скала, и это еще больше внушало уважение. При каждом произнесенном им слове его густые усы и борода забавно шевелились, однако посмеяться над этим не осмелился бы никто. Капитан лично знал парочку умников, которым О'Брайен причесал физиономии за шуточки и приколы. Характер у него был невероятно тяжелый, истинно ирландский, с присущим упрямством и постоянной готовностью влезть в драку. Тем не менее, капитан немного знал людей, таких же надежных как сержант. Здоровяк, несмотря на свой норовистый и неуживчивый характер, ни за что не бросил бы товарищей даже в самой безвыходной ситуации. Он был из тех, кто дрался до последнего вздоха и скорее застрелился бы, чем сдался в плен. За это ему прощались многие его недостатки.
-Становись в шеренгу! - голос сержанта буквально гремел. - Ковальски, шевелись давай! Чего ты там застрял?
-Сержант, у меня здесь...
-Отставить разговорчики! - заметив капитана, сержант зычно скомандовал: - Смирр-но!
Бойцы вытянулись по стойке "смирно".
-Вольно, - сказал капитан. - Значит так, мальчики и девочки. Противник проводит массовую перегруппировку сил. Есть очень большой риск, что нас могут обнаружить. Поэтому, в течение двадцати минут сворачиваемся и покидаем лагерь. Мы должны уйти до того, как нас засветят. Действуем по стандартному плану. Хоффман, Финчер, Сузуки - на вас боеприпасы. Джонсон, Родригес - медикаменты. Все остальные - действуйте по уставу. Серых, проследи, чтоб желторотики не оставили свои рации, сухпайки и прочее барахло. Выполнять.
Бойцы разошлись и приступили к работе. Двадцать три человека, мужчины и женщины, работали как единый механизм. Ему оставалось только гадать, о чем они сейчас думали. Все они давно уже страдали от хронического недосыпания, бесконечных переходов с места на место и опасных боевых операций. Зачастую многие находились на грани нервного срыва. Большинству удавалось взять себя в руки, но не всем... Те, кто не могли совладать с нервами, подписывали себе смертный приговор - либо сами накладывали на себя руки, либо шли на верную смерть. Оставшиеся же еще более закалялись и черствели. Но, как показало время, слабаки и романтики на войне не выживают, и чтобы дожить до конца дня и не свихнуться, видя как твоих товарищей разрывают на куски, нужно было быть сильным. Ему и его людям это удалось. А кому-то не повезло. Что ж, на войне либо ты, либо тебя...
-Что произошло, Алекс? - спросил сержант после недолгого молчания.
-Рамиреса накрыли. - тяжело вздохнув, ответил капитан. - Он успел передать сигнал бедствия всем постам. Альянс сейчас прочесывает каждый сантиметр. Сигнал хоть и передали "четверкой", но второпях не позаботились о защите канала связи. Альянс просто вычислит всех получателей и направит войска. Если уже не сделал это.
-Нехорошо... - задумчиво проговорил О'Брайен. - Какой у нас план действий?
-Пойдем на северо-восток через "Чертово ущелье". Путь опасный, но это единственный выход. Указания от командования получим уже во время перехода.
-Так-с, это карта минных полей и "биоловушек". - Сержант вытащил из рюкзака потертую, сложенную вчетверо, бумагу. - Обязательно пригодится.
-Давай-ка посмотрим, - капитан склонился над картой, - вот здесь, здесь и здесь "биоловушки". Единственный способ их обойти - вот эта тропа. Но, находясь на ней, мы можем засветиться. Наша задача - пройти этот участок как можно быстрее и спуститься снова в ущелье. Там нас уже не достанут.
-Тяжелое вооружение и часть боеприпасов придется бросить. - Сказал сержант. - Они будут только задерживать нас.
-Черт с ним, с вооружением, - согласился Алекс. - Нам главное - сохранить спецтехнику и самим в живых остаться. Слушай, Джон, я займусь оборудованием, а ты проследи пока, чтобы они взяли самое необходимое. В первую очередь - минометы и "Шмели".
-Сделаю. - Сержант почти бегом направился к складу с оружием.
-Шевелитесь, ребята, время поджимает. Сахновский... Са-ахновский, едрит твою, ты что там копаешься? - прикрикнул Алекс по-русски. - Тебя в детстве недокормили, что ли? Шевели батонами, или пойдешь у меня замыкающим!
Солдат встрепенулся и бегом кинулся в барак, видимо, оставил там что-то. На бегу он наступил на собственные развязавшиеся шнурки, споткнулся и всем телом грохнулся на землю. Капитан только махнул рукой. Парень был в отряде недавно, но за короткий срок успел изрядно достать своей медлительностью и неуклюжестью. Хотя при этом был абсолютно безотказным и добродушным, и, кроме того, очень неплохо стрелял. Ну да ладно, видимо все в этом мире держится на равновесии...

ColdMan2 добавил 01-08-2012 в 15:24:49:
2

...Я пытался забыть. Я так хотел забыть... Это невыносимо. Я так хотел избавиться от этого... Но оно всегда будет со мной...

...Проливной дождь в придачу с пронизывающим ветром создавали такое впечатление, будто родная природа ополчилась против людей, с трудом пробиравшихся по скользким камням Чертова ущелья. Ледяные капли били по лицу, проникали зашиворот, заставляя тело дрожать отвратительной мелкой дрожью.
Дождь застал отряд во время перехода через один из самых непростых участков ущелья, подтвердив самые худшие опасения капитана. Шаг пришлось сбавить и внимательно смотреть под ноги, потому как одно неосторожное движение могло привести к большим неприятностям. Внизу, метрах в десяти, клокотала река. Скорость, с которой ее вода проходила через узкие расщелины и разбивалась о валуны, не позволяла ни на секунду забыть об осторожности.
Капитан сверился с картой. Они не прошли даже трети пути, но при этом порядочно выбились из графика. Это действовало всем на нервы. Альянс уже сидел у них на хвосте, он в этом не сомневался, но заставить своих людей идти быстрее не мог. Оставалось только надеяться, что им повезет, и они проскочат открытый участок быстрее, чем их настигнут преследователи.
В своей работе им довольно часто приходилось полагаться только на удачу и это не всегда заканчивалось счастливым концом. Но сейчас от удачи зависело слишком многое. Альянс еще никогда не проводил таких масштабных зачисток как сейчас. Судя по последним сообщениям, под пресс попало буквально все, что движется и шевелится.
Он догадывался, что это должно означать. Он хотел надеяться, что годы их работы все-таки не прошли даром, и активность Альянса вызвана боязнью потерять контроль над ситуацией. Однако капитан, как и многие, боялся в это поверить. Слишком часто проливалась кровь из-за подобной доверчивости. Примеров тому не пересчитать.
Четыре года назад полковник Стэнтон с большим отрядом готовых на все головорезов ухитрился-таки прорваться в Сити-31. Захватив местную радиовещательную станцию, пребывавшие в эйфории от победы солдаты на весь континент объявили о начале конца Альянса и призвали всех взяться за оружие. Альянсу только это и было нужно. Наивные граждане вышли на улицы фактически с голыми руками. Бойня была ужасной. Улицы городов усеяли десятки тысяч трупов. После семидневной осады войска Альянса ворвались в район Сити-31, где укрепились повстанцы во главе со Стэнтоном. Жестокую казнь полковника транслировали на всю планету. Людей всех до единого выгнали на улицы, где на огромных экранах заставили наблюдать, как Стэнтона живьем расчленяют...
Год спустя некий Ярри Ниеминен с горсткой людей в течение нескольких месяцев наводил шорох в окрестностях Сити-7, взрывая составы Альянса и нападая на их опорные пункты. После поимки его и нескольких его близких сторонников повесили на столбах. Затем треть населения Сити-7 была просто физически уничтожена. В профилактических целях.
Нельзя не вспомнить и печально известный город Рэвенхольм, когда-то называвшийся совсем по-другому. Все их сопротивление продлилось ровно до того момента, когда на город обрушился град ракет-"крабоносителей". Периодически в ночных кошмарах капитан видел улицы Рэвенхольма с бредущими по ним зомби.
Эти и многие другие события объединяло одно: каждый раз, погнавшись за иллюзией свободы, люди обрекали себя на неминуемую гибель. Именно поэтому Алекс предпочитал не думать о том, что будет завтра, а просто делать свою работу, пока хватает сил и нервов.
Легкий стрекочущий звук. Он прислушался. Нет, кажется, только шум дождя и реки. Однако вскоре звук повторился и с каждой секундой все усиливался. Лицо капитана моментально изменилось.
-Воздух! - выкрикнул он, стараясь перекричать дождь. - Всем приготовиться к обороне!
На небе замаячила стрекозообразная фигура штурмовика. Дав пробную очередь по земле, биомеханическая дрянь начала резко снижаться.
-Фридман, Серых, Ковальски - "треугольник", Сахновский, Андерсон - минометы. Остальным занять оборону!
Один из бойцов, вооружившись гранатометом, поднялся метров на десять по скользким камням и занял боевую позицию. Двое других, также с гранатометами, расположились снизу, образовав таким образом что-то наподобие треугольника.
Штурмовик тем временем ударил прицельной очередью. Послышались крики боли.
-Сделайте его, ребята! - прогремел голос сержанта.
Трое гранатометчиков синхронно нажали на спусковые крючки. Стандартная тактика отражения воздушных атак не подвела. Три ракеты, летящие с разных сторон, сбили штурмовика с толку. Через мгновение раздался мощный взрыв и штурмовик от прямого попадания ракет разнесло на части...

***** *****

...Обломки штурмовика еще сыпались вниз, а по камням уже защелкали пули. Солдаты Альянса наступали двумя группами. Первая спускалась с противоположных склонов ущелья. Вторая прошла снизу по берегам реки, буквально по следам команды Алекса. Судя по нарастающему стрекоту, на подходе были десантные корабли и, возможно, еще штурмовики. Положение было хуже некуда.
Заняв позиции на возвышенности среди камней, бойцы ответили на стрельбу Альянса ураганным огнем из автоматов, ручных пулеметов и гранатометов. Двое минометчиков, находясь под постоянным обстрелом, установили минометы на более-менее ровную поверхность. В холодном воздухе раздался резкий свист первых летящих мин. Организованно наступавшие солдаты Альянса бросились врассыпную по укрытиям. Воспользовавшись замешательством в рядах противника, бойцы вели прицельный огонь. Минометчики методично обстреливали противоположный склон и берега реки. Первая волна атаки Альянса захлебнулась.
Вторая не заставила себя долго ждать. Над ущельем на бреющем полете уже летели несколько десантных кораблей. "Треугольник" отреагировал моментально - три ракеты, и первый корабль подбит. Тяжелая напоминавшая гигантского жука махина содрогнулась, издала какой-то странный звук, похожий на протяжный стон, сильно накренилась, задев своими "лапами" склон горы и рухнула в бурлящую реку. Оставшиеся корабли открыли беспорядочную стрельбу по склону и одновременно с этим начали снижаться в самую гущу перекрестного огня, обрекая тем самым себя и свой "груз" на неизбежное уничтожение...
Все происходившее дальше для Алекса словно плыло в тумане. Такое странное состояние находило на него всегда во время боя. Он нажимал на курок, отдавал приказы подчиненным, оценивал ситуацию, но - все это будто проходило сквозь какую-то пелену. Это было похоже на полную отрешенность от происходящего. В такие моменты у него полностью исчезало чувство страха, он не чувствовал усталости, все звуки были неестественно приглушенными. Объяснить эту странность рационально капитан не мог, как ни старался. У него были кое-какие соображения на этот счет, и крылись они в его снах - ночных кошмарах, периодически мучавших его. Он старательно гнал от себя эти мысли, однако они назойливо вертелись в мозгу, порой вызывая невесть откуда такие картинки, от которых просто мороз по коже шел...
-Снайпер! - отчаянный крик одного из бойцов вывел капитана из полутрансового состояния.
Раздался резкий щелчок. Боец, неосторожно высунувшийся из-за камней, дернулся, как от электрического разряда, и рухнул лицом в каменистую землю. Пуля попала точно в голову.
-Всем по укрытиям, не высовываться! - скомандовал Алекс.
Стрельба прекратилась. Слышен был только шум дождя и протекавшей внизу реки. Раздался еще щелчок - пуля ударила по камням в полуметре от головы Алекса. Он осторожно заглянул в небольшую щель между камнями - солдаты Альянса, пользуясь поддержкой снайпера, перешли в наступление. В следующий миг пуля едва не прострелила ему голову, попав в камень в считанных сантиметрах от щели. От неожиданности он отпрянул и едва не высунулся из укрытия. Снайпер работал без лазерного прицела. Молодец, в таких условиях вычислить его будет, мягко говоря, непросто.
-Джон, - обратился он к сержанту, залегшему в укрытии метрах в трех выше по склону. - Мне нужен магазин с трассирующими патронами.
-Даже не думай об этом, Алекс. - ответил О'Брайен, сообразив, к чему тот клонит.
-Нет времени пререкаться. Просто кинь мне магазин. Я знаю, что делаю. Ну же! - прикрикнул он, видя, что сержант колеблется. - Давай, чего ты ждешь?
-....! - ругнувшись, сержант все-таки кинул Алексу магазин.
-Хорошо. Теперь слушайте меня все внимательно. - На этот раз он обратился по рации. - Сейчас я отвлеку его внимание, если засеку, покажу трассерами его позицию. Пальните в него из "Шмеля". Фридман, Сахновский, по моей команде - огонь вслепую из минометов. Прямо по реке. Сержант, если я не вернусь, ты знаешь, что надо делать. Выполняйте.
-Так точно. - неохотно ответил О'Брайен. - Попробуй только мне не вернись.
Проигнорировав последнюю реплику сержанта, Алекс осмотрел склон слева от себя. Вон там внизу, где-то в пяти метрах отсюда, довольно большой валун. Если скатиться до него, то...
-Минометчики, огонь вслепую! - Времени терять больше было нельзя. Одновременно со свистом мин он сделал резкое движение туловищем влево и покатился кувырком по склону. Дальше все происходило очень быстро. Он услышал, как выстрел щелкнул по тому месту, где он был всего секунду назад, одновременно с этим солдаты Альянса открыли огонь и еще через несколько мгновений разорвались достигшие цели мины. Докатившись до валуна, капитан больно ударился ребром о какой-то мелкий булыжник, торчавший из земли. Снайпер вновь опоздал на доли секунды. Удивляясь тому, что все еще жив, Алекс осторожно присел на корточки, собрался с силами и, резко вскочив на ноги, прыгнул на козью тропу, проходившую недалеко от валуна. И вновь снайпер, отвлеченный минометной стрельбой, опоздал. Алекс сильно рисковал: поскользнись он на тропе после прыжка - и он труп. Однако план удался, и теперь нужно было только вычислить этого проклятого снайпера.
-Огонь из всех стволов! - прозвучала команда сержанта. Теперь снайпер вынужден был разрываться на два фронта.
Алекс бежал по тропе, прыгая от камня к камню, словно горный козел. Держа в уме мысль о скользких камнях, он ухитрялся на бегу посматривать в сторону возможного местонахождения снайпера. "Так, это солдаты мельтешат. Вот... нет, показалось. Ну же, давай скотина, покажись... Есть!"
Теперь осталось только выждать момент и указать трассерами его позицию, между камней и каким-то кустарником на противоположном склоне.
Добежав до очередного валуна и в очередной раз избежав пули, Алекс присел в укрытии, перевел дух, затем, полагаясь исключительно на глазомер и везение, резко высунулся, дал короткую очередь трассерами по предполагаемой позиции снайпера и снова скрылся за валуном. Через пару секунд раздался глухой звук выстрела, затем шипение и громкий хлопок. Алекс осторожно выглянул из укрытия: капсула с напалмом буквально в клочки разнесла кустарник, в котором притаился снайпер, а сам он, горящий, катился вниз по склону. Вернее, катилось то, что от него осталось.
-Отличная работа, парни! Теперь держим оборону. Я возвращаюсь.
Пока они возились со снайпером, Альянс подтянул подкрепление - в ход пошли спецвойска, в народе называемые "белоснежками". Теперь главная задача - выдержать этот натиск.
"Белоснежки" пустили в ход свое энергетическое оружие, бойцы отвечали яростной стрельбой из всего, что имелось под рукой.
...Капитан даже не понял, как это случилось. Наверно, он просто потерял бдительность на какие-то секунды. До позиций оставалось всего метров десять, как вдруг проклятый энергетический шар, выпущенный кем-то из "белоснежек", ударил в камни рядом с ним. Взрывной волной его бросило на землю. Последним, что он запомнил, был сильный удар головой о булыжник. После этого он провалился в темноту...

**** ****

...Я так хотел забыть... Что же это такое? Ведь этого не было... неужели это моя память?...
... ... ...
Old Post 01-08-2012 15:21
ColdMan2 отсутствует Посмотреть данные 'ColdMan2' Отправить Приватное Сообщение для 'ColdMan2' Найти другие сообщения 'ColdMan2' Добавить ColdMan2 в Список Друзей
Править/Удалить Сообщение Ответить с Цитированием
ColdMan2
(Member)

Зарегистрирован: Jul 2012
Проживает: Papua-New Guinea/Port Moresby
Написал: 53 сообщений

Оценка: 0 Votes

Сообщение #1074569
3

...Я открыл глаза. Потребовалось какое-то время, чтобы осознать, что я, скрючившись, как какая-нибудь загогулина, лежу в кресле. Осмотревшись по сторонам и увидев знакомый бардак, я сделал заключение, что нахожусь в своей квартире. Так, осталось только понять, почему я лежу в кресле, на правой ноге у меня ботинок, а в руке - мышка шариковая, давно сдохшая... Вот. Не хрена было так нажираться. Ага, вот еще одно звено цепочки - мы нажрались. А с кем? Где? И почему я, притащившись домой, заснул в кресле? Вопросы, вопросы, черт бы их всех побрал...
Чувствуя себя как после мясорубки, я попытался выпрямиться. Получилось плохо, вернее вообще не получилось. Тогда, сосчитав до трех, я оперся на подлокотники кресла руками, кое-как поднялся и все-таки принял более-менее вертикальное положение. Так, стою вроде бы ровно, значит, еще не все потеряно. Попробовал сделать шаг. Раз не грохнулся на пол, то можно и до кухни прогуляться.
Голова даже после того, что было, не болела. Это у меня особенность такая - сколько в меня не влей, от похмелья не страдаю. Только сушняк бьет как всегда.
Слегка пошатываясь, я доковылял до кухни и открыл холодильник. Невесть откуда взявшуюся там пол-литровую бутылку пива опустошил почти залпом. Ну вот, теперь жить можно.
Пиво подействовало, как волшебное лекарство. В голове начали проявляться, постепенно складываясь в цельную картину, отдельные моменты того, что произошло сегодня ночью. Я вспомнил, что началось все, как это часто с нами бывает, с института. Точнее, с отдела кадров, куда мы отправились по вопросу трудоустройства. "Извините, но в связи со сложившейся ситуацией на данный момент мы ничем не можем вам помочь." Затем какой-то лысый хмырь из ректората всучил нам наспех отпечатанные бумажки, свидетельствовавшие о том, что мы с успехом закончили обучение. Катитесь на все восемь сторон, короче.
Потом был полный ахтунг. Мы завалились в первый попавшийся работающий кабак и благополучно просадили почти все свои финансы. Вытаскивал оттуда нас уже силком патруль. В принципе, никто не был против, кроме Руси, который упорно не хотел уходить из кабака, обозвал одного из солдат педиком и попытался дать ему в ухо. После этого последним моим воспоминанием была зверская рожа сержанта. И очнулся я уже в квартире, как ни странно.
Мои мысли непроизвольно вернулись к тому июльскому дню, который поставил всю нашу жизнь с ног на голову. К тому дню, когда я увидел, как из зеленых шаровых молний появляются совершенно невообразимые создания, и полностью изменил свои представления об этом мире. Потом была долгая дорога от полигона в Карши, куда нас отправили с военной кафедры, до дома. Дорога, залитая кровью и заваленная горами трупов. Были и ходячие трупы, целые толпы неприкаянных зомби, от протяжного воя которых сводило лопатки. И был момент, когда я целые сутки пролежал под какой-то машиной в луже масла, перемешанного с кровью, и надеялся, что не стану закуской для всей этой разнообразной до ужаса живности. В конце концов, меня чисто случайно подобрал проезжавший армейский грузовик, и тогда я понял, что чудеса, наверное, бывают...
Я глядел в окно, но видел не ночной Ташкент, спавший тревожным сном под охраной армии, а свои собственные воспоминания и мысли. В мозгу раз за разом прокручивались картинки, которые могли дать фору любому ночному кошмару: разорванные на куски тела людей, баррикады и укрепления на улицах города, бесконечный вой сирены воздушной тревоги, небо, затянутое черными тучами и озаряемое зелеными молниями... Так продолжалось две недели. Две недели смерти, страха и паники. Более двух с половиной миллиардов погибших по всей планете. Всего за две недели. И это без учета тех, кто умер в дальнейшем от голода и болезней. Тысячи опустевших городов, поля, на которых уже вряд ли что-нибудь посеют. Города, которые удалось отстоять, превратившиеся теперь в крепости...
Раздался резкий телефонный звонок. Номер не определен. Интересно...
-Алло. - Недовольным голосом сообщил я звонившему, подняв трубку.
-Здравствуйте, Алексей Александрович. - После короткого молчания произнесла трубка. Более странного голоса я еще не слышал. Неизвестный собеседник говорил подчеркнуто вежливо, слегка растягивая слова, немного сухо, но в то же время в его голосе слегка сквозила то ли ирония, то ли сарказм. Или вкрадчивость. И было еще что-то в его голосе, почти неуловимое, не поддающееся описанию. Но от этого чего-то меня вдруг пробил озноб. - Простите, что побеспокоил вас в столь поздний час, но я не отниму у вас много времени.
-Простите, уважаемый, а вы, собственно, кто? - сбитый с толку, я даже не удивился, что незнакомец назвал меня полным именем.
Абсолютно проигнорировав мой вопрос, голос продолжал:
-У меня есть для вас довольно выгодное предложение. Вы, вероятно, слышали про организацию, называемую "Объединенные Системы Безопасности"?
-Да, наслышан. - Все еще ничего не понимая, выговорил я.
-Это – эмм… многопрофильная международная организация, в задачи которой входит обеспечение безопасности и защиты населения на всех уровнях. - Тон таинственного собеседника стал чисто деловым. - К сожалению, на данный момент самым актуальным вопросом остается вопрос квалифицированных кадров. К чему я веду? Я читал ваши работы и надо сказать, ваши идеи относительно защиты информации произвели на меня впечатление. Кроме того, я наслышан о том ... эхм... курсе выживания, если можно так выразиться, который вы прошли полгода назад. То, как вы вышли из столь, хм, затруднительной ситуации, свидетельствует о вашей выдержке, самообладании и умении действовать в нестандартных условиях... - я лихорадочно соображал, что бы все это могло значить. Он знает, как меня зовут, знает о моем "путешествии" из Карши и читал мои статьи, которые я опубликовал на каком-то левом сайте. К горлу почему-то подкатила тошнота. - ...Учитывая все вышесказанное, я предлагаю вам должность оперативно-технического сотрудника в ташкентском управлении ОСБ. Вы будете работать по своей непосредственной специальности, кроме того, вам присвоят звание лейтенанта в соответствии с вашей военной подготовкой. Разумеется, стабильный доход гарантирован.
-Заманчиво... А если я откажусь?
-Не советую, Алексей Александрович. - Голос в трубке оставался абсолютно спокойным и непроницаемым. - Этим вы только навредите себе. Лично я не вижу сколько-нибудь значимых причин для отказа.
-Хорошо, я согласен. - Шумно выдохнув воздух, сказал я.
-Я знал, что мы найдем общий язык, Алексей Александрович. - Голос немного помолчал, затем продолжил: - Все необходимые документы уже подготовлены. Вам останется лишь расписаться, где следует. В течение двух дней вам выдадут пропуск, удостоверение личности и табельное оружие. К работе приступите с понедельника. Настоятельная рекомендация - не опаздывайте. На этом я прощаюсь, Алексей Александрович.
Короткие гудки. Некоторое время я сидел, тупо уставившись в одну точку, пораженный состоявшимся разговором. Все сказанное прозвучало так, словно за меня уже где-то все решили. И эта мысль вызывала у меня тошноту.
Ну что ж, Алексей Александрович, теперь отступать уже некуда. Будь что будет...

***** *****

...Я по обыкновению швырнул будильник, затрезвонивший в шесть утра, об стену и тот, по обыкновению, не заткнулся. Доброе утро, Алексей. Хотя какое оно доброе, еще предстоит посмотреть. Приоткрыв один глаз, я приподнялся и посмотрел в темноту, начинавшуюся сразу за окном. Кажется, снег и не думал кончаться. И так уже почти две недели.
Устав слушать дребезжание проклятого будильника, я досчитал до трех, вскочил с постели и что есть силы пнул надоедливую железяку в угол. Дребезжание прекратилось. Пообещав себе, что когда-нибудь я доломаю окончательно этот металлолом и перейду на нормальную электронную пищалку, я направился в ванную. Постояв минут десять под ледяным душем и от нечего делать состроив идиотскую рожу своему отражению, я натянул черную футболку и серо-синие служебные штаны, прошел на кухню и принялся мучительно гадать, чем же мне набить желудок перед очередным рабочим днем. Так ничего и не придумав, я решил ограничиться банальной чашкой крепкого кофе и бутерброда с заменителем колбасы. С заменителем. Это теперь обычная история. Кажется, те времена, когда мы питались натуральными продуктами, ушли безвозвратно. Теперь нам предлагаются сплошные заменители: заменитель мяса, заменитель хлеба, заменители овощей и фруктов... Кажется, все, что осталось натурального на прилавках магазинов в этом городе - казахская водка, подорожавшая раз в пять. Российскую - так вообще нигде не достанешь. И это, видимо, еще не предел ограничений. Похоже, все идет к тому, что скоро все продукты будут выдаваться строго по установленному порядку по каким-нибудь талонам. И это неудивительно. После повального бегства сельских жителей в города такая отрасль экономики как сельское хозяйство просто перестала существовать. Некому больше стало выращивать пшеницу, овощи и фрукты, разводить скот и так далее. Теперь на огромных территориях хозяйничали незваные гости с других планет или из другого измерения - кому как больше нравится. Оставалось только удивляться, как быстро пищевая промышленность по всему миру сориентировалась на производство всевозможных заменителей. В противном случае над всей планетой нависла бы реальная опасность голода. После того, как наладилось производство суррогатных продуктов, всему населению в приказном порядке начали раздавать витамины в таблетках. Кто-то где-то посчитал, какую дозу витаминов должен получать человек в сложившихся условиях, и теперь каждую неделю каждый гражданин обязан был получать положенный флакон с таблетками.
Покончив с завтраком и проглотив витаминную таблетку, я надел рубашку, затем форменную куртку с эмблемой "ОСБ" на рукаве, сунул пистолет в кобуру, пристегнул к поясу рацию, вышел на лестничную клетку и запер за собой дверь. Можно считать рабочий день начавшимся. Решив не ехать на лифте, я быстро спустился с четвертого этажа по лестнице и распахнул дверь подъезда. В лицо мне ударил холодный ветер со снегом. За ночь сугробы по бокам подъездной дорожки увеличились еще сантиметров на двадцать.
Я сверился с часами. Половина седьмого. С минуты на минуту приедет служебная машина, через полчаса закончится комендантский час, город проснется и жизнь пойдет по устоявшейся наконец-то новой колее.
В утренней тишине послышался шум приближающейся машины. Через несколько секунд напротив подъезда остановился патрульный УАЗик. Сейчас, наверное, проверят документы. Комендантский час-то еще не кончился, а я торчу на улице. Так и есть, из машины вышли двое вооруженных Калашами солдат и направились в мою сторону.
-Младший сержант Мирхамидов, - козырнув, представился один из них. - Ваши документы, почему на улице стоим в неположенное время?
-Пожалуйста. - Козырнув в ответ, я протянул свое удостоверение. - Служебный транспорт жду.
-Извиняемся, товарищ лейтенант, - солдат протянул мне обратно мои документы. - Порядок такой. Извиняемся.
-Ничего страшного, мы все подчиняемся приказам.
-Командир, у вас закурить не найдется? - спросил второй, ростом чуть пониже. - А то прям невтерпеж уже.
-Нет, ребят, не курю. И вам не советую.
Постояв в нерешительности несколько секунд, патрульные отдали честь и направились к УАЗику.
Собачья у них все-таки работа. Всю ночь колесить по городу, отлавливать нарушителей комчаса, благо таких хватает, и при этом еще следить, чтоб ни одна тварь не просочилась на городские улицы...
... ...


ColdMan2 добавил 01-08-2012 в 17:57:54:
4

......городские улицы...

...-Не шевелитесь, капитан. Сейчас будет немного больно.
Тусклый свет, просачивавшийся сквозь тучи, показался ему резким и нестерпимо ярким. Как сквозь толстую стену он слышал слегка поутихший уже грохот боя. Кое-как сфокусировав взгляд в одной точке, он узнал в лице склонившейся над ним женщины Анну Родригес, медтехника.
-Анна... - слова давались ему с огромным трудом, как будто к языку была привязана тонна камней.
-Не разговаривайте, капитан. Джонсон, обезболивающее. Быстрее!
-Анна, где... сержант?... - он плохо соображал, вернее, почти ничего не соображал.
-Я здесь, Алекс. - в ту же секунду он увидел до боли знакомую бородатую физиономию. - Тебе же сказали - не разговаривать.
-Джон, я... - он попытался приподнять голову и сразу же понял, что сделал это зря. В глазах потемнело, резкий удар боли в затылок швырнул его обратно в темноту...
...
...Служебный микроавтобус с трудом пробирался по городским улицам, заваленным снегом. Несмотря на ранний час - всего десять минут восьмого - дороги уже были загружены легковыми и грузовыми машинами, битком забитыми автобусами и просто пешеходами вперемежку с патрулями на УАЗах, броневиках и "Уралах".
Я смотрел на оживший утренний Ташкент сквозь запотевшие стекла "Газели", и меня вдруг охватила непонятная тоска...

**** ****

...Тоска. По-моему, это чувство скоро заменит нам все остальные. Да и как может быть иначе, если каждый человек вынужден каждую секунду трястись за свою жизнь, а будущее представляется не яснее, чем свет луны в густом тумане. Если с экранов телевизоров, из радиоприемников и интернета льется поток леденящих душу ежедневных новостей вперемешку с идиотскими развлекательными программами. Если войска на каждой улице и чуть ли ни у каждого дома постоянно напоминают о близком, слишком близком присутствии смертоносных тварей. И каждый раз, открывая дверь собственного дома, мы всей душой надеемся, что на нас не прыгнет какая-нибудь гадость. И остается только одна отдушина - уйти с головой в работу и пахать от семи до семи, постаравшись забыть про окружающий мир. А потом прийти домой, поужинать в тягостном молчании вместе с семьей - если она есть, конечно - и лечь спать, ожидая, пока ублюдочные часы не возвестят о начале нового дня....
Пребывая в задумчивости, я всматривался в лица пешеходов и проезжающих водителей, и в их глазах я раз за разом находил подтверждение моих собственных мыслей. Эта отрешенность, пугающая сосредоточенность на чем-то, известном только им самим, страх, притаившийся где-то глубоко в их глазах... Мне вдруг подумалось, что мы превращаемся в каких-то зомби и скоро не будем отличаться от тех, что бродят там, за барьером.
Мое внимание привлекло суетливое движение возле одной из двухэтажек. У фасада, как стадо баранов, толпились люди, двое патрульных отгоняли их подальше от здания, а из только-только подъехавшего к дому "Урала" уже выскакивали солдаты. Отряд зачистки и сдерживания. Очередной прорыв, очередная зачистка. Серые будни осадной жизни, черт бы ее побрал.
Стряхнув наваждение, я оторвал взгляд от происходящего за окном и посмотрел на своих попутчиков. Кто-то спал, прислонившись головой к стеклу, кто-то просто угрюмо смотрел в никуда, а один из коллег, жуя жвачку, от нечего делать рисовал на бумаге какие-то замысловатые фигуры. Вместе с ними мы ездили на службу уже почти месяц, и за все это время ни разу по-настоящему не говорили друг с другом, разве что перекидывались парочкой ничего не значащих фраз. Как-то у нас так повелось с первого же дня. И это, наверное, правильно. Говорить никому не хотелось, а уж тратить силы на искусственное поддержание разговора тем более. Молчание всех устраивало, во всяком случае я никакой неловкости не ощущал.
Тем временем впереди замаячило 14-этажное здание Управления ОСБ. Перед ним стояла внушительная толпа людей. Видимо, снова беженцы. Это одна из первых инициатив ОСБ - обеспечение беженцев жильем. Каждому городу в приказном порядке были приписаны страны и регионы, из которых необходимо было принимать выживших. Вот так в Ташкенте появились и появляются индийцы, африканцы и прочие представители различных национальностей. Скольких затрат стоила отправка эвакуационных миссий на "мертвые" территории и последующая доставка беженцев, оставалось только догадываться.
Отчаянно сигналя и вполголоса матерясь, водитель "Газели" медленно прокладывал дорогу к зданию сквозь толпу одетых как попало людей.
-Все ребят, вылезайте, приехали. - Выдохнул водитель, устав тащиться черепашьим ходом. - Дальше, по-моему, сегодня не проедем.
Кое-как преодолев препятствие в виде голосящей на разных языках толпы, мы, наконец, вошли в здание. На первом этаже тоже была огромная интернациональная очередь людей, ожидавших регистрации. С учетом всех бюрократических проволочек, а также огромного наплыва беженцев, можно было смело сказать, что эта очередь будет стоять здесь еще как минимум сутки.
Продравшись через толпу, мы направились к КПП, отгороженному от приемной металлическим заграждением. Здесь как всегда проверка документов и путь к служебным лифтам свободен. У лифтов мы как всегда молча попрощались и разделились: кому-то в подвал, кому-то на последний этаж, а кто-то на первом остается.
Двери лифта раскрылись, и я вышел на своем, седьмом этаже. Здесь располагался отдел информационной безопасности, к которому меня, собственно и приписали месяц назад. В отличие от первого этажа тут было тихо почти как на кладбище, и редкие шаги сотрудников отдавались гулким эхом.
Не теряя времени, я направился по коридору в сторону моего рабочего кабинета. Дверь одного из кабинетов открылась и прямо навстречу мне вышла светловолосая девушка среднего роста, в форме ОСБ.
-Лешка, сегодня нужно сдать все отчеты. Это срочно. - Ни тебе здрасте, ни "как добрался, Леша"...
-Тебе тоже доброе утро, Катька. - Приветствовал я ее.
-Леш, я серьезно. Ходжаев требует. - Скрыть улыбку у нее получилось плохо.
-Ну, раз требует, значит, сдам, что это, проблема что ли? - мы снова обменялись улыбками и направились каждый по своим делам.
Первое, что бросилось мне в глаза в моем кабинете - работающий за одним из компьютеров китаец. Цзянь Ли, или просто Сашка, мой напарник и просто хороший товарищ.
-Приветствую тебя в этом благословенном помещении. - Не отрывая глаз от монитора и протягивая мне руку, проговорил он.
-И вам доброе утро, товарищ. - Пожав руку, сказал я. - Что-то у тебя сегодня новое приветствие какое-то. Случилось чего?
-Сплюнь! - Ли, наконец, оторвался от монитора и перевел взгляд на меня. Судя по его глазам и довольной физиономии, он явно пребывал в хорошем настроении. - Уж и поздороваться просто так нельзя. Хотя в принципе ты прав - кое-что случилось.
-Ну давай, не тяни. - Поторопил я его после короткой паузы.
-Короче, разобрался я с этой фигней с пропадающим сигналом. Мы-то с тобой намудрили тут, нафантазировали хрен знает чего, а оказалось все проще, чем дважды два. Дело тут было совсем не в перекодировке, шифровании, несанкционированных передачах и прочей ерунде. Здесь просто банальное электромагнитное воздействие. И от него вся головная боль.
-То есть, я правильно тебя понял? Сигнал портят на чисто электрическом уровне, и он попросту не доходит до адресата?
-Абсолютно точно, профессор! Я даже больше скажу - он доходит до адресата, но в таком слабом виде, что абсолютно не распознается ни одним устройством. - Сашка откинулся на спинку кресла. - Остается только самое главное - вычислить источник этого излучения. И вот эта головная боль похлеще будет.
-Знаешь, а вот как раз по этому поводу у меня появились кое-какие соображения...
... ... ...


...-соображения......

...Он снова приоткрыл глаза. Помутившееся сознание все-таки отметило, что дождь пошел на убыль. Да и перестрелки не было слышно. Первое, что пришло в голову - все убиты и вот-вот он окажется в плену у Альянса. Однако, увидев над собой лицо Родригес, он мысленно вздохнул с облегчением.
-Как вы себя чувствуете, капитан? - спросила медтехник, осторожно ощупывая пальцами его затылок.
-Голова трещит... И кружится. Рука... что с ней, сломана?... - он поморщился от боли, когда Родригес задела пальцами раненое место.
-Просто вывих. Джонсон вправил вам ее, но она еще какое-то время будет болеть. У вас легкое сотрясение мозга, поэтому вам нельзя много разговаривать.
-Мне нужен... О'Брайен...
-Сержант! - голос Анны звонко отдавался в наступившей тишине.
Через несколько секунд послышались тяжелые шаги и звук осыпающихся мелких камней.
-Джон, - выдавил капитан, когда сержант склонился над ним, - мы... удержались?
-Да, Алекс. Выстояли. Теперь надо двигаться.
-Джон, слушай меня внимательно. - Говорить было все труднее, глаза опять начала застилать темнота. - Где-то здесь недалеко есть схрон. Оставите меня там. Потом веди группу по намеченному маршруту...
-Алекс, ты соображаешь, что говоришь??
-Соо...бражаю. Сейчас я для вас - обуза, я буду только тормозить вас. Оставишь меня в схроне, а я уж потом о себе позабочусь... Вы тем временем доберетесь до точки назначения, доложишь все командованию. Потом жди от меня сигнала и дальнейших указаний... И самое глав...ное. Передайте всю информацию, сохраненную на компьютерах, дешифровщикам. Это очень важно....
-Алекс, я тебя умирать не оставлю.
-А я и не прошу, - раздраженно сказал капитан. - Не боись, обо мне позаботятся... старые знакомые... Главное, выполни все, что я тебе сейчас сказал....
После недолгого молчания сержант проговорил:
-Ладно. Будет сделано. Но тебя, упрямый засранец, я одного не оставлю. Ковальски! - рявкнул вдруг О'Брайен. - Быстро сюда! Значит так, Ковальски и Родригес останутся с тобой, и не спорь со мной. Родригес, присмотришь за ним.
-Есть. - Медтехник коротко кивнула.
-Хорошо... Пора в путь... - капитан закрыл глаза, не в силах больше сопротивляться тьме, окружившей его сознание.....

....

***** *****

...Сигнал боевой тревоги прозвучал за полчаса до конца рабочего дня. Усиливаясь многократным эхом, звук прокатился по всему этажу. Из репродуктора на стене зазвучал бесстрастный женский голос оперативного дежурного:
-Внимание. Боевая тревога. Всему офицерскому составу отделов 6, 7 и 13 немедленно собраться на экстренный брифинг. Повторяю. Боевая тревога. Всему офицерскому составу отделов 6, 7 и 13 немедленно пройти в зал совещаний.
Нас с Сашкой тревога застала за составлением последних отчетов о работе за месяц. Обменявшись слегка недоуменными взглядами, мы встали из-за своих рабочих мест, вышли из кабинета и быстрым шагом направились к лифтам. Интересно, такого еще не было. Судя по тому, что задействован "тринадцатый" - спецотдел, произошло что-то очень серьезное. Ни слова не говоря друг другу, мы с напарником вошли в лифт, и я нажал кнопку тринадцатого этажа. Скоростной лифт довез нас всего за несколько секунд.
На предпоследнем этаже царило оживление. Одни спешным шагом направлялись в зал совещаний, другие не менее спешным шагом шли в противоположную сторону, попутно что-то бормоча себе под нос и переговариваясь с кем-то по рациям.
Стараясь не путаться ни у кого под ногами, мы двинулись в сторону зала совещаний. Еще на полпути мы услышали чей-то раскатистый бас, чей обладатель явно устроил кому-то разнос.
-...вы переходите все границы! - орал бас. - Сколько раз мне, мать вашу, повторять - НИКАКОЙ САМОДЕЯТЕЛЬНОСТИ!!...
Голос принадлежал полковнику Ходжаеву, заместителю начальника управления, очень своеобразному человеку. Его, прошедшего Афган в качестве офицера связи, дважды понижали в звании за пререкания с начальством и привычку не стесняться в выражениях. От всех своих подчиненных, включая нас, он ждал только максимальной отдачи, но, надо сказать, сам при этом свое дело знал и пахал как вол. За что его и уважали все подчиненные.
Чем ближе был зал совещаний, тем больше мы с напарником убеждались в богатстве словарного запаса Ходжаева:
-Учтите, если ваши художества еще раз повторятся, я вас всех ***** разжалую в рядовые и заставлю патрулировать улицы. ЯСНО ЭТО ВАМ, БАР-РАНЫ?? - странно, как это его рыка не тряслись стекла.
Перед нужной дверью мы с Сашкой слегка замялись, потом, приготовившись к самому худшему, все же вошли в небольшую приемную, отделявшую зал совещаний от коридора.
Объектами разноса оказались двое офицеров отдела вооружений, отчаянно прятавших глаза от сверкающего взгляда полковника.
-Колотыгин, ну хоть вы не путайтесь под ногами! - более смягченным тоном бросил Ходжаев, взглянув в нашу сторону. - Быстро в зал!
-Есть! - почти хором ответили мы с Сашкой и быстро проскользнули в зал, радуясь тому, что избежали попадания под горячую руку.
Зал совещаний представлял из себя средних размеров помещение с огромным столом посередине и тридцатью креслами, аккуратно расставленными вокруг него. Больше из мебели здесь ничего не было, и вообще помещение производило впечатление, весьма далекое от слов "зал совещаний".
-Все, свободны. Чтоб мне на глаза больше не попадались. Уроды... - с этими словами Ходжаев зашел в зал. - Да сидите вы. - Устало добавил он, когда мы все встали из-за стола.
Заняв место во главе стола, полковник сделал небольшую паузу и затем без всяких вступлений перешел к делу:
-У нас прорыв. Сразу в нескольких точках. По всей видимости, причиной отказа барьера стал сбой в электропитании. Однако ряд обстоятельств указывает на то, что это была целенаправленная диверсия. Над этим сейчас отдельно идет работа и нас в данный момент это не касается. Нашей главной задачей является: в кратчайшие сроки устранить все последствия аварии и восстановить работу барьера. За это ответственным назначаю вас, Ашуров. - обратился он к начальнику шестого отдела. - Далее. Мы засекли несанкционированную передачу со спутника. Сигнал неизвестного происхождения заполняет все каналы, мешая работе всех систем связи. Есть все основания полагать, что это - также часть спланированного саботажа работы нашей системы безопасности. Ваша задача, - сказал он, обращаясь на этот раз к начальнику нашего отдела, - отследить источник сигнала, пресечь его и восстановить нормальную работу систем связи. Через четыре часа доложить мне о результатах. Приступайте. Так, офицеров тринадцатого отдела, а также лейтенанта Ли и лейтенанта Колотыгина прошу не расходиться. Для вас есть особое задание...

**** ****

...-Помимо того, что я уже сказал, - полковник говорил уже на удивление спокойным, слегка охрипшим голосом, - возникла очень серьезная проблема. Это касается объекта "Смерч", хорошо вам известного.
Да, про "Смерч" знали все присутствовавшие в зале. Этот объект, находившийся в семи километрах от городской линии, был ключевым звеном в системе безопасности всего города. Он являлся одновременно и электростанцией, обеспечивавшей весь Ташкент электроэнергией, и стратегическим пунктом управления защитным барьером, окружавшим город.
-Около десяти минут назад мы потеряли с ними связь, - продолжал Ходжаев. - На все запросы по радио- и спутниковой связи "Смерч" не отвечает. Более того, все попытки связаться с их главным компьютером неудачны - кто-то или что-то полностью заблокировалo возможность удаленного доступа к серверу. Дублирующая система безопасности по невыясненным причинам не сработала. Таким образом, есть вполне реальная опасность полностью потерять контроль над объектом. Я думаю, вы все прекрасно понимаете далеко идущие последствия в случае подобного развития ситуации.
Тягостное молчание было подтверждением его слов и наших собственных дурных предчувствий. Все это грозило новой бойней в начисто лишенном электричества и защиты городе. Мне не составило никакого труда тут же нарисовать в мозгу
подобную картину. Я почувствовал, как по позвоночнику, от поясницы к затылку, пополз мерзкий холодок.
-Единственный реальный способ вернуть контроль над объектом - вручную перезапустить систему безопасности непосредственно с главного компьютера объекта. - Полковник обвел взглядом наши напряженные лица. Все прекрасно
понимали, что значит "вручную перезапустить". - Нам ничего не остается, кроме как послать на "Смерч" группу захвата и специалиста, способного разобраться в ситуации на месте. Колотыгин, - сказал Ходжаев, обращаясь ко мне, - ваша задача:
в сопровождении бойцов 13-го отдела проникнуть на объект, перезапустить систему безопасности и восстановить управление барьером. Ли, - он перевел взгляд на Сашку, - вы будете отсюда координировать действия группы. После того, как Колотыгин доберется до сервера и восстановит связь, возможно, потребуется... запасной вариант на случай, если что-то пойдет не по плану. Вопросы?
-Как мы доберемся до объекта? - свой собственный голос показался мне каким-то неестественным.
-Вас доставят на вертолете. К сожалению, у меня нет возможности предоставить вам подкрепление - все подразделения сейчас в городе. Так что по прибытии вам придется рассчитывать только на себя. После выполнения задания вертушка
подберет вас в точке эвакуации. Еще вопросы?
Вопросов больше не было.
-Тогда вы свободны. И самое главное, - добавил вдруг полковник, - вернитесь живыми... Это приказ.
-Так точно.
На выходе из зала мы столкнулись с начальником отдела вооружений, тем самым, который минут двадцать назад получил втык от Ходжаева.
-Что, опять?!? - рявкнул полковник, моментально переменившись в лице.
-Разрешите доложить, Рустам Ирматович, - опустив глаза, пробубнил офицер. - Начальник управления вас вызывает.
-Хорошо, сейчас буду. - Ответил полковник, сверкнув глазами.
Отдав напоследок честь, мы вышли из зала совещаний.
-Ни пуха, - сказал Сашка, крепко сжав мою руку в дружеском рукопожатии.
-К черту всё, - стандартно ответил я.
Old Post 01-08-2012 17:55
ColdMan2 отсутствует Посмотреть данные 'ColdMan2' Отправить Приватное Сообщение для 'ColdMan2' Найти другие сообщения 'ColdMan2' Добавить ColdMan2 в Список Друзей
Править/Удалить Сообщение Ответить с Цитированием
ColdMan2
(Member)

Зарегистрирован: Jul 2012
Проживает: Papua-New Guinea/Port Moresby
Написал: 53 сообщений

Оценка: 0 Votes

Сообщение #1074672
5

Служебный вертолет Ми-28 на максимально возможной в таких погодных условиях скорости направлялся на восток, в сторону ТашГРЭС, теперь превратившейся в объект "Смерч". Внизу, сквозь снегопад, смутно просматривались очертания домов, улиц и проспектов, освещенных ярким светом фонарей. Единственное, что скрывала плохая погода, это все, что происходило на этих улицах. А там, судя по переговорам в эфире, кипело настоящее сражение. И вновь укрепления на городских улицах, и вновь всех граждан просят немедленно очистить улицы и запереться в своих домах... Снова
повторение пройденного...
В тяжелой амуниции я чувствовал себя так, как будто меня всего обвесили гирями. Однако вместе с тем она придавала уверенности в своих силах и хоть как-то компенсировала мандраж.
Экипировка бойцов спецотдела включала в себя бронежилет из сплава титана с алюминием, выдерживающий прямое попадание пуль мелкого и среднего калибра, шлем с ударопрочным стеклом для защиты лица и респиратором, с помощью которого можно даже какое-то время дышать под водой. Ботинки из прорезиненной кожи с какими-то специфическими добавками не пропускали воду и были устойчивыми к некоторым кислотам. Вооружением спецотдел тоже обеспечили на совесть: каждому бойцу выдавался автомат Калашникова новейшей модернизации - модель АК-84, стрелявшего пулями со стальным наконечником и приспособленного для стрельбы под водой, плюс пять запасных обойм к нему; два пистолета Стечкина; ручные осколочные гранаты с радиусом поражения 400 метров.
Вся эта амуниция создавала впечатление почти неуязвимости, однако меня уже просветили: и в амуниции гибнут как миленькие.
Тем временем судя по тому, что внизу уже не было видно огней, вертолет пересек черту города и теперь летел над мертвыми территориями...

**** ****

...От резкого порыва ветра вертолет, перешедший на бреющий полет, слегка тряхнуло и накренило вправо. Прислушавшись к своим внутренним ощущениям, я не без удивления обнаружил, что меня абсолютно не тянет тошнить, хотя раньше я переносил любые полеты отвратительно, вернее сказать, вообще не переносил.
-Так, ребятки, - прозвучал голос пилота, - через полторы минуты будем у места высадки. Всем приготовиться.
-Бойцы, - командир группы, капитан Грищук, поднялся с сиденья и взялся за крепление на потолке. - Наша главная задача - прикрыть лейтенанта Колотыгина, - он кивнул в мою сторону, - и доставить его обратно в целости и сохранности.
У меня появилось ощущение, будто меня, как пятилетнего ребенка, собираются отвести за ручку в детский сад.
-Помните, - продолжал Грищук, - без нужды в прямой контакт с противником не вступать. Это вам не зачистка, так что никакой пальбы во все стороны. Ясно?
-Не вопрос, командир, сделаем все по высшему разряду. - Отозвался один из солдат.
Капитан снова повернул голову в мою сторону:
-Забыл предупредить, лейтенант. Спускаться будем по тросу. Надеюсь, никаких...
-Ничего, не белоснежка, - жестко ответил я. - Как-нибудь справлюсь.
-Молоток! - командир понимающе улыбнулся. - Думаю, сработаемся.
Ответить я не успел, потому как из динамика снова донесся голос пилота:
-До высадки сорок секунд.
Командир и бойцы как по команде прочно закрепили шлемы на головах, опустили защитные стекла и надели респираторы, проделав, по-видимому, одну из стандартных процедур. В форме темно-серого цвета, с полностью скрытыми лицами и тяжелым вооружением они напоминали скорее гуманоидов, чем людей. Я решил последовать их примеру и, разобравшись со всеми защелками на каске, превратился в такое же безликое двуногое существо, как и остальные.
Вертушка зависла над землей и еще чуть снизилась. Над дверью в кабину пилотов загорелась зеленая лампочка.
-Действуем в темпе, ребята. - Подгонял пилот. - Ветер усиливается, мы не сможем долго удерживать вертушку в таком положении.
Капитан открыл боковой люк. Внутрь ворвался холодный ветер со снегом. Грищук привел в действие две лебедки, и к земле, постепенно спускаясь, протянулась пара тросов.
-Сейфуллин, Бакланов - пошли! - приказал капитан. Бойцы прикрепили специальные карабины к тросам, чуть задержались на уровне люка и затем скользнули в простиравшуюся под вертолетом мглу. По прошествии небольшого отрезка времени капитан добавил: - Осмотреться, доложить обстановку.
-Чисто. - Доложили снизу через несколько секунд.
-Так, Свалов, Ахмедов - вперед! Прикроете нам спины.
После того, как еще двое спецназовцев спустились вниз, капитан молчаливым кивком головы показал мне на люк.
Я, стараясь дышать глубже, прицепил карабин к тросу, перекинул ремень автомата через плечо, вцепился как можно крепче правой рукой в трос, набрал полную грудь воздуха и, чуть помешкав, шагнул за борт. Из-за сильного снегопада и полного отсутствия внизу каких-либо осветителей земли не было видно, и у меня появилось паническое чувство, что я падаю в бездонную пропасть. Полностью не отдавая отчет в своих действиях, я изо всех сил схватился за трос. Если бы не спецназовские перчатки, ободрал бы к чертовой матери все руки. Боец, который спускался по второму тросу вместе со мной, уже, видимо, был на земле. Я провисел неподвижно еще несколько секунд, сжал зубы до болезненного скрипа и, стараясь не думать, о том, что внизу, ослабил хватку и заскользил вниз. Последовавшие мгновения, что я спускался, показались мне вечностью. Я уже начал думать, что этот проклятый трос никогда не кончится, но вдруг ощутил довольно сильный удар по ногам - о слабо припорошенный снегом бетон. От неожиданности меня повело куда-то в сторону, я выпустил трос из рук, потерял равновесие и едва не растянулся на земле, но в последний момент мне все же удалось каким-то образом удержаться. Встав, наконец, твердо на ноги, я отстегнул карабин от троса, бегло осмотрелся вокруг, заметил метрах в восьми от себя что-то наподобие бетонной тумбы высотой с метр и рысцой побежал к ней. Присев в укрытии рядом с кем-то из спецназовцев, я наблюдал за тем, как по тросам спустились оставшиеся бойцы и командир. Вертушка начала набирать высоту, развернулась и улетела в западном направлении - в сторону города. Шум винтов постепенно удалялся и вскоре совсем исчез.
-Центр, это - Медведь, высадка завершена, как поняли меня? - доложил капитан по рации.
-Отлично вас поняли, Медведь. - ответил голос Ли. - У нас есть кое-что для лейтенанта Колотыгина.
-Слушаю, Центр. - отозвался я через микрофон, встроенный в шлем.
-Леха, в твоем КПК - полный план объекта. Если я не ошибаюсь, в ста метрах на северо-запад от точки высадки - центральный пункт управления, ваша цель.
-Да, все правильно. - Сказал я, сверившись с картой объекта.
-Отлично. Доложитесь, как только доберетесь до туда. Смотрите по сторонам. Хотя датчики не фиксируют ничего живого, они вполне могут и врать. Либо вообще не работают. Так что следите за тем, что делается у вас за спиной. Конец связи.
-Понял вас, Центр. Отбой. - Голос капитана, доносившийся из-под респиратора, казался каким-то механическим. - Слушай мою команду. Делимся на две группы. Первая группа, зайдете с запада. Прочешите каждый уголок. Чтобы никто и ничто не обошло нас и не зашло в тыл. Вторая группа, пойдете со мной и лейтенантом. Дистанция - десять метров. Задание ясно?
-Так точно, товарищ капитан.
-Выполнять.
Спецназовцы быстро рассредоточились. Первая группа, как и приказал Грищук, пошла в западном направлении, углубившись в узкие переулки между одноэтажными и двухэтажными служебными постройками. Мы, в сопровождении второй группы, направились прямо по дороге, которая вела к смутно видневшемуся сквозь пелену снега строению. Справа, как впрочем и позади нас, тянулось сеточное ограждение высотой в шесть метров, увенчанное сверху колючей проволокой. Это был защитный барьер, уменьшенная копия тех, что окружали теперь все города на планете. Несмотря на кажущуюся уязвимость, заграждение действительно имело право называться барьером. Сетка, изготовленная из сплава титана с железом, могла выдержать удар весом в 10 тонн, кроме того, по заграждению был пропущен электрический ток напряжением 15 киловольт. Этого было достаточно, чтобы сдерживать натиск всевозможной живности, рвавшейся в поисках мяса в города, однако такая достаточно простая вещь как перебой в подаче электроэнергии уже обернулась почти катастрофическими последствиями.
Сейчас барьер бездействовал, и это заставляло меня делать каждый шаг по недавно вычищенному от снега бетону с большой осторожностью, с постоянными оглядками назад. Я крепко сжимал в руках автомат, держа палец, готовый вот-вот сорваться, на курке.
Передвигаться приходилось мелкими перебежками от одного придорожного строения к другому. Электричества нигде не было, не видно было ни единой живой души - да что там души, ни малейшего движения - кроме падающих хлопьев снега. Беспрерывные завывания ветра и отдаленный гул работавших тепловых машин на электростанции уже начал действовать на нервы, и, кажется, не только мне.
-Здесь прямо мурашки по коже. - Глухо проворчал один из бойцов, с подозрением заглядывая в окно одного из одноэтажных домиков, построенных, по всей видимости для персонала.
-Разговорчики. - В жестком голосе Грищука тоже чувствовалась тревога и напряжение.
Внезапно откуда-то сзади послышался резкий грохот, как будто упало что-то очень тяжелое. Мы в момент развернулись на 180 градусов, готовые изрешетить источник шума. Сзади никого не было, только по дороге, метрах в десяти от нас, катилась, постепенно замедляясь, свалившаяся невесть откуда бочка из-под горючего.
-********! - вырвалось у одного из солдат.
-Проверить. - Приказал капитан спустя некоторое время, когда все перевели дух.
Двое спецназовцев осторожно приблизились к бочке.
-Чисто, товарищ капитан. - Сделали заключение бойцы. - Кажется, ее с крыши ветром снесло.
-Какого хрена она на крыше-то делала? - подал голос я.
-Ладно, двигаем дальше. - Капитан махнул рукой в направлении пятиэтажного здания, находившегося в полминуте быстрой ходьбы от того места, где мы сейчас находились. - И это ваше гостеприимство, черт бы его побрал... - добавил он скорее про себя...

**** ****

…Я осторожно выглянул из укрытия. В тусклом свете немногочисленных аварийных огней возвышавшееся над нами пятиэтажное строение казалось мрачным домом с призраками из какого-нибудь дешевого фильма ужасов. Из всех окон, выходивших на фасадную часть здания, ни в одном не видно было ни малейшего намека на какое-либо освещение – одна лишь глухая беспросветная тьма, от которой явно не приходилось ждать чего-то хорошего. Чуть левее в снежной мгле угадывались очертания электростанции, являвшейся теперь единственным источником шума в этом наводящем жуть месте.
-Первая группа, доложите обстановку. – Не отрывая пристального взгляда от здания, приказал капитан.
-Первый на связи. Обстановка нейтральная, следов противника не обнаружено.
-Персонал?
-Никаких следов. Глухо, командир. Как будто испарились все.
-Так, - сказал Грищук после секундной заминки. – Заходите с противоположной стороны. Связь поддерживайте регулярно. Без необходимости не стреляйте - здесь вполне могут быть выжившие.
-Вас поняли. Отбой.
Еще раз внимательно осмотревшись, капитан скомандовал:
-Вперед. Ахмедов, Кармаев – прикройте. Не отставай, лейтенант, - бросил он мне.
Ожидая нападения каждую секунду, я в считанные мгновения преодолел двадцать метров, отделявшие здание от нашего укрытия. Стараясь держаться подальше от окон, мы присели вдоль стены по обе стороны от входа с оружием наизготовку.
Вход представлял собой массивную стальную дверь около двух с половиной метров в длину и примерно столько же в высоту. Дверь была оборудована кодовым замком.
-Сможешь открыть? – спросил меня Грищук, показав на замок.
Коротко кивнув, я приблизился к двери и принялся осматривать замок. Найдя то, что нужно, я вытащил нож, осторожно поддел им маленькую, незаметную с первого взгляда заглушку и снял ее, обнаружив под ней переплетение проводов. Красный, синий, зеленый, черный, белый. Так, теперь главное – не перепутать. Я на какое-то время замешкался, вспоминая все, что знал про подобные замки, затем быстрым движением ножа снял изоляцию сначала с синего провода, потом с белого. Надеясь, что все правильно вспомнил, я отвернулся от панели и соединил оголенные части проводов. Яркая вспышка, сноп искр – и на панели замка надпись «Заблокирован» сменилась на «Открыто». Я вздохнул облегченно – если бы перепутал провода, то просто-напросто спалил бы механизм. Что-то негромко стукнуло, и дверь немного подалась на меня.
-Отлично, - сказал капитан, одобрительно хмыкнув. – Теперь открой ее и отходи в сторону.
Я молча взялся за ручку и потянул на себя, одновременно отходя в сторону. Тяжелая дверь медленно, с тихим скрежетом открылась. Двое спецназовцев, уже стоявших наготове напротив двери, осторожно переступили порог дверного проема и через мгновение скрылись в темноте.
-Порядок, можете заходить, - доложили они через какое-то время.
-Всем включить ПНВ, заходим внутрь. – Проговорил капитан. Затем добавил, обращаясь к двоим бойцам, - вы двое держите выход.
-Центр, это Медведь, - обратился я по радиосвязи. – Мы заходим внутрь.
-Отлично, Медведь, - прозвучал в наушниках голос Сашки. – Сервак находится на третьем этаже. Лифты не работают, так что придется немного прогуляться. Поаккуратнее там, ребят, наши сканеры зафиксировали слабые признаки жизни в этом районе.
-Вас поняли, Центр, глядим в оба. Будем на связи.
Оставив двоих бойцов охранять выход, мы двинулись по коридору, погруженному в кромешную тьму. Встроенный в шлем прибор ночного видения – или просто ПНВ – обеспечивал отличную видимость и позволял разглядеть все в подробностях. По всему полу были разбросаны какие-то бумаги, канцелярские принадлежности, отдельные фрагменты всевозможной оргтехники, и все это валялось вперемешку с кусками цемента и осколками стекла. Каждый шаг по этой мишуре отдавался характерным хрустом. Двери некоторых кабинетов были приоткрыты или же распахнуты настежь. Внутри угадывался точно такой же бардак – перевернутые и сломанные столы и стулья, поваленные шкафы, разбитые мониторы. Не видно было только ни трупов, ни крови – ничего, что напоминало бы о человеческом или нечеловеческом присутствии. Я задержал взгляд на стене рядом с одной из дверей. На бетоне красовалось несколько вмятин, как будто кто-то методично лупил по стене чем-то тяжелым. Или кого-то били об стену – мелькнула у меня неприятная мысль.
Что-то было не так. И я, как ни напрягал мозги, никак не мог понять, что именно. Нужные мысли вертелись на уме, но ухватиться за них не получалось.
-Докладывает группа один, - голос в наушниках разорвал гнетущую тишину. – Мы у черного входа. Все чисто.
-Заходите внутрь. – Ответил капитан. – Поднимайтесь на третий этаж, встречаемся там.
-Есть.
Внезапно в моей голове, словно молния, мелькнула догадка.
-Группа один, это лейтенант Колотыгин. – Слова срывались быстрее, чем я успевал соображать. – Дверь у черного входа, она заблокирована?
-Никак нет, открыта нараспашку. – Ответил через какое-то время слегка удивленный голос спецназовца.
-В чем дело? – спросил Грищук, резко остановившись.
-Здесь что-то нечисто, - ответил я. – Электричества в здании нет, но замок на двери работал. При этом черный вход был открыт – понимаете, к чему я?
Возможно, капитан переменился в лице, но затемненное защитное стекло это скрыло.
-Группа один, займите позиции на первом этаже и ни шагу дальше! – голос Грищука, и без того искаженный респиратором, теперь вообще не был похож на человеческий. – Если что – стреляйте во все, что шевелится!
-Так точно.
-Я надеюсь, что правильно тебя понял, лейтенант? – тяжело выдохнул капитан.
-Абсолютно, - ответил я. – Похоже, что кто-то хотел, чтобы мы прошли именно через черный вход и никак иначе. И питание вырубили только там, где нужно. Очень смахивает на западню.
-Ч-черт. Так, всем держаться вместе, глазеть в оба. Двигаем дальше. Вот же хренотень…
Нервно оглядываясь по сторонам, мы, наконец, добрались до лестницы. Кровь неистово стучала у меня в висках. Это был не просто прорыв тупых голодных хищников, это действительно была настоящая диверсия, спланированная и хорошо подготовленная. И мы могли бы запросто угодить в расставленную ловушку… Хотя почему могли? Может быть, и сейчас можем. Мы попали в ситуацию, подобную брошенным в воду слепым котятам. Теперь каждый шаг отдавался не только эхом, но и ударами бешено стучащего подобно кузнечному молоту сердца.
Второй этаж. Снова полный разгром, и снова ни крови, ни трупов. Единственное, что отличало общую картину здесь от первого этажа – стреляные гильзы, в большом количестве валявшиеся на полу. На стенах были видны следы выстрелов. «5.45, - прокомментировал увиденное один из бойцов, - кажись, здесь была большая драка».
Не имея никакого желания задерживаться здесь, мы двинулись вверх по лестнице, беспрестанно оглядываясь по сторонам и прислушиваясь к любому незначительному шороху.
Наконец, третий этаж…


ColdMan2 добавил 02-08-2012 в 17:13:56:
**** ****

...Они были здесь. Все. Растерзанные на куски, изуродованные до неузнаваемости, с переломанными, а зачастую и отгрызенными частями тела. Словно по чьей-то дьявольской задумке сваленные в кучу трупы на главном этаже здания. Это можно было расценить и как некий знак - вроде как "дорога смерти". У кого-то было очень своеобразное чувство юмора. Я с трудом сглотнул тугой комок, подкативший к горлу. Мне казалось, что даже через респиратор, плотно облегавший лицо, я чувствую невыносимо резкий запах крови...
-Центр, это Медведь. - С трудом сдерживая тяжелое дыхание, сказал я в микрофон. - Мы на третьем этаже. Ждем указаний.
Молчание. Только слабый треск статических помех.
-Центр, отвечайте! - повторил я через какое-то время. - Говорит Медведь, мы на месте. Как поняли меня? Прием.
-Да что они там, заснули что ли все? - не выдержал капитан. - Центр, отвечайте, чтоб вас...
-Медведь, это Центр... - пробился наконец сквозь сильные помехи искаженный, но все-таки узнаваемый голос Ли. - ...чень хреновая ...язь. Не... думаю, ...о это пр...о помехи. Что-то... ...шает. Леха, ...ас по кор...ору направо, до упора. Стальная... ...ерь... За ней сервак. ...Буду на ...зи... Отбой.
-Понял вас, Центр. - тяжело выдохнул я. С каждой минутой становилось все интереснее и интереснее. - Нам направо, - добавил я, обращаясь к капитану.
-Группа, дистанция два метра, смотреть во все четыре. Вперед. - скомандовал Грищук.
Отчаянно стараясь не смотреть под ноги, мы двинулись направо, как указал Сашка. На полу буквально не было живого места - огромные лужи крови, фрагменты того, что совсем недавно еще было людьми. И не только людьми. Посреди этой адской мешанины виднелись трупы мозгососов, кое-где - туши убитых зуборылых тварей, которым очень долго пытались дать научное название, но так ничего толкового и не придумали. Лично для меня слово "Буллсквид" ничего не значило и ни о чем не говорило. Для меня они как были, так и останутся просто "тараканами". Почему-то именно это слово пришло мне на ум при первой с ними встрече, да так и застряло в голове.
Каждый шаг по кровавому месиву под ногами отдавался отвратительными чавкающими звуками. Приступы тошноты, охватившие меня на лестнице, вернулись с новой силой, и мне пришлось собрать всю свою волю в кулак, дабы не увидеть свой обед у себя под маской.
Кап, кап... Вода или кровь? С каждым шагом все ближе и ближе. Кап, кап... Такое чувство, как будто по нервам изо всех сил водят смычком. Кап, кап... Сейчас зубы сломаю от перенапряжения. Кап, кап... Да когда же это закончится?
Наконец-то чертова дверь! Открытая нараспашку. Еще одно "приглашение"?
-Это здесь. - Сказал я капитану.
-Ну, лейтенант, это твоя работа. Тут уж я тебе не помощник.
Я молча кивнул, слегка поколебался и переступил порог.
-Двое со мной, вы двое держите вход. - Скомандовал капитан, заходя следом за мной. - Первая группа, что у вас там?
-Глухо, товарищ капитан. Как будто мертвая зона какая-то.
-Внимательнее там.
Передо мной было четыре включенных компьютера, на каждом один и тот же синий "экран смерти". И какой из них главный?
-Центр, это Медведь. - Обратился я по рации. - Тут у меня четыре компьютера с одинаковыми изображениями. Жду ваших указаний.
-Медведь, …ой комп - …рой слева.
-Так. - Сказал я, пододвинув стул и усевшись перед монитором. - На команды клавиатуры не реагирует. Полный аут.
-…то …артная защита … …ательных воздействий. – На какое-то время в эфире повисло молчание. Затем в наушниках снова зазвучал голос координатора: - Тебе нужно провести аварийную перезагрузку системы.
Качество связи неожиданно улучшилось.
-Что нужно сделать?
-Открой системный блок. На материнке рядом с процессором увидишь небольшой, почти незаметный тумблер.
-Так, вижу. – Сказал я через некоторое время.
-Эта хреновина сделана по спецзаказу. Но за качество никто не отвечает. Поэтому задержи дыхание и как можно аккуратнее переведи его в противоположное состояние. На 180 градусов по часовой стрелке.
Гадая, какому умнику взбрело в голову придумать сие чудо техники, я вытащил нож. Теперь дело за малым – прицелиться как следует, попасть острием в микроскопический паз и повернуть эту штуку… Еще чуть-чуть… От щелчка, с которым повернулся тумблер, у меня на секунду сердце ушло куда-то далеко вниз. Монитор на несколько секунд погас, затем слабо засветился. Синий экран смерти уступил место обычной командной строке.
-Кажется, получилось, - сообщил я в микрофон.
-Отлично. Попробуй получить доступ к системе безопасности.
Пальцы самопроизвольно застучали по клавиатуре, набирая «D:\Secure.xc». Казалось бы, куда уж проще, но… результатом была лишь строка из нечитаемых символов, выданная сразу же после нажатия Enter.
-Только иероглифы, - доложил я Сашке. – Кажись, все заблокировано. Придется операционку перебивать.
-А, черт. Ладно, установи ее со своего КПК. Серийник и все защитные коды там есть.
Соединив свое карманное устройство посредством кабеля с USB-портом компьютера, я принялся за работу. Еще одна задержка времени. Мои глаза перескакивали с экрана компьютера на наручный таймер, неуклонно отсчитывавший время выполнения миссии. Два часа тридцать четыре минуты. Можно смело добавить минут двадцать на возню с этой проклятой установкой. Что-то подсказывало мне, что времени у нас осталось в обрез, если вообще осталось. Навязчивая мысль сидела в мозгу как заноза, подгоняя и без того быстро бегавшие по клавишам пальцы. Наконец на экране появилось долгожданное предложение подождать, пока «S/OS 8.52 завершит распаковку файлов на ваш жесткий диск» . У меня появилась возможность слегка перевести дух. Я оглянулся назад. Двое спецназовцев, словно верные сторожевые псы, напряженно всматривались в темноту коридора. Грищук и еще двое бойцов задумчиво мерили шагами комнату, изредка перебрасываясь короткими фразами.
-Медведь, - Ли был явно взволнован, - сканеры показывают усиление признаков жизни в этом районе. Работай как можно скорее.
-Куда уж тут еще быстрее… - пробурчал я вполголоса.
-Скорее всего, неклассифицированные формы жизни. – Вклинился вдруг в эфир кто-то третий.
-А по-русски? – слегка раздраженно спросил Грищук.
-По-русски, товарищ капитан, это – неизученная или неопознанная, если хотите, живность. С подобным мы еще не сталкивались.
-Вы в этом уверены? – капитан остановился возле дверного проема. – Может, приборы врут?
-Не думаю. – Голос, судя по интонации и манере разговора, принадлежал сотруднику отдела биохимических исследований. - Сигнал достаточно четкий. Советую вам и вашим людям соблюдать предельную осторожность…
-Да поняли мы, - с досадой бросил Грищук.
На мониторе появилась надпись «Установка завершена»…

**** ****

...-Так, - бросил я в микрофон, - что мне теперь с этим добром делать?
-Теперь тебе придется вручную заново настроить и запустить систему безопасности.
На ходу вытаскивая из памяти все знания об этой проклятой S/OS 8.52, я нашел каталог "Безопасность". При виде его содержимого у меня непроизвольно вырвался какой-то нечленораздельный звук. Сотни папок, тысячи файлов... Да тут работы на неделю, не меньше.
-Центр, чтобы все это перелопатить, нужно человек пять. - Выдохнул я.
-Вполне ожидаемо, - усмехнулся Ли. - Короче, все, что сейчас нужно, это восстановить питание барьера. Это папки "Защита по периметру" и "Управление".
Я открыл каталог "Управление". На глаза практически сразу же попался файл Power.xc. Похоже, то, что нужно. Так, что у нас здесь? "Питание отключено". Попробуем включить. Теперь остается надеяться, что питание не придется подключать физически... "Питание включено". Пронесло...
Теперь переходим в папку "Защита по периметру". Вот он, родной - "Включить постоянную/временную/аварийную защиту".
-Медведь, участки 32, 46 и 51 оставь отключенными. Ремонтники еще не закончили.
-Сделаю. - Ответил я, выбирая "Расширенные настройки защиты".
Вот они, все сегменты барьера, прямо как на ладони. Убираем из списка 32-й, 46-й и 51-й и - "Постоянная защита по периметру включена".
-Отлично! - прокомментировал координатор. - Осталось восстановить удаленный доступ с нашим серваком и запустить внутреннюю систему безопасности объекта.
Мои глаза снова забегали по названиям, ища папку "Сеть и система безопасности". Она оказалась защищенной паролем. Порывшись в своем КПК, я обнаружил нужную запись и ввел ее в требуемое поле. Сработало. И запросило еще один код. Без проблем, кушайте, любезный. Еще кое-какие манипуляции - и на экран вылезло сообщение "Обновление данных. Подготовка к запуску..." и строка, отображающая прогресс. Я откинулся на спинку стула. Двадцать процентов... тридцать... пятьдесят... восемьдесят... девяносто пять... и...
Внезапно монитор мигнул, строка прогресса исчезла, а весь экран заняла надпись "Сброс всех настроек через 2 минуты".
-Т-твою мать! - вырвалось у меня. - Сашка, это что еще за новости?
-Какие? - удивленно переспросил китаец.
-Какие-какие... Сброс всех настроек, вот какие!
-Ни фига не понимаю... Системой это не предусмотрено.
-Ясное дело, не предусмотрено, - я лихорадочно вводил команды. Бесполезно - компьютер на клавиатуру не реагировал. Между тем счетчик неумолимо отсчитывал секунды. Вот уже осталось полторы минуты...
Внезапно надпись на русском исчезла, и по дисплею замелькали какие-то нечитабельные символы. Счетчик в верхнем углу экрана остался. Меня охватило чувство, близкое к отчаянию, однако я сумел взять себя в руки и попробовать рационально оценить ситуацию, хотя и без рациональной оценки было ясно, что все пошло не очень хорошо. В какой-то момент символы на моих в глазах начали сливаться в линии, постоянно менявшие положение, длину и форму. Еще через несколько секунд в самом низу дисплея я заметил надпись на английском: "Какую геометрическую фигуру вы видите?" и ниже поле, видимо, для ответа. Ну вот, здрасте. Это что, издевательство какое-то? Я посмотрел на мелькавшие линии - не было там ничего, даже отдаленно похожего на фигуры. Осталась одна минута...
Я напряженно всматривался в разноцветный хаос на экране и, как ни старался, не видел ничего, кроме линий. Сорок пять секунд... С лица градом тек пот. Одна из капель попала прямо в глаз, заставив машинально прищуриться, как вдруг... Мне показалось, что я разглядел среди линий некие очертания. Пораженный внезапной догадкой, я расслабил зрение насколько возможно и сразу же увидел то, что от меня хотела эта дьявольская программа. Вот, кажется, треугольник... Нет, теперь трапеция... Параллелограмм... Ромб... Двадцать секунд...
Надеясь, что до конца понял смысл этой абракадабры, я всматривался в экран в ожидании нужного момента. Фигуры больше не появлялись. Я ждал, мысленно матеря все на свете. Десять секунд...
Вот оно - прямоугольник! Не зная, сколько он еще продержится на экране, я вдруг осознал, что не помню, как он называется по-английски. Между тем момент надо было ловить.
-Ах ты тварь! - воскликнул я, чуть ли не пулеметной очередью набирая "RECTANGLE". Счетчик замер на пяти секундах. Монитор еще раз мигнул и враз вернулся интерфейс операционки S/OS 8.52. То, что я испытал в этот момент, нельзя было назвать ни облегчением, ни даже кайфом. На экран выскочило сообщение "Запуск системы безопасности".
-Леха, ты куда там пропал?? - взвинченно спросил Ли, и я только сейчас понял, что пока думал над этой головоломкой, абсолютно не реагировал на все окружающее, в том числе и на координатора. - У вас гости.
Первые выстрелы раздались уже через несколько секунд...

**********

"Внимание! Запущена система безопасности. Обнаружено несанкционированное проникновение. Внимание..." - бесстрастный голос из репродуктора прозвучал одновременно со стрельбой.
-Какого хрена? - рявкнул Грищук. - Группа один, что у вас там? Отвечайте!
-Нас атаковали, командир! Численность противника не установлена, предположительно большая...
-Держать оборону до нашего прибытия!
-Товарищ капитан, это сержант Сейфуллин. Мы не удержим центральный вход, их слишком много!
-Понял вас. Отступайте в здание.
"Внимание! Включена автоматическая блокировка дверей." - одновременно с этим дверь с оглушительным грохотом захлопнулась.
-Едрит твою, это что еще? - зарычал капитан, бросившись к двери.
-Медведь, система безопасности активизировала блокировку дверей, - голос Ли опять пробивался через помехи, - это стандартная процедура при несанкционированном проникновении на территорию объекта. Вам придется выбираться окольными путями.
-Что значит "окольными"? В окно прыгать? - со злостью выкрикнул я, держа АК-84НМ наизготовку.
-Должен быть какой-то выход, Леха. Посмотрите там внимательно!
-Вентиляция! - осмотрев помещение, крикнул я капитану, безуспешно пытавшемуся взломать дверь.
-А не проще будет дверь взорвать? - прокричал он в ответ.
-Выдержит! Она специально для этого изготовлена!
-Вот *****! Ладно, группа два, прорывайтесь к черному входу, - сообщил он спецназовцам, оставшимся за дверью, - соединитесь с первой группой. Связь поддерживать постоянно!
В этот момент раздался оглушительный треск ломающегося стекла - массивная фигура, проломив окно, ввалилась в помещение. Я даже не успел ничего сообразить, как уже летел к стене, отброшенный мощным ударом. Двигаясь очень быстро для своих габаритов, тварь моментально преодолело расстояние, отделявшее ее от Грищука, и молниеносным ударом выбила из его рук оружие. Второй конечностью она ухватила его за горло и прижала к стене, намереваясь сломать шею. Я немного пришел в себя после удара об стену, распознал в твари одноглазого электрошокера и увидел, как Грищук воткнул нож прямо в желтый глаз монстру. Тварь взвизгнула от боли, выпустила капитана и схватилась за раненный глаз. Капитан, орудуя ножом подобно заправскому мяснику, продолжал наносить удары до тех пор, пока электрошокер не повалился на пол. Подергавшись какое-то время в конвульсиях, тварь замерла. Грищук потянулся за своим автоматом, и в этот момент "рука" монстра оторвалась от тела и с мерзким шипением прыгнула в сторону капитана. Я дал короткую очередь из автомата и сбил "руку" налету, прежде чем капитан успел что-либо предпринять.
-Давай убираться отсюда, лейтенант. - Сказал он, кивнув в знак благодарности. Затем добавил, указав на вентиляционное отверстие: - Лезь первым.
Разбив прикладом тонкую решетку, я сначала просунул в люк оружие, затем попытался протиснуться сам. Получилось с трудом. Размеры воздухопровода позволяли ползти только на карачках, однако выбирать особо было не из чего. Проползя несколько метров, я услышал сзади шорох и приглушенный мат - в воздухопровод пролез капитан.
-Командир, это группа один, - перекрикивал трескотню выстрелов боец. - У нас потери. Противник применяет неизвестное оружие.
-Неизвестное? - переспросил Грищук.
-Никогда ничего подобного не видели, товарищ капитан!... - речь спецназовца прервалась мощным взрывом гранаты.
-Удерживайте вход любыми средствами! Не дайте им запереть нас здесь! Сейфуллин, доложи обстановку.
-Обстановка критическая, нас тут обложили со всех сторон! Эти твари повсюду!
-Мать твою... Центр, прием! Нам срочно нужна эвакуация! Повторяю: требуется немедленная эвакуация, как поняли меня?
-Медведь, это Центр. Активность противника в вашем районе не позволяет эвакуировать вас прямо сейчас. Повторяю, эвакуация невозможна.
-Да вы что там, *****сь, что ли?! - заорал Грищук в микрофон. - У меня люди гибнут!
-Медведь, мы не можем нарушить инструкции.
-Это потрясающе здорово! Хоть что-нибудь вы можете сделать??
-Медведь, к вам выслан отряд зачистки и сдерживания. Расчетное время прибытия - сорок минут.
-Понял вас. Отбой. - Сердито проговорил Грищук. - Через сорок минут из нас тут отбивные сделают...
Я раз за разом прокручивал в голове все, что сказал сейчас по рации Сашка. Сорок минут еще никогда не казались мне такими бесконечными, как сейчас. В наушниках раздавался треск выстрелов, крики солдат и леденящие душу предсмертные вопли чудовищ.
Подозрение о спланированной диверсии полностью подтвердилось. Начиная с "фокусов" компьютера и заканчивая электрошокерами. Эти твари обладали интеллектом сродни человеческому (во всяком случае, я так подозревал) и были невероятно хитрыми и от того вдвойне опасными.
Казавшийся уже бесконечным воздухопровод закончился. Я проломил прикладом решетку и наконец-то выбрался на волю. Я находился в коридоре в задней части здания. Где-то недалеко должен быть черный вход, а, следовательно, и первая группа...
Боковым зрением я уловил какое-то движение и машинально пригнул голову - когти прыгнувшего откуда-то мозгососа только скользнули по шлему. В следующий миг гаденыш получил свою порцию свинца. Повинуясь шестому чувству, я поднял голову и остолбенел - на потолке их было с два десятка. Не мешкая ни секунды, я израсходовал всю обойму. Пол усеяли тушки убитых мозгососов. Я прислонился к стене и перезарядил оружие. Грищук задерживался. Я подошел к вентиляционному люку как раз в тот момент, когда где-то в глубине воздухопровода раздался звук мощного удара, затем последовал короткий, сразу же прервавшийся, вскрик капитана. Затем все стихло.
-Капитан? - позвал я по рации. - Капитан!
Ответом мне было лишь молчание и слабый треск статических помех. Похоже, капитан был мертв...
Времени больше терять было нельзя. Я сверился с чертежами здания на своем КПК, собрался с силами и двинулся в сторону черного входа...


ColdMan2 добавил 02-08-2012 в 17:14:36:
*****

Конец коридора. Если не считать нескольких мозгососов и одного "таракана", то можно сказать, добрался без происшествий. Здесь, в конце, меня ждала заблокированная системой безопасности дверь. И труп спецназовца, прислоненный к стене. Я бегло осмотрел его: защитное стекло в трещинах, раны на руках и ногах, шея вывернута под неестественным углом. Было ощущение, будто его изо всей силы швырнули об стену. Я отвел взгляд.
Слева послышался какой-то шорох. Я резко повернулся, готовый разнести в клочья любую тварь. Прямо на меня ковылял, сильно прихрамывая и шатаясь, электрошокер. Только не тот, что с прыгающей "рукой"-оружием, а другой, из тех, что помельче. Его обычно горящий красный глаз тускло светился в темноте и смотрел, как мне показалось, печально. Было видно, что каждый шаг дается ему ценой невероятных усилий и боли. Я передернул затвор автомата, полный решимости прекратить его мучения. Внезапно существо заговорило. Я много раз слышал, как эти твари переговаривались друг с другом, но этот пытался говорить по-русски:
-...стрелять... нет... рабы... мы... рабы... вы...
При этом он схватился лапами за металлический ошейник, закрепленный у него на шее, пытаясь снять его с себя.
-...рабы... рабы... стрелять... нет...
С этими словами он рухнул на пол. Пытаясь хоть как-то осмыслить произошедшее, я какое-то время тупо смотрел на него. Из растерянности меня вывела рация:
-Командир, это группа один. Мы не можем удержать вход. Отступать некуда, все двери заблокированы. Ждем указаний.
-Говорит лейтенант Колотыгин, - с тяжелым вздохом ответил я. - Капитана Грищука больше нет. Повторяю: капитан погиб. Принимаю командование на себя.
-Ждем ваших указаний. - Сказал боец через некоторое время.
-Пробивайтесь к ангарам. Займите любые позиции. Приказ только один - продержаться до прибытия подкрепления. Они будут через двадцать минут. Значит, за эти двадцать минут надо выжить. Как поняли меня?
-Будет сделано.
-Вторая группа добралась? - спросил я.
-Никак нет. На связь не выходят. Сейфуллин тоже не отвечает.
-Ладно, выполняйте приказ.
Позади меня, метрах в десяти, раздался грохот от мощного удара в одну из дверей. Судя по звуку, в дверь ломилось что-то очень большое. Еще один удар. Абсолютно не желая встретиться лицом к лицу с этим существом, я быстро осмотрелся в поисках выхода. Единственным таковым оказалось окно, расположенное на высоте примерно полутора метров. Третий удар. Следующий высадит дверь окончательно. Меня не прельщала перспектива спрыгнуть со второго этажа, однако другого выхода не было. Поэтому я просто разбежался, напряг все мышцы ног, подпрыгнул как можно выше и с треском проломил стекло, одновременно услышав позади себя четвертый удар.
Удар об землю получился очень жестким, однако обошлось без переломов.
Я оказался в гуще боя. Только сейчас я понял окончательно смысл формулировки "превосходящие силы противника". Они перли, казалось, бесконечным потоком - "тараканы", зомби, мозгососы. Позади виднелись электрошокеры, которые действовали гораздо осторожнее.
Со всей дури пнув по рылу бросившегося на меня "таракана", я дал очередь по зомби, а затем прикончил "таракана". Внезапно я ощутил странное чувство, как будто смотрю на происходящее и самого себя со стороны. Неизвестно откуда появилось полное спокойствие и отстраненность от происходящего. Я нажимал на курок, иногда отбивался ногами и прикладом, но ощущал себя как при замедленной съемке.
-Граната, ложись! - крик спецназовца вывел меня из этого транса. Я бросился на землю, заваленную трупами поверженных тварей. Через пару секунд прогремел взрыв. На землю полетели кровавые ошметки и оторванные конечности.
-Лейтенант! - крикнул один из четверых бойцов. - Быстрее сюда!
-Медведь, - прозвучал в наушниках голос координатора. - Подкрепление будет с минуты на минуту. Держитесь.
-Поняли вас, Центр! - прокричал я в микрофон. - Ждем не дождемся.
Снова транс. Я осознаю только свои действия, остальное плывет в тумане. Кажется, мы кое-как закрепились у ангара. Патроны быстро заканчиваются...
Грохот проламываемой стены. То, что спрыгивает со второго этажа, с того самого, на котором был я, не поддается описанию. Напоминает огромного паука, с грязно-белым брюхом и желтым панцирем.
-В укрытие! - командую я и не узнаю свой собственный голос.
Мелкие твари разбегаются. Остаемся только мы и паучище. Паук напрягается всем телом, раскрывает пасть и "плюет" в нас лиловой молнией. Вот вам и неизвестное оружие... Повторный заход - вторая молния бьет в стену ангара. Металл сминается и плавится.
Теперь я точно знаю, что нужно делать. Выскакиваю из укрытия, на ходу отрывая от спецжилета гранату. Теперь все внимание паука - на меня. Выдергиваю чеку и жду подходящего момента. Между пауком и мной метров двадцать. Он напрягается. Пока еще рано. Открывает пасть, огромную мерзкую пасть. А вот теперь можно! Все-таки с метанием у меня проблем никогда не было. Умница, поймал! И взрыв разносит его голову на куски.
Звук двигателей. Так и есть - вот он, отряд зачистки и сдерживания. Мы спасены. Надеюсь...
Old Post 02-08-2012 17:12
ColdMan2 отсутствует Посмотреть данные 'ColdMan2' Отправить Приватное Сообщение для 'ColdMan2' Найти другие сообщения 'ColdMan2' Добавить ColdMan2 в Список Друзей
Править/Удалить Сообщение Ответить с Цитированием
Research
(For Science)

Зарегистрирован: Aug 2009
Проживает: /
Написал: 1319 сообщений

Оценка: 12 Votes 12 чел.

Старожил 
Сообщение #1074685
Во-первых спасибо за рассказ.
Но скажи пожалуйста, зачем постить эту стену текста (которую и так никто не будет читать), если все то же самое прикреплено в doc-файле?
Old Post 02-08-2012 20:41
Research отсутствует Посмотреть данные 'Research' Отправить Приватное Сообщение для 'Research' Найти другие сообщения 'Research' Добавить Research в Список Друзей
Править/Удалить Сообщение Ответить с Цитированием
Raveseven
(Are you sure?)

Зарегистрирован: Jan 2008
Проживает: Космос/
Написал: 694 сообщений

Оценка: 28 Votes 28 чел.

Сообщение #1074691
Потому что это мое первое сообщение и первый заход в профиль с 2010г - думаю, это говорит о чем то.
Без этой горы текста я просто бы не обратил внимания и, по воле случая, даже не начал бы читать (а уж кому, тем более, нужно качать док-файлы).

ColdMan2, верной дорогой идешь. Не испорть.
Old Post 03-08-2012 01:14
Raveseven отсутствует Посмотреть данные 'Raveseven' Отправить Приватное Сообщение для 'Raveseven' Посетить домашнюю страничку Raveseven Найти другие сообщения 'Raveseven' Добавить Raveseven в Список Друзей
Править/Удалить Сообщение Ответить с Цитированием
 
ColdMan2
(Member)

Зарегистрирован: Jul 2012
Проживает: Papua-New Guinea/Port Moresby
Написал: 53 сообщений

Оценка: 0 Votes

Сообщение #1074744
Цитата:
Оригинальное сообщение от Research
Во-первых спасибо за рассказ.
Но скажи пожалуйста, зачем постить эту стену текста (которую и так никто не будет читать), если все то же самое прикреплено в doc-файле?


Всё очень просто. Есть те, кто любит скачивать doc-файлы. Есть те, кто любит читать с форума. Есть те, кто проходит мимо. И есть те, кто не заходит. И думаю, в данном случае никто из них всех не останется недовольным .

Цитата:
Оригинальное сообщение от Raveseven
ColdMan2, верной дорогой идешь. Не испорть.


Хех, этой дорогой я уже прошёл когда-то (написано в 2007 году). И вряд ли могу сейчас что-либо испортить или исправить. Потому что всё уже сделано, и если и было что-то испорчено, то как говорится - се ля ви .

Спасибо за отзывы. Радует, что в этот раздел по-прежнему заходят. Радует, что у кого-то эта штука вызвала интерес. Спасибо.

ColdMan2 добавил 03-08-2012 в 17:53:41:
6

…Москва. Когда-то в этом слове звучало многое, и вкладывался в него некий значительный смысл, и символизировало оно, это слово, нечто сильное и надежное. Хотя почему символизировало, было?.. И сейчас есть, и дальше будет. Будем надеяться. Все осталось как и раньше: оплот, опора, надежность и т.д. и т.п., вот только населения стало больше в три-четыре раза, да качество жизни не радует. С другой стороны, а где оно сейчас радует? Поэтому глупости это все. Москва как была Центром с большой буквы, так им и осталась, несмотря на патрули, толпы голодранцев на улицах и прочие обязательные атрибуты жизни большого современного города. Ну, начнем с того, что каждый современный город сейчас маленьким быть не может по вполне понятным причинам, да и без голодранцев никуда, по тем же причинам… Что-то понесло меня в какие-то дебри. Нет, не буду я лучше смотреть в окно. Ничего там нет ни примечательного, ни тем более хорошего. Сейчас лучше, с профессиональной точки зрения, конечно, сосредоточиться на докладе, с которым предстоит сегодня уже выступать. Делается все просто – отводим глаза от окна, рука тянется к серой измятой (без этого никак) папке, доклад аккуратно достается и читается…
Нет, не могу. Или не хочу. Или и то и другое вместе. Все равно я его уже наизусть практически знаю. И не нужна мне эта макулатура, особенно в этой позорной папке. Кстати, о папке. Где же она побывала за время перелета, если теперь выглядит, как будто ее через мясорубку пропустили? Нехорошо, Алексей Александрович, безалаберно вы относитесь к документам, уважаемый, и это в условиях острого дефицита бумаги и нехватки… Брр, не хватало только, чтоб мне начал мерещиться начальник отдела снабжения. Начальник отдела снабжения – само по себе весьма неприятное явление природы, а вот когда он начинает мерещиться в любых формах и проявлениях – это уже, знаете ли, попахивает патологией какой-то.
Я резко и шумно выдохнул. Поразительно, какие только идиотские мысли не лезут в голову в свободное время. Определенно, нельзя мне слишком много сидеть без дела.
Я глубоко вдохнул аромат кофе, сделал хороший глоток остывшего уже слегка крепкого напитка и в очередной раз признал, что кофе здесь готовить еще не разучились. И надо заметить, кофе натуральный, а не химэкстракт какой-нибудь. Сразу чувствуется – ОСБшная гостиница…
Думать о докладе и предстоящей конференции категорически не хотелось. Ну не работали мои мысли в этом направлении, и не хотели работать. А рвались они совсем в другую сторону, создавая кучу вопросов, на которые не находилось ответов. А вопросов действительно было предостаточно. Например, что я делаю в Москве? Хотя нет, здесь-то все понятно, начиналось все это правильно и по бумагам. Вызывает меня, значит, начальник управления генерал-майор Перевозников. Присаживайтесь, Колотыгин, разговор затянется. Без всяких предисловий протягивает мне какие-то бумаги. Ознакомьтесь, прочитайте внимательно, если что непонятно, не стесняйтесь – спрашивайте. Читаю я и вижу, что в бумагах этих русским по белому написано: старшего лейтенанта Колотыгина А.А. направить в составе делегации от г. Ташкента в г. Москву для участия в Генеральном съезде Совета Объединенных Систем Безопасности. С моей стороны, конечно же, следует логичный вопрос: с какой радости? И получаю я от нашего Виктора Николаевича логичный ответ, в очень доступной и емкой форме. Только не в той, о какой можно было бы подумать. Нет, Виктор Николаевич очень четко и коротко мне разъясняет, что: первое – приказ подписан, бумаги готовы, второе – приказы не обсуждаются. Управление сочло необходимым послать на вышеупомянутый съезд специалиста по информационной безопасности. Выбор стоял между вами, Колотыгин, и старшим лейтенантом Ли. Но, в связи с переводом последнего в Астану, данная обязанность автоматически перекладывается на вас. Пожалуйста, не подведите управление и тому подобные напутствия, спасибо, Виктор Николаевич; счастливого пути, Колотыгин.
Вот я в Москве. Вроде бы все гладко, но что-то вот мне не дает никак покоя. Слишком подозрительно выглядит эта командировка. Нелогично как-то. Вот Ходжаева отправили – логично, он заместитель начальника управления как-никак. Биохимиков – тоже могу понять. Кому я здесь понадобился, вот это я в толк никак что-то взять не могу. И все это вызывает у меня ассоциации с еще более странным событием в моей жизни – приемом на службу в ОСБ. Тот самый странный телефонный звонок посреди ночи, тот самый жутковатый голос с неприятными нотками…
Начнем по порядку. Стандартная процедура приема в ОСБ длится около полутора месяцев. Так по уставу. Меня туда засунули – другого слова и не придумать – за какие-то два дня. А может, меньше? Что я про это знаю? Да ничего, есть у меня только этот телефонный звонок и приказ о приеме на службу. Странность номер один. Далее. Ни у одного сотрудника вплоть до начальника управления по поводу меня не возникает ни единого вопроса, ни тени сомнения или тем более подозрений. Ну работает и работает. И даже премиальные и поощрительные получает за добросовестное отношение к службе и «оригинальный подход к решению задач». Странность номер два. За этот год, что я провел на службе, я перетряс буквально всех в управлении, пытаясь хоть что-то узнать о том, кто звонил мне той ночью. О нем никто ничего не знал, никогда о нем не слышали и не подозревали. А Ходжаев, когда я задал ему вопрос на эту тему, в своем стиле спросил, как у меня с алкоголем. Вот вам странность номер три. И, наконец, эта командировка. Четыре. Но кроме всего этого есть и нечто другое.
Сны мне стали сниться какие-то странные. Не кошмары это, нет. А что-то такое, чему я не находил рационального объяснения. Мне снилась пустыня. Голая, мертвая пустыня. И город посреди нее. Вернее, не город, а огромных размеров… исследовательский центр, наверное. Я как будто собственными глазами видел сновавших ученых, охранников и даже разговаривал с ними – по-английски. И не узнавал свой собственный голос. Потом как будто резкий щелчок – смена картинки – и я уже стою перед огромной установкой, назначение которой знаю, но объяснить не могу. Щелчок – и я уже в вертолете, лечу над той же самой пустыней. Здесь я – боец спецназа, направляюсь на боевое задание. Щелчок… щелчок… А затем это резко прекращается и я либо просыпаюсь, либо сплю дальше без сновидений. После каждого такого сна мне не давало покоя чувство, будто все это не просто сны, а реально происходящие (или происходившие) события, и я смотрел на них чьими-то чужими глазами. Но больше всего меня пугала странная фигура, присутствовавшая во всех подобных сновидениях. Даже не фигура – просто тень, почти неуловимая, но в то же время выдающая свое присутствие, неясный силуэт как бы на грани света и тьмы. Я чувствовал, как его невидимые глаза пристально разглядывают меня, заставляя сердце выдавать 220 ударов в минуту и вышибая холодный пот даже в жаркую погоду. Он (а, может, правильнее «оно»?) не издавал ни единого звука, просто стоял и молча наблюдал. У меня даже возникала шальная мысль: а уж не он ли «щелкает» картинки в каждом сне? Да и вообще, можно ли назвать это сном?
Пытаясь отследить хронологию всех событий, произошедших со мной после Вторжения, я получил вот такую цепочку: Ночной звонок – Прием на службу – Объект «Смерч» - Ночные видения – Командировка. Потом мне нетрудно было вспомнить, что именно после «Смерча» у меня это и началось. Точнее, не после, а с самого «Смерча». В тот момент, когда я, пребывая в каком-то трансе, вырвался из толпы окруживших меня тварей и без какого-либо страха попер с гранатой на того здоровенного паука. Может быть, это и есть отправная точка? И то состояние транса, охватившее меня во время боя, связано каким-то образом с моими снами? Одни вопросы и ни одного сколько-нибудь значимого ответа…
Стук. В дверь стучат или у меня уже и наяву глюки пошли? Нет, в дверь.
-Открыто! – крикнул я.
На пороге стоял, зажав в зубах сигарету и сверкая глазами, полковник Ходжаев собственной персоной. Он, судя по его виду, пребывал явно не в лучшем расположении духа.
-Чего расселся, Колотыгин? – спросил он, смерив меня взглядом. – И так уже опаздываем, а ты тут…
-Как опаздываем? – переспросил я, сверившись с часами. Без десяти одиннадцать. – Так ведь назначено на…
-Перенесли, ***, - нетерпеливо перебил Ходжаев. – Собирайся давай, хрен его знает, сколько добираться будем дотуда. Доклад не забу… это что еще такое?
Он, выражая лицом все чувства, переполнявшие сейчас его существо, взял в руки папку с докладом. Я начал было оправдываться, но полковник только обжег меня взглядом и устало махнул рукой.

******

Никаких торжественных церемоний, предисловий, реверансов и тому подобных лирических отступлений. Только короткое выступление директора ОСБ Карла Хайнца Шмейхеля с принесением благодарностей московскому управлению ОСБ и г. Москве в целом за «качественную, надежную и безопасную организацию столь серьезного мероприятия», и вот Генеральный съезд Совета ОСБ начинается. То, что на словах звучало если не красиво, то хотя бы прилично, на деле оказалось смертельной скучищей. Заседание открыли совместные выступления биохимиков, экологов и снабженцев, представлявших здесь соответственно Нью-Йорк, Сидней и Шанхай. Вышеупомянутые господа специалисты в своих довольно занудных докладах явно противоречили друг другу, отчего между ними постепенно разгорелся спор, в который включились «биохимические», «экологические» и «снабженческие» делегации из других городов. К моему удивлению, большинство присутствовавших оказалось к этому готово и немедленно переключилось с заседания на разгадывание кроссвордов, пустую болтовню и прочие способы убить время. Директор ОСБ что-то основательно объяснял своим заместителям. Спорщики продолжали базарить.
Ходжаев, сидевший рядом со мной, откровенно захрапел. И вот ради этого мы битых три часа продирались через фантастические московские пробки, едва не устроив по дороге три ДТП, боялись опоздать? Махнув на все рукой, я от нечего делать углубился в чтение приказов, которые казались более занятными, чем происходящее на трибуне. Вот, например:
«В связи с нехваткой продовольствия и товаров широкого потребления меры наказания в отношении мародеров ужесточить. С 1 июля текущего года мародерство, воровство и прочие виды отъёма имущества наказываются расстрелом на месте. Управление ОСБ по г.Москве». Коротко, ясно и четко. А «прочие виды отъёма имущества» смотрятся почти гениально.
Я мельком посмотрел на трибуну. Базар продолжался. Можно было спокойно спать дальше. Интересно, вот на таком же заседании было принято решение о затоплении низин и равнин водой в целях выведения насекомых? Мне не стоило никакого труда моментально вообразить, как полгода назад, в таком же зале, в самый разгар очередного спора кто-то вдруг крикнул «Водой затопить все к чертовой матери», и это решение, как самое трезвое, было принято почти на ура. Вот так у нас все и делается. Это даже не глупо, этому просто нет названия.
Наконец, базарившие стороны, так ни к чему и не пришедшие, утихомирились и разошлись по местам. Следующим по очереди был доклад Комитета по вооружениям. Вот этим надо отдать должное – уложились в пятнадцать минут, без лишних слов и проволочек. Молодцы, оружейники.
Далее к трибуне вышел председатель Комитета внутренней безопасности. Я заметил, что даже у Шмейхеля лицо слегка изменилось. И не напрасно. Докладчик долго и нудно злобствовал на тему участившихся хищений и растрат внутри ОСБ, что вот, мол, надо бороться, надо ужесточать меры, надо, надо, надо… Ведь вы все, присутствующие здесь, прекрасно понимаете, что в такое время и в такой ситуации…
-Я полагаю, достаточно. – Прервал его, наконец, слегка раздраженным тоном директор. – Сейчас попрошу председателя Комитета по информационной безопасности.
К трибуне подошел сухощавый мужчина лет пятидесяти:
-У меня здесь есть кое-какие общие данные и сводки, - начал он. – Но они вряд ли кому-то из здесь присутствующих будут интересны. Поэтому я просто предлагаю сразу приступить к докладу, подготовленному нашими ташкентскими коллегами.
Вот и моя очередь. И Ходжаев сразу проснулся. Ну, я вам устрою, подумал я, проделывая путь из середины зала к трибуне.
-Старший лейтенант Алексей Колотыгин, начальник отдела информационной безопасности Ташкентского управления ОСБ. – Представился я, окинув замерший в молчании зал. Собравшись с мыслями, я начал: - В первую очередь я хотел бы попросить вас отнестись к моему докладу с максимальной серьезностью. Дело в том, что проблема безопасности нашего информационного пространства с каждым днем становится все более насущной и острой. Я опишу сложившуюся ситуацию вкратце. За последние пять месяцев неидентифицированным противником было совершено около двух тысяч информационных атак. Подавляющее большинство из них (около 90%) не представляли серьезной угрозы нашим компьютерным системам, нося лишь разведывательный характер. Однако, оставшиеся 10% представляли реальную угрозу не только отдельной сети, подвергшейся атаке, но и всему информационному пространству в целом. Первый случай подобной атаки был зафиксирован в феврале этого года на объекте повышенной важности «Смерч» под Ташкентом. Город на несколько часов лишился защиты как физической, так и информационной, и этого хватило для полной дестабилизации обстановки. Во время устранения последствий диверсии на объекте «Смерч» погибло восемь сотрудников специального отдела. Этот факт, а также обнаружение мною лично неизвестного вируса на сервере объекта дает мне полное основание называть случившееся диверсией, хорошо подготовленной и спланированной. Затем подобные инциденты были зарегистрированы во многих крупных городах планеты, в том числе и в Москве. Схема в каждом случае была идентична схеме, использованной на «Смерче» - молниеносная атака на компьютерную сеть, поражение последней неклассифицированным вирусом и, наконец, организованное физическое вторжение. Число потерь среди гражданского населения исчисляется тысячами.
Работая по этому направлению совместно с коллегами из других регионов, мы пришли к выводу, что наше информационное пространство используется против нас. Сейчас объясню, что это значит. Представьте себе спутники. Множество спутников на геостационарной орбите. Вспомните теорию передачи цифрового сигнала – частота дискретизации равна 8 кГц. Это общепринятый стандарт еще с прошлого века. Естественно, есть аппаратура, с помощью которой можно перехватить сигнал. И это с успехом работает при стандартной частоте дискретизации. А теперь представьте себе, что у нашего противника, кем бы он ни был, свои стандарты. И частота дискретизации равна, положим, 12 кГц. И вот в этом вся фишка. Чужеродный сигнал подается на спутник. Аппаратура спутника сигнал, естественно не воспринимает, вернее, воспринимает его как помехи или искажения. Однако, это не мешает сигналу беспрепятственно ретранслироваться со спутника в любую точку земного шара. Сигнал попадает в информационное пространство Земли, практически полностью забивает собой все каналы, ухудшая в разы качество связи. И ни одна наша система не в состоянии перехватить этот сигнал и тем более его блокировать. Логично предположить, что, пользуясь этим обстоятельством, противнику ничего не стоит запустить в наши компьютерные системы вирус посредством этого сигнала, что они нам и продемонстрировали во всех вышеуказанных инцидентах. Результат налицо: бездействие городских защитных барьеров, полная дезорганизация, отсутствие связи, хаос. Цена «дырок» в информационной защите – практическая беспомощность перед противником. На этом по общей части у меня все. Если есть вопросы, задавайте, постараюсь ответить.
Если вопросов нет, то я перейду от теорий к практике. В первую очередь, я хотел бы напомнить о необходимости финансирования нашего Комитета. На данный момент у нас не хватает ни средств, ни квалифицированных кадров. А объем работы превышает все мыслимые границы. Второе. Необходимо как можно скорее наладить работу по разработке аппаратного и программного обеспечения для отслеживания, перехвата и блокировки всех чужеродных сигналов в нашем информационном пространстве. У наших новосибирских коллег есть кое-какие наработки, которые они готовы передать в научно-технический комитет. И от того, насколько оперативно будет работать НТК, зависит наша с вами безопасность. Я еще раз хочу подчеркнуть: пока каждая компьютерная сеть в каждом городе не будет защищена новыми аппаратными и программными средствами, ни о какой защите не может быть и речи. У меня все. Вопросы?


ColdMan2 добавил 03-08-2012 в 18:02:25:
В третьем ряду руку поднял усатый мужик лет сорока:
-Вы говорили про сигналы с частотой дискретизации, отличной от принятой у нас, - начал он по-английски. – Из вашего доклада я сделал вывод, что противник может не только заполнять информационные каналы своими передачами, но также может перехватывать и наши, если уже не перехватывает. Таким образом они могут знать буквально о каждом нашем шаге. Есть ли у вас какие-либо соображения на этот счет?
-Безусловно. Я считаю, что в данном случае единственным эффективным решением будет применение нескольких стандартов цифрового вещания. Хотя реализовать такой вариант будет очень сложно, боюсь, другого выхода у нас просто нет. Поэтому в первую очередь мы должны раскрыть стандарты, используемые противником, а затем разработать свои собственные. Причем чем больше стандартов мы будем использовать, тем меньше вероятность… любых непредвиденных последствий.
-Спасибо, - сказал он, коротко кивнув, и застрочил что-то в блокноте.
Я еще какое-то время смотрел на зал, ожидая еще вопросов. Таковых больше не последовало. Либо всем все понятно, либо всем наплевать. Ну и ладно, отстрелялся и будет с меня. Хоть чуть-чуть душу греет знание того, что я сделал все, что мог. Остальное уже меня не касается. Вернее, касается, конечно же, только вот я уже ни на что повлиять не смогу ни при каких обстоятельствах.
-Благодарю за внимание. – Сказал я, спускаясь обратно в зал.
-Отлично, - ободряюще похлопал меня по плечу Ходжаев, когда я вновь занял свое место. – Мы свое дело сделали, теперь пускай они сами разбираются.
Я молча кивнул. Да, конечно. Теперь все зависит от восприимчивости нашего высшего руководства к инициативам простых подчиненных. Теперь, сколько бы мы с вами, Рустам Ирматович, не тратили свои нервные клетки на переживания по этому поводу, ситуация не сдвинется с мертвой точки ни на миллиметр, пока не начнет шевелиться руководство. Казалось бы, как просто – вышел себе с докладом, прочитал и ушел. Только вот в чем беда: не позволяет нам совесть отчитаться и уйти со спокойным сердцем, наплевав на все. Да и как можно плевать на свое собственное будущее, которое формируется за счет пущенного на самотек настоящего? Сколько нужно еще «Смерчей», Монреалей и Южных Африк, чтобы кое-кто наверху задумался, наконец, на что он плюет и чем ему, в конце концов, это аукнется? Боюсь, что скоро эти вопросы уже станут риторическими.
Вот и последний докладчик спустился с трибуны. И снова слово берет Шмейхель. Только на этот раз никаких благодарностей. Вместо этого бывший глава немецких спецслужб в весьма неприятных выражениях высказал свое мнение о состоявшемся заседании. Приятного в этом было мало, разве что только порадовало, что единственными не попавшими под огонь его критики оказались мы и оружейники. Всем остальным комитетам было обещано персональное разбирательство под личным руководством господина Шмейхеля. Спасибо, заседание объявляется закрытым.
Толпа постепенно потянулась к выходам. «Подожди меня на улице» - бросил Ходжаев, направляясь в сторону директорского стола. Остальные члены нашей делегации как-то незаметно рассосались среди сотен других. Полный противоречивых и муторных раздумий, я слегка замешкался у двери, проверяя, не забыл ли чего, и тут почувствовал, что в спину мне кто-то смотрит. Я обернулся. Никого, кроме выходящих людей. Однако я буквально кожей ощущал, как чей-то пристальный взгляд впивается в меня. Прямо как в этих странных снах… Чувствуя, как меня пробивает озноб, я скользил взглядом по залу, пытаясь отыскать обладателя столь неприятного взгляда. Нет, никого.
Кто-то тронул меня за плечо, и наваждение моментально как рукой сняло. Я обернулся. Передо мной стоял одетый с иголочки в дорогой костюм темнокожий мужчина лет сорока пяти, с коротко подстриженными и уже изрядно поседевшими волосами и удивительными глазами, в которых, как мне показалось, таилась неизбывная тоска.
-Э-э… мистер Ко… Кол… Ко-ло-ти-гин, - произнес он, запинаясь, мою фамилию. – Я бы хотел с вами поговорить, если вы не против, конечно. Уверяю, это много времени не займет.
-Без проблем, - ответил я на английском. – Только давайте тогда отойдем немного в сторону.
Мы отошли от дверного проема и встали у стены.
-Мне понравился ваш доклад, мистер Коло… Колотигин, да, - сказал негр. – Идеи, которые вы изложили в нем, являются не просто актуальными, они жизненно важны сейчас для всего человечества.
-Благодарю, но этот доклад готовил не я один…
-Тем не менее, - продолжал мужчина, - в отличие от теоретиков, многие из которых сегодня присутствовали в этом зале, вы обладаете очень ценным опытом. То, как блестяще сразу в нескольких серьезных инцидентах сработал отдел информационной безопасности в Ташкенте при вашем непосредственном участии, показывает вас с самой лучшей стороны.
Что-то похожее, я, кажется, уже слышал когда-то.
-А теперь, выражаясь вашими словами, перейду от теории к практике. В Объединенных Системах Безопасности сейчас, как это не прискорбно, очень мало людей, полностью осознающих всю серьезность сложившегося положения. Я очень рад, что вы относитесь к их числу. Я хочу предложить вам сотрудничество. У меня тоже имеется достаточно богатый… экхм, опыт… - его лицо вдруг переменилось. Или мне показалось? – И, поверьте мне, есть вещи пострашнее того, что вы расписали в своем докладе… Однако, что-то я отвлекся. Так вот, я хотел бы, чтобы мы объединили наши усилия. Думаю, вы понимаете, какую роль играет в этом случае обмен опытом? Сегодня меня назначили председателем научно-технического комитета, вот-вот директор ОСБ подпишет приказ о переводе НТК в Астану. Поэтому я хотел бы попросить вас присылать мне все ваши наработки и соображения для реализации их на практике. Как председатель НТК я гарантирую вам, что любые заказы Комитета информационной безопасности будут выполняться в максимально кратчайшие сроки. От вас же требуется только продолжать работу в этом направлении и своевременно сообщать мне о результатах. Что вы об этом думаете?
-В первую очередь я думаю, что все это не в нашей с вами юрисдикции. – Сказал я. – Наш Комитет не подчиняется НТК. Официально. А неофициально – я готов предоставить любую посильную помощь.
-То есть… я могу расценивать это, как ваше согласие?
-Так точно.
-Прекрасно! – засиял он улыбкой. – Поверьте, вы как человек военный, а стало быть, и дисциплинированный, окажете нам незаменимую помощь. И да, кстати, я совершенно забыл представиться. Меня зовут Вэнс, доктор Илай Вэнс…


******* ******

Последние пассажиры кое-как втискивались в переполненные вагоны эвакуационного эшелона. Царила атмосфера паники и хаоса, изрядно приправленная мешаниной истерических выкриков, плача детей, резких и грубых команд солдат и отдаленного гула сражения. В какой-то момент толпа, стоявшая на железнодорожной станции «Ялангач», осознала, что мест на всех не хватит, и резко подалась вперед. В другой же толпе, уже затесавшейся в вагоны, вдруг поняли, что родственников они никогда больше не увидят и, видимо, решили во что бы то ни стало попрощаться. Дело приняло угрожающий оборот, грозя вот-вот выйти из-под контроля.
-Сашенька, Сашенька!
-Женщина, куда вы прете?! Назад!
-Ринат, миленький, прошу тебя, не бросай нас!..
Короткая автоматная очередь разорвала наэлектризованный, казалось бы, воздух и над перроном повисло угрюмое молчание.
-Всем слушать внимательно! – гаркнул в громкоговоритель полковник Ходжаев. – В поезд садятся только женщины, дети и старики. От остальных требую немедленно прекратить столпотворение и разойтись! Повторяю в последний раз: эвакуируются только женщины, старики и дети. Всем остальным – очистить площадку. Немедленно.
Толпа, возмущенно загудев, подгоняемая выкриками «Поднажми, ребята!» и «Там еще места полно!», двинулась напролом. Физиономии солдат, стоявших в оцеплении, из угрюмо-отстраненных моментально превратились в озверелые, послышались предупредительные выстрелы в воздух. А потом и первая кровь пролилась. Немалых размеров мужик в порыве отчаяния и слепого страха попытался прорваться сквозь оцепление к поезду, и в следующее мгновение рухнул на землю, подкошенный автоматной очередью. Потрясенная толпа застыла, затем неохотно подалась назад.
-Вы все видели, что произошло. – Прокричал Ходжаев в громкоговоритель. – То же произойдет с любым, кто нарушит приказ. А теперь расходитесь. Все. Трогай, - обратился он по рации к машинисту.
Состав начал медленно набирать скорость и через некоторое время скрылся из видимости. Я чувствовал себя полностью опустошенным. Это был последний, пятьдесят восьмой по счету состав. Все они уходили на север, к портам на Самодельном море.
С того момента, как неделю назад начался бардак, полностью пропала всякая связь с внешним миром. О том, что делалось за пределами Ташкента, можно было только догадываться, но, если честно, фантазировать абсолютно не хотелось. Я посмотрел на запад. Она возвышалась над всем городом, здоровенная дура, метров восемьсот в высоту, и хрен знает, сколько еще в глубину. С острым шпилем на конце. Просто взяла и возникла, как из ниоткуда. Вросла, прорывая бетон и проламывая здания, в землю в центре города, и начался хаос. Не было еще таких войн у нас в истории. Когда враг нападает не откуда-то извне, а с твоей же собственной территории. И когда нечего защищать, кроме своей собственной жизни…

… … ………………
…Забыть, надо забыть… Как можно забыть то, чего на самом деле не было?.. Или это все-таки моя память?..
……………………

…Проливной дождь, видимо, и не думал прекращаться. Небеса как разверзлись месяц назад, так и заливали полуразрушенный город водой, смывая грязь, кровь, следы жестоких уличных боев и даже, казалось, размывая реальность и создавая ощущение клаустрофобии. Это в огромном-то, десятимиллионном городе. Паршиво. Проклятые погодные катаклизмы, чтоб их.
Ходжаев мертв. Погиб пару дней назад во время бомбардировки. А у нас даже не было времени похоронить его, отступать нужно было. А скоро ведь и некуда будет отступать, подумалось мне. Окружат, запрут, как тараканов в ловушку, и методично, одного за другим перебьют… Я посмотрел на пустынные, заваленные обломками, заливаемые дождем улицы. Совпадение это, что ли – умереть за родной район, в котором родился и вырос? В голове тоскливым воспоминанием промелькнули детские и юношеские годы: пыльные родные дворы, футбол до позднего вечера, драки стенка на стенку, первая бутылка пива и прочие простые радости и смешные проблемы. Тоскливо.
Мысли мои так и вертелись вокруг последних событий. Все взаимосвязано, ничего не происходит случайно. Все, что мы наговорили на тему информационной защиты, оказалось жестокой правдой. В голове не укладывалось одно: как с помощью каких-то проклятых сигналов можно перемещаться в пространстве? Да не просто перемещаться, а в доли секунды возвести из ничего гигантскую башню, а вместе с ней перебросить сюда целую армию? И это не то, что было два года назад. Это гораздо страшнее. Тут – чистый холодный расчет, какой-то дьявольский план, который кто-то блестяще привел в действие. Мы просто оказались к этому не готовы. Все наши оборонные системы в одночасье стали бесполезными, и нас раздавили, просто порвали как грелку. Связи нет. С момента вторжения – никаких указаний от руководства. Скорее всего, у них там положение не легче, иначе они бы давно уже прислали помощь.
Стараясь хоть как-то проанализировать ситуацию, я перебирал в памяти все, что произошло за год с лишним, прошедшие с того съезда в Москве. Везде одни провалы. Сначала пытались отказаться от старых спутников, запустили несколько новых. Половина из них не вышла на орбиту, с остальными так и не удалось наладить связь. Провал. Пытались ввести новые стандарты цифрового вещания – никаких результатов. Лажа. Получается, что все это время мы рыли себе могилу, и даже не рыли, а уже сидели в ней, ожидая, когда нас начнут закапывать.
Еще вспомнилось мне письмо, которое Сашка прислал по электронной почте за две недели до случившегося. «Леха, - писал он, - что-то не то здесь творится. С тех пор как сюда перевели половину комитетов, здесь никому нельзя доверять. Все друг друга в чем-то подозревают, постоянная слежка. Недавно меня вызывал заместитель директора. Приказал отчитываться только перед ним и ни перед кем больше. Мне это не нравится. Но хрен с ним, это не самое главное. Главное вот в чем. Кто-то мешает нам работать. Просто настоящий саботаж. Все наши планы упорно кем-то срываются. Ты думаешь, почему нам так и не удалось ввести эти проклятые стандарты? Потому что кто-то перекрывает кислород. А ты представляешь, что это такое? Здесь в Астане, оставить 40 миллионов человек без защиты? Да что там Астана – весь мир! Я уже в сотый раз жалею, что согласился сюда перевестись.
Да, этот доктор Вэнс тоже как-то странно себя ведет в последнее время. Как будто боится чего-то, встреч избегает. Короче, все это чертовщиной какой-то воняет. Я вот о чем тебя попросить хотел. Когда закончишь работу над проектом, пересылай результаты только по закрытому каналу, а то тут кое-кто читает чужие письма. И спроси, если не трудно, у Вэнса, что же все-таки творится? В конце концов, тебе он, кажется, доверяет. Удачи и поаккуратнее там, Леха.»
В письме Ли явно сквозили нотки отчаяния, если не страха. Сбитый с толку и встревоженный я в тот же день позвонил Вэнсу. Тот говорил с крайней неохотой, заикаясь, и намекнул мне, что все расскажет при личной встрече. Потом пошли короткие гудки. Ни отослать результаты, ни связаться с Сашкой или с доктором я уже не успел…
Через какое-то время после начала вторжения произошло еще нечто необычное. После десяти часов полного молчания эфир вдруг заполнил какой-то мужской голос, который непрерывно вещал о прекращении войны и полной капитуляции всей Земли. Еще какой-то бред по поводу каких-то покровителей, всеобщего счастья и т.п. Помнится, ныне покойный Ходжаев приказал всем вырубить приемники.
В первые дни удалось эвакуировать какую-то часть жителей, остальные либо хлынули в сельскую местность, за барьер, либо сдались. Отвратительное это было зрелище – наблюдать за толпами угрюмых людей, понуро бредших под конвоем электрошокеров. Нам же вместе с уцелевшими остатками подразделений зачистки и сдерживания удалось закрепиться здесь, у восточной окраины города, и продержаться два месяца. Однако я чувствовал, что еще одного штурма мы уже не выдержим. В живых и так уже мало кто остался, да и боеприпасы вот-вот закончатся.
К шуму дождя примешался топот тяжелых ботинок по мокрому асфальту. Через несколько секунд в подъезд девятиэтажки, превращенной нами в крепость, вбежали двое солдат. Разведчики вернулись. Тяжело отдуваясь, они поднялись на один пролет и привалились к стене рядом со мной. Я молчал, ожидая доклада.
-Хреново наше дело, товарищ капитан, - начал наконец один из разведчиков. – По всему городу собираются значительные силы противника, направляются сюда. Похоже на решающее наступление.
-Ясно. Что еще?
-Народу какие-то карточки вшивают в одежду. Похоже на личные номера. Еще, кажись, полицаев набирают. Мы там видели уже парочку в противогазах. Видать, не хотят, чтоб их узнали.
-Так, - сказал я, быстро обдумывая ситуацию. – Когда они примерно будут здесь?
-Сорок-пятьдесят минут. – Не задумываясь, ответил солдат. – Максимум – час.
-Ладно. Все вниз, общее построение, - сообщил я по рации.
Через несколько минут оставшиеся бойцы собрались у входа в дом. Измученные, изрядно потрепанные, несколько раненных. Семнадцать человек.
-Бойцы, - начал я, оглядев солдат. – Я не умею красиво говорить, поэтому скажу просто и ясно. Противник готовит решающий штурм. Мы уже отбили семь атак, но восьмую не выдержим. Сейчас мы можем сдаться и, скорее всего, умереть в рабстве, либо драться и однозначно погибнуть. Но есть еще один вариант. Сейчас, пока еще не поздно, мы можем попытаться уйти из города на восток, в горы. У нас есть грузовик и БТР, а значит, есть шанс прорваться. В горах они нас уже не достанут, а там будем думать, что делать дальше. Теперь выбор за вами. Сейчас вы решаете свою судьбу, я же со своей уже определился.
Солдаты молчали, смотря в землю или просто в никуда. Я прекрасно их понимал. Шанс выжить был в лучшем случае один к десяти. Никаких надежд, никакого определенного будущего.
-Я с вами. – Заявил один из бойцов, в недавнем прошлом начальник спецотдела. – Если уж помирать, то вместе.
Снова на несколько секунд воцарилось молчание, затем из строя послышались голоса:
-Мы с вами, товарищ капитан…
-Здесь не останемся…
Пока наши люди сильны духом, хрен нас кто-нибудь завоюет, с удовлетворением подумал я и сказал:
-Тогда по коням и будь что будет!

…………………………
…Грузовик с ревом уносился прочь от Ташкента. Сквозь плотную пелену дождя я заметил неясные силуэты огромных трехногих механизмов, шагавших по улицам города. Или просто показалось? Паршивый месяц октябрь и паршивый день – день рождения…
Я прикрыл глаза. С дождя все началось, дождем все и закончится, подумал вдруг я и почему-то не удивился этой странной мысли.

Поправил ColdMan2 03-08-2012 в 17:48

Old Post 03-08-2012 17:44
ColdMan2 отсутствует Посмотреть данные 'ColdMan2' Отправить Приватное Сообщение для 'ColdMan2' Найти другие сообщения 'ColdMan2' Добавить ColdMan2 в Список Друзей
Править/Удалить Сообщение Ответить с Цитированием
ColdMan2
(Member)

Зарегистрирован: Jul 2012
Проживает: Papua-New Guinea/Port Moresby
Написал: 53 сообщений

Оценка: 0 Votes

Сообщение #1074831
7

С дождя началось и дождем закончится… Что за галиматья? Видать, сильно он ударился при падении. Голова гудела, отчего мысли, в избытке крутившиеся в мозгу, никак не могли собраться воедино. Где-то рядом вполголоса переругивались на каком-то незнакомом языке, а откуда-то издалека, как будто сквозь толстую стену, доносился звук дождя. Опять дождь…
Колотыгин попробовал пошевелиться. Правое предплечье отдалось тупой ноющей болью. Разомкнув веки, он обнаружил себя лежащим на небольшом возвышении – видимо, камне. Над головой вместо неба был каменный свод, освещенный мягким желтоватым светом, источника которого не было видно. Он сделал попытку приподняться, опершись на правую руку. Та немедленно запротестовала, и он, издав короткий сдавленный стон, снова растянулся на камне. Ругань прекратилась, послышались шаги и через несколько секунд он увидел над собой лицо какой-то женщины.
-ЛГшыглд жывауц? – спросила она его.
Колотыгин непонимающе моргнул, затем, сжав зубы, слегка тряхнул головой. Резкая боль, прострелившая затылок, более-менее прояснила затуманенное сознание.
-Как вы себя чувствуете, капитан? – повторила она вопрос.
-Нор…нормально… - выговорил он, постепенно вспоминая английские слова. – Кажется, нормально. Если не считать головы.
-Полежите спокойно. – Сказала медтехник Родригес, в руке которой был шприц. – Сейчас сделаю укол и вам полегчает.
-Сколько я пробыл в отключке? – спросил он, наблюдая за тем, как Анна медленно вводит в вену лекарство.
-Около трех часов.
Три часа. Хватило, чтоб пробежаться по сознанию. Краткий экскурс в историю, так сказать…
-Все, думаю, можете теперь подняться. Только потихоньку. – Строго предупредила медтехник. – Давайте помогу.
Поднявшись с помощью Родригес на ноги, Алексей кивнул подошедшему Ковальски и осмотрелся. Какое знакомое место, до боли знакомое…
Здесь действительно мало что изменилось. Разве только что свод и стены этой небольшой пещерки потемнели. От времени, наверное. На полу все те же истоптанные уже изрядно, но аккуратно уложенные коврики. Большой, в рост человека, камень с положенным на него матрасом, заменявший кровать. Самодельно смастеренные стол и несколько стульев, на удивление педантично расставленных вдоль стены. Но не предметы обихода были главной достопримечательностью этого грота, скрытого в толще горы и отделенного от внешнего мира массивной стальной дверью.
Первое, что здесь бросалось в глаза – коллекция чучел разнообразных тварей, развешанная на левой от входа стене. Колоритнее всего, конечно, смотрелась шкура огромного «таракана», убитого невесть когда. Однако и другие экспонаты впечатляли: насаженные на шипы «божьи коровки», несколько хедкрабов разных видов, развешанные на крюках, вбитых в щели между камнями. Были здесь и несколько так называемых «крикунов», тех самых, что поражают добычу звуком невероятно высокой частоты. Особое место, прямо рядом с «тараканом» занимала рука электрошокера, она же – смертоносное оружие. Надпись на клочке пожелтевшей от времени бумаги рядом с рукой сообщала на трех языках: «Уцелевшая часть тела вымершего вида». Ну и остальное по мелочи – разнообразные представители земной и не совсем земной флоры и фауны.
Прямо под всей этой кунсткамерой на лежаке из сена и какого-то тряпья лежал огромных размеров волк, матерый такой волчище, имевший очень внушительный вид. Впрочем, возраст у него уже был не тот, да и болен он чем-то был, поэтому на присутствие посторонних ему было абсолютно наплевать.
-Это Каплан. – Пояснил капитан, отвечая на немой вопрос товарищей. – В народе – Бобик. Ручной и обычно не кусается.
Что здесь еще было приметного? Конечно же, освещение. Из щелей в камнях на стенах и потолке выглядывали растения-светлячки, испускавшие мягкий желтоватый свет и ужасно боявшиеся всего живого. И как только ему это удалось, в очередной раз удивился Колотыгин. Как впрочем, удивлялся всегда при посещении этого схрона, о местонахождении которого было известно очень немногим людям.
Лязгнули замки, тяжелая дверь с натужным стоном и скрипом сначала подалась с трудом, а затем вдруг резко распахнулась, впуская внутрь вместе с дождем и порывистым ветром насквозь промокшего человека. Он бросил на пол тяжелый на вид мешок и, чертыхаясь, торопливо захлопнул неподатливую дверь.
На вид ему было лет шестьдесят. Сухощавое телосложение, выветренное, изрезанное глубокими морщинами лицо с глубоко посаженными карими глазами выдавали в нем коренного жителя гор, а многочисленные шрамы и рубцы на руках и шее свидетельствовали о том, что жизнь в горах нынче совсем несладкая. Одет он был в затертую, заляпанную чем-то, залатанную во всех возможных и невозможных местах робу, когда-то имевшую цвет хаки, точно такие же штаны и тяжелые кирзовые сапоги. Общий вид дополнял старый походный рюкзак и ружье двенадцатого калибра, прекрасно сохранившееся. Он являл собой истинный пример долгожителя во всех смыслах этого слова и вызывал нестерпимый приступ ностальгии по старым добрым временам, когда не знал никто, что такое «портальные шторма», массовые зачистки, когда про подполье читали в книжках и смотрели в хороших и не очень фильмах, и когда слово «Альянс» не вызывало позывов к рвоте…
-О-па! – его глаза засияли. – Очухался, дорогой? Ну дай я тебя обниму что ли, чего стоишь как неродной?
-Здорово, Дед! – воскликнул Алексей, шагая к нему. – Осторожно, рука, рука!.. Черт, давно же я у тебя здесь не был!
-Да-а, это уж точно. Забыл старика совсем, нехорошо, дорогой. – Нарочно коверкая слова на восточный манер, произнес дед Закир. – Знаю-знаю, скажешь «служба-дружба», «культур-мультур», а старик и по боку совсем.
-Ну эт ты загнул, уважаемый. Я ведь сколько тебя уже упрашивал, уговаривал, да ты же упрямый, как баран. Уперся рогом и…
-Правильно, уперся. И дальше упираться буду. Не хочу я к вам. Не хочу и не пойду. Когда это было, чтоб я в подвале торчал? Меня, брат, отсюда клещами не выдерешь. Я…
-Ладно-ладно, верю, - примирительно поднял руки Алексей. – Не начинай снова. Я просто рад тебя видеть.
-Рад он меня видеть... – добродушно ворчал Дед, распаковывая рюкзак. – Ты бы меня хоть представил, а то мы тут языками чешем с тобой, а людей не замечаем будто.
-Родригес, Ковальски, - обратился Алексей к бойцам. – Вот это дед Закир, большой зануда и ворчун, а также отличный товарищ и просто мужик что надо. Владеет пятью языками, но из непонятных мне побуждений общается только на одном.
-Ничего, русским владею. – Произнесла Родригес практически без акцента. – Анна Родригес, медицинский техник.
-Питер Ковальски, специалист-оружейник. Очень приятно.
-Очень приятно, сеньорита. Очень приятно, пан. – Пожимая им руки, Дед как бы невзначай подчеркнул их происхождение, и все трое остались явно довольны друг другом. – Только сразу предупреждаю – без официальщины. Здесь все свои.
-С Бобиком-то что? – спросил Колотыгин, указывая на поскуливающего волка.
-А, обожрался чего-то, - пренебрежительно махнул рукой Дед, извлекая из рюкзака какие-то травы. – Не страшно, такое бывало уже. Поймал какую-то гадость и съел, вот и все. Просто старый он уже, поэтому тяжело так переносит. Боюсь, помрет скоро…
-Я вколола ему антидот. – Сказала Анна. – У него отравление ксенородным ядом.
-Вы разбираетесь? – удивленно вскинул брови Дед.
-Я начинала с животных когда-то. – Печально улыбнулась медтехник. – Всегда любила возиться с ними. В детстве у меня постоянно были то щенки, то котята, то попугаи…
-У тебя было детство? – состроил удивленную гримасу Ковальски.
-Да пошел ты. – Беззлобно ответила Родригес. – Думаю, жить он будет.
-Будет, никуда не денется. – Бодро сказал Дед, накладывая травы в небольшой походный чайник. – Я его своим коктейлем попою, и он у меня через два дня как огурчик будет. А за заботу спасибо.
Он налил в чайник воды и вытащил откуда-то древний как мир кипятильник, провод которого вместо вилки заканчивался двумя оголенными концами. Опустив кипятильник в воду, он воткнул концы провода в руку, висевшую в составе коллекции. Проскочила искра.
-Хитро. – Проговорил пораженный Ковальски. – И давно вы так электричество добываете?
-Лет пять. А может, и семь. Не помню я. – Почесал затылок Дед. – Но работает эта хреновина исправно. Аккурат 220 вольт, уже замеряли. Чудо враждебной техники, блин. Та-ак, что-то мы отвлеклись. Вы здесь, конечно, по служебным делам, поэтому я вас внимательно слушаю. Подождите, только вот чай приготовлю, за чаем легче разговаривается.
В течение следующего получаса Колотыгин изложил в подробностях все, что произошло за последние сутки. Дед раздумывал около минуты, попивая чай из горных трав, шевеля седыми усами и, как обычно, ковыряясь ножом под ногтями.
-Что ж, ребятки, - произнес он наконец. – Задачка интересная, но вполне решаемая. Из всего этого я понял, что по земле уже никуда не уйдешь. Ну и ладно. Есть один путь, который я берег как раз для таких целей.

***** *****

-Вот, полюбуйтесь. – Сказал Дед, кивая на зияющий чернотой проход, уходивший куда-то вглубь горы. – То, что надо. Ни одна собака не догадается.
-Ты мне раньше этого не показывал… - задумчиво сказал Колотыгин, светя фонариком в темноту.
-И правильно. Не нужно тебе этого было знать. Потому что не было особой необходимости. – Дед нравоучительно поднял указательный палец. – А как она появилась, особая необходимость эта, так я…
-Ладно, верю. Скажи лучше, далеко нам идти?
-Э-э-э, - ворчливо протянул Дед. – Сколько тебя ни учу, а все толку нет. Что это у вас, профессиональное что ли, все время усложнять все? Терпение, дорогой, терпение. Пошли, - сказал он, пролезая первым…
-Вот, - сказал Дед, освещая фонариком то, что хотел показать. – Вот вам река. Вот вам лодка. Моторная, заметьте, и заправленная по полной программе. Сам все делал вот этими вот руками.
Перед ними действительно журчал поток подземных вод, уходящих куда-то далеко вниз, куда не доставал свет фонаря. Прикинув глубину, можно было бы предположить, что сейчас они находились где-то в двухстах метрах глубже входа в пещеру. В импровизированной бухточке к небольшому выступу в скале двумя веревками была привязана допотопная моторка, отремонтированная и приведенная в божеский вид. Капитан был, мягко говоря, слегка ошарашен. За все годы, что он знал Деда, и бывал здесь, старый хитрюга ни намеком не обмолвился об этом месте. Хотя Колотыгин осознавал, что в чем-то старик был прав.
-Вот, собственно, и все, граждане. – Бодро отчеканил старик. – Напоследок дам парочку дельных советов. Первое: нигде не останавливайтесь, ни на что не отвлекайтесь, просто плывите вперед и все. Я эту дорогу не проверял, мало ли что там на ней. Второе, и самое главное: берегитесь порогов, они вполне могут быть на пути. Так что сильно не разгоняйтесь, а то костей не соберете. Ну, давайте прощаться, что ли.
Капитан сердечно обнял старика, не забывая, однако, о поврежденной руке, Родригес и Ковальски приложили руки к воображаемым фуражкам. Коротко и без особых церемоний. Как всегда.
-Прошу на борт! – Дед начал отвязывать одну из веревок.
Когда все трое разместились в лодке, Алексей со второй попытки завел двигатель. Машина-зверь, промелькнула у него веселая мысль. И тут только, как гром среди ясного неба, его осенило: все это просто замечательно, но вот куда приведет эта река? Дед Закир как будто прочитал его мысли:
-Если не заблудитесь, то уткнетесь точнехонько в одно хорошее, надежное место. Ну, в общем, там сами увидите… - тут он загадочно улыбнулся. – Счастливо!
С этими словами он отвязал вторую веревку, и Колотыгин, в последний раз подняв руку в знак прощания, осторожно подбавил газу, и лодка повлекла своих пассажиров в темноту. Впрочем, на лодке были предусмотрены два мощных фонаря, питавшихся от двигателя и рассеивавших мрак в радиусе пятнадцати метров. Оставалось только еще раз подивиться инженерной мысли старика.
Несколько секунд – и Дед скрылся за поворотом. Капитану стало немного тоскливо, как это случалось всегда, когда он покидал это место.

ColdMan2 добавил 05-08-2012 в 16:23:27:
***** *****

-Капитан? – непривычно мягкий голос Анны вывел Колотыгина из задумчивости, в которой тот пребывал уже минут десять. – Кто этот человек? Вы его давно знаете, не так ли?
-Кажется, уже лет сто… - рассеянно пробормотал Алексей. – Он работал лесником в одном из горных заповедников. Сейчас скажу… где-то километров триста отсюда на юго-запад. Они с моим отцом дружили с детства, и он меня с шести лет постоянно возил в горы. В общем, Деда я с малолетства знаю. Да… он никогда не давал скучать, все время что-то мастерил, рассказывал, водил по окрестностям. Ну, больше всего мне, конечно, запомнился его чай. Вот это был чай так чай!.. – капитан немного помолчал, затем продолжил, и тон его уже не был мечтательным: - Потом, когда начался бардак, он помогал эвакуировать ближайшие селения. Что уж там говорить, многим жизнь спас. А сам уйти не захотел. Запасся продуктами и боеприпасами и засел в своем домике… Нет, это уже не домик был – крепость настоящая… И приспособился ведь. Научился готовить всякую живность, чтобы и прокормиться и не отравиться. Готовил – да и сейчас готовит – всех подряд: крабов, «тараканов», «крикунов», лягушек этих, одноглазых. Конечно, все это время его уговаривали бросить все и переехать, наконец, в город, но он наотрез отказывался. И, как потом оказалось, прав был ведь, ох как прав… Это мы-то думали, дураки, что сидим у себя там в безопасности, а потом, когда Вторая война началась, вся эта безопасность будто испарилась. Дрались мы, конечно, не семь часов, как тут кое-кто преподносит, но смысл-то от этого не меняется… А, что об этом вспоминать… Как бы там ни было, именно Дед помог нам укрыться на некоторое время, когда нам пришлось отступать из Ташкента (теперь это Сити-14 называется). В каком-то смысле ирония судьбы… Ну а потом как-то быстро наступила зима, все эти твари попрятались кто куда, и мы пошли на северо-восток. Вернее, Дед нас повел. Он-то все эти места как пять пальцев знал. Нам месяц пришлось идти буквально сквозь пургу. Дошли не все… Но дошедшие, в том числе и я, по гроб жизни обязаны Деду… Там, на севере, мы соединились с уцелевшими войсками, у нас, наконец, появился хоть какой-то более-менее ясный план действий. Дед с нами не пошел. Так и остался в горах. Говорить можно было бы еще очень долго, так что скажу только, что помог он нам еще не раз и не два. Да вы и сами видели…
Капитан замолчал.
-М-да. Просто потрясающе, - выговорила, наконец, Родригес.
Снова воцарилось молчание. Колотыгин не имел никакого желания продолжать разговор на эту тему, потому как абсолютно не собирался углубляться в лабиринты собственной памяти и вытаскивать на поверхность их содержимое. В задумчивости он смотрел на своих боевых товарищей, раз за разом прокручивая все моменты, которые им довелось пережить вместе, ловя себя на мысли, что никогда не интересовался досконально биографией своих бойцов. Это было не только его личное, но и негласное правило всей Службы – не копаться в прошлом. Этот факт выглядел слегка парадоксальным на фоне того, что в архивах хранились абсолютно достоверные и конкретные сведения на каждого, кто имел к Службе прямое и не очень отношение. Никто их никогда не изучал, эти сведения. Их хранение было чем-то вроде дани традициям и порядкам старого, уже изрядно подзабытого мира, который теперь даже и во снах виделся редко, все больше уступая место нынешней обыденности. Так или иначе, но капитан, равно как и все его подчиненные, друг о друге ничего сказать не могли, кроме того, что объединяла их общая цель и общие обстоятельства. Хотя нет, не во всех случаях. Вот, например, жизнеописания не в меру болтливого и безалаберного Ковальски, который сейчас сосредоточенно разбирал свой автомат, все знали едва ли не наизусть. Или взять хотя бы этого новичка, Сахновского. Парнишка был невероятно общительным, любопытным и простодушным, отчего не совсем вписывался в мрачноватую команду Колотыгина. Впрочем, возможно, это просто синдром новичка…
-Слушай, Родригес, а что ты там говорила насчет животных? – спросил вдруг Ковальски, разобрав свой АК.
-Это достаточно долгая история. И не очень приятная. Вернее, совсем неприятная. – Медтехник посмотрела на него с нескрываемой иронией. – Незачем тебе… Короче, ты понял.
-Да нет, я серьезно. Конечно, дело твое, но мне просто интересно стало. Ты ведь никогда… то есть… ну да, даже ни намеком о себе… - такая перемена Ковальски, который обычно ни дня не мог прожить, чтобы не поцапаться с острой на язык Родригес, слегка удивила капитана.
Анна какое-то время испытующе смотрела на оружейника, затем отвела взгляд в сторону и заговорила ровным спокойным голосом:
-Я выросла в Толуке – это недалеко от Мехико. Мы жили в трущобах на юге города в полуразвалившемся бараке. В семье, кроме меня, было еще четверо старших братьев и Освальдо, самый младший из нас. Была еще сестренка, но она умерла от укуса скорпиона, не дожив и до двух месяцев… Отца я в глаза не видела, он сидел за разбойное нападение и тройное убийство. Мать подрабатывала то прачкой, то уборщицей, то еще кем-то в этом же роде. Практически всю выручку она пропивала… В периоды протрезвления била нас за непослушание, а во время запоев абсолютно не обращала на нас никакого внимания.
Такой Родригес Алексей еще не видел. Ничего общего эта Анна Родригес не имела с той, которую все привыкли видеть каждый день. Которая могла одним ударом нокаутировать здоровенного мужика. Которая могла руганью на трех языках заставить черта принять христианство. И, наконец, без которой подразделение уже невозможно было представить. Сейчас в ее глазах, в ее потрясающе красивых темно-карих глазах, которые обычно поблескивали сталью, была бездонная пропасть печали, тоски, горечи и чего-то еще, что манило, затягивало в эту самую пропасть, и так хотелось утонуть в ней, и душу вдруг тронуло щемящее чувство чего-то безвозвратно утраченного… А уж не влюбился ли ты, вдруг спросил себя Колотыгин, отводя взгляд от лица Анны. Да нет, вряд ли… с чего бы это вдруг? И он тут же поразился нелепости этой шальной мысли.
-Самыми страшными, - продолжала медтехник, - были эти вечера… ну, и ночи в особенности. Когда к ней приходили мужики. Или она приводила. Собутыльники, случайные знакомые, вообще незнакомые – это был настоящий притон. Когда мы с Освальдо чуть подросли, то по возможности перестали ночевать дома. Перекантовывались у приятелей и подруг, а бывало, и на улице ночевали… Самый старший из братьев к тому времени уже сел за кражу, остальные связались с мафией и торговали наркотиками. Карлоса, младшего из них, вскоре нашли зарезанным в Гвадалахаре. Наверно, была неудачная сделка, а может, и конкуренты. Вот такое было детство, - горько сказала Родригес. – Моей единственной отдушиной были животные. Мимо бездомной больной собаки или кошки я пройти не могла. Мать это бесило. Впрочем, ее бесили собственные дети, что уж там… Я не могу сказать, что мы с Освальдо были ангелами посреди разврата, потому что мы были кем угодно, только не ангелами. Когда мне исполнилось четырнадцать, а брату – тринадцать, мы уже состояли в одной из уличных банд и успели засветиться в полиции, причем не раз. Я уже не говорю про то, что в этом возрасте мы не понаслышке знали, что такое текила, марихуана и кокаин. Но все-таки было кое-что, что отличало-таки нас от братьев и матери, что удерживало нас на краю пропасти, у самого берега трясины, если хотите. У меня этим чем-то было зверье, у Освальдо – живопись, он прекрасно рисовал, просто как прирожденный художник. И еще неосознанное, но твердое стремление не вырасти такими же, как они…
Потом появился сеньор Клементе. Он выделялся из этой бесконечной толпы алкашей, наркоманов и уголовников. Несмотря на то, что пил он запоями и ругался как сапожник, нам он казался едва ли не святым на общем фоне. Он никогда, даже когда был вдрызг пьян, не поднимал на нас руку в отличие от этих ублюдков, и даже голоса не повышал. Просто смотрел грустными глазами и бормотал что-то успокаивающее. Когда же был трезв, давал денег на карманные расходы и подолгу с нами разговаривал. Разговаривал на самые разные темы, и в такие моменты у нас с Освальдо как будто что-то оттаивало внутри. Нам никогда ни с кем не было так интересно, так надежно и спокойно. Однажды сеньор Клементе узнал о наших с Освальдо увлечениях. Он тогда ничего не сказал, а через несколько дней подарил мне двух попугаев карелла, научил, как правильно лечить и ухаживать за животными – он по призванию ветеринаром был, как оказалось. А потом, еще через некоторое время, он устроил Освальдо в школу изобразительного искусства…
Родригес помолчала какое-то время, затем продолжила, и теперь в ее голосе сквозили нотки ярости, тихой, но жгучей:
-Я очень хотела бы сказать, что закончилось все хорошо, и сеньор Клементе забрал нас к себе, и мы зажили счастливо, и все такое прочее… Но так никогда не бывает. В один «прекрасный» день его арестовали и обвинили в педофилии и растлении малолетних. Ему дали десять лет, засадили на полную катушку. Я до сих пор уверена, что к этому приложили руку братья. Хотя, скорее, его женушка, которой позарез нужна была его квартира. После суда мы быстро собрали все свои вещи и сбережения и сбежали из дому. Махнули в Мехико. Нам нечего уже было терять… А тут подоспело Первое вторжение, начался хаос. В Мехико я устроилась медсестрой в больницу, Освальдо пошел добровольцем в отряд зачистки и сдерживания. Однажды он не вернулся… Вот так в пятнадцать лет я осталась совсем одна. После Второй войны меня, согласно программе Альянса по размежеванию и разделению, вместе со многими мотали по континенту, пока не перебросили в Евразию. Кажется, нас должны были доставить в Сити-28, только вот нам удалось сбежать из поезда, в котором мы ехали. Потом были долгие скитания по мертвым территориям, пока, наконец, меня и нескольких выживших не подобрали отступавшие войска. Так я попала в Службу. Когда формировалось это подразделение, я первой записалась добровольцем. Сеньора Клементе я никогда больше не видела…
В глазах Анны заблестела знакомая сталь. Алексей прекрасно помнил, с каким упорством и целеустремленностью Родригес проходила тестовое испытание. Казалось, что она была рождена для того, чтобы стать частью этой команды…
-А, ч-черт!.. – вскрикнул вдруг Ковальски, резко выдергивая руку из воды. И когда он только успел ее туда сунуть?
В его запястье и обе стороны ладоней вцепились несколько лич-пиявок среднего размера. С этой дрянью было особенно тяжело бороться из-за того, что зубастые рты-присоски открывались у них в любом месте, отчего их было очень трудно отцепить.
Свободной рукой Ковальски ухватил одну из пиявок в попытке отодрать, и она тут же ухватилась свежеобразованной присоской за вторую ладонь.
-Твою мать! – взревел Ковальски.
-Дай сюда, дурень! – сердито выкрикнула Родригес, хватая его за руку и доставая нож. – Да не дергайся ты!
Ловко орудуя ножом, медтехник в считанные секунды расправилась с мерзкими тварями. Ковальски рассматривал свою покусанную руку, беспрестанно чертыхаясь и извергая ругательства на всех известных ему языках.
-Какого хрена ты ее в воду сунул, идиот? – не унималась Родригес.
Ковальски явно собирался ответить что-то язвительное, но Колотыгин опередил его:
-Они теперь учуяли запах и знают, что мясо – здесь. Сядьте подальше от бортов и пригнитесь. – С этими словами он прибавил газу.
Опасения оправдались. Первая пиявка выпрыгнула из воды и через мгновение затрепыхалась на дне лодки. Капитан слышал о таких явлениях – мутировавших пиявках-прыгунах. Говорили, что вроде бы видели уже земляных и даже летающих. Однако сейчас было не до этого.
-Ножи наизготовку! Смотреть в оба! – скомандовал Колотыгин, выхватывая два пистолета.
Через несколько секунд началось. Они прыгали со всех сторон, причем казалось, что не только из воды, но и со стен и с потолка. Пиявки, плотоядные одноглазые лягушки, некие водяные разновидности хедкрабов и какие-то еще совершенно неизвестные и невообразимые мелкие создания. Родригес и Ковальски отбивались ножами, Колотыгин же уверенно и с неким упоением, подавляя ноющую боль в правой руке, вел огонь с двух рук. Он почувствовал, как на него наползает знакомое уже ощущение транса и полной уверенности в своих силах. Его впавшее в эту странную прострацию сознание фиксировало отлетающие тушки созданий, боковое зрение с завидным постоянством успевало реагировать на любое движение, а каждый выстрел неизменно достигал цели. Когда кончились патроны, капитан даже не успел заметить, как перезарядил пистолеты и вновь полетели в разные стороны тушки и ошметки…
Из транса его вывел резкий толчок. Лодка на что-то наскочила. Через секунду он понял: пороги – то, о чем предупреждал Дед.
-Держись! Пороги! – выкрикнул он, хватаясь руками за борта.
Теперь оставалось надеяться на надежность лодки. Ее швыряло во все стороны, она подскакивала на каменистых выступах, ударяясь о скалистые стены. Пару раз Алексею показалось, что лодка угрожающе затрещала после особенно сильных ударов о подводные выступы. Однако моторка выдержала почти двухминутную болтанку и прыжки по скалам. Браво, Дед! Река, наконец, вернулась в нормальное русло, и лодка теперь плыла спокойно. Только двигатель работал как-то странно, с натужным воем. Вероятно, лопасти повредились во время скачков по камням. Можно было перевести дух.
-Фух! – с чувством выдохнул Ковальски, утирая воображаемый пот со лба.
-Капитан, - сказала Родригес, слегка отдуваясь, - такой стрельбы с двух рук я еще никогда не видела…
Колотыгин ничего не ответил. Только мелькнула у него в голове мысль: да он ли это стрелял? Его ли это стрельба была?.. Очередная странная мысль, очередной странный вопрос и, как обычно, нет ответа…
Old Post 05-08-2012 16:21
ColdMan2 отсутствует Посмотреть данные 'ColdMan2' Отправить Приватное Сообщение для 'ColdMan2' Найти другие сообщения 'ColdMan2' Добавить ColdMan2 в Список Друзей
Править/Удалить Сообщение Ответить с Цитированием
ColdMan2
(Member)

Зарегистрирован: Jul 2012
Проживает: Papua-New Guinea/Port Moresby
Написал: 53 сообщений

Оценка: 0 Votes

Сообщение #1075005
Часть II. Навстречу тьме.


1. Утро.

Забавно. Действительно забавно. Помнится, еще совсем недавно – каких-то две недели назад – я не знал, куда деваться от навязчивых сновидений. Старался работать как можно больше, спать как можно меньше. А теперь вот что-то произошло – и просыпаться мне почему-то совсем не хочется, и не хочется ни о чем думать, а хочется просто спать и наслаждаться в полную силу этим сном, который – в кои-то веки – не был кошмарным, пугающим или, как это чаще всего случается, иррациональным. Нет, он все-таки был странным, не без этого, но в то же время уходить из него совершенно не хотелось…
Мне снилась река. Довольно широкая такая река, перегороженная вдалеке плотиной. Горы вокруг, поросшие кустарником, всевозможными травами и низкорослыми деревьями. Небо матово-серого цвета, с каждой минутой, с приближением восхода солнца, принимавшее красивый золотистый оттенок, который к горизонту переходил в оранжево-красный. Там начинался рассвет.
Направо от того места, где я сидел, задумчиво любуясь утренним пейзажем, где-то метрах в ста, сквозь легкую утреннюю дымку просматривалась старая электростанция, бездействовавшая уже много лет. В повисшей в воздухе предрассветной тишине, нарушаемой только успокаивающим журчанием воды, я, казалось, слышал, как колеблются на ветру провода высоковольтной линии, задевая друг за друга и издавая при этом легкий то ли шуршащий, то ли звенящий звук. И звук этот навевал какую-то непонятную тоску и мысли о пустоте и городах-призраках.
Я прекрасно знал эти места. И эта бодрящая утренняя прохлада была мне не в новинку. Что уж там говорить, многое связывало меня с этим местом и в особенности с тем, что скрывалось там, в толще скальной породы…
Воспоминания нахлынули бурным потоком, сменяясь одно за другим. Док с его вечной добродушной улыбкой и смеющимися глазами, в которых как всегда угадывалась еле заметная тревога. Задушевные беседы за чашкой кофе – настоящего кофе, свежесваренного – в минуты отдыха… Очередной бесконечный, но чертовски увлекательный спор, в котором как всегда нет победителей и проигравших… Потом резкая «смена декораций», и передо мной две девчушки лет двенадцати, кажется… да, тогда им было по двенадцать. Черноглазые, темноволосые, с одинаково хитрыми озорными улыбками… Никогда нельзя было сказать, что они замышляют, сущие чертенята, если называть вещи своими именами, но какие обаятельные… И кто после этого скажет, что они сводные? Черта с два, роднее еще поискать надо…
Потом еще одна смена декораций, на этот раз вызывающая неприятные ощущения. Ну, собственно, это вполне объяснимо. Я никогда не скрывал своего отношения к ней и ее появлению. И, если честно, всегда недоумевал: что док мог найти в ней? Конечно, я замечал, что его это расстраивает, несколько раз он с большим жаром доказывал мне, что она – отличный специалист и знает свое дело, как пять пальцев… Я не спорил. Но своего мнения не менял. Да, наверное, и не поменяю. Возможно, я слишком придирчив, возможно, я просто не могу себя перебороть, но… Но в ней всегда что-то было не так, что-то было в ней отталкивающее, даже фальшивое и наигранное. Девчонки чувствовали это не хуже меня. Я, хотя и нечасто наведывался сюда, прекрасно видел, что они сторонятся ее, и каждую ее реплику или замечание воспринимают в штыки. Естественно, она отвечала «взаимностью». Но если сестричек она не любила, то меня явно боялась, хотя изо всех сил пыталась скрыть это. Но я-то видел, как она нервничает в моем присутствии, как затравленно озирается по сторонам, словно не знает, куда деваться, как вдруг начинает заикаться…
Собственно, мне было наплевать, как она ко мне относится. Однако подобное отношение со стороны многих других уже начало раздражать. Иногда мне даже казалось, что они все боятся нас больше, чем солдат Альянса. Двигатели революции, тоже мне… Никогда не забуду этих косых испуганных взглядов, угрюмое молчание и даже какую-то неприязнь или отчуждение, что ли. Вообще, создавалось впечатление, что мы для них – что-то вроде искусственного органа. И прожить без него нельзя, и в то же время организм неустанно пытается его отторгнуть.
Они называют нас «СА». Не знаю, кто до этого додумался, но прижилось это название очень быстро. Что оно означает, точно никому не известно. Большинство склонялось к вариантам типа «Секретная армия» или «Скрытая армия» или еще что-то в этом же роде. Однако у меня по обыкновению это название вызывало совершенно другие ассоциации. Мне почему-то сразу приходили на ум гитлеровские штурмовые отряды, которые так и назывались СА, и лично мне подобное сравнение, мягко выражаясь, не очень нравилось. Страх и недружелюбие – вот и вся награда за хорошие дела…
«Что, очередное гениальное изречение?»
Ну вот, начинается.
«Что молчишь?» - ехидно спросил внутренний голос.
«А что ты хочешь от меня услышать?»
«Да ничего мне от тебя не надо. Мне просто интересно, с какой легкостью ты навешиваешь на всех ярлыки.»
«Я? Я просто делаю свою работу и помалкиваю.»
«Ну да, конечно.» - съязвило второе «я», совесть или как это еще назвать. – «И стадом баранов ты их считаешь тоже по долгу службы, да?»
«Кого?» - устало спросил я у самого себя, в который раз чувствуя себя полным идиотом.
«Не придуривайся. Ну, признайся, ненавидишь их? Двигателей революции – так ты их назвал?»
«Я никогда этого не говорил.»
«Не говорил, но думал. А если и не думал, то держал в уме подсознательно. Так что же, ты не ответил, они по-твоему – стадо?»
«Любая толпа людей – стадо.»
«Ага, значит, и вы тоже?»
«Значит, и мы тоже.»
«Тогда кто вы такие, чтобы искать соломинку в чужих глазах, если со своими бревнами еще не разобрались? Стадо поучает стадо – тебе не кажется это абсурдом?»
«Я не пойму – ты чего от меня добиться хочешь? Чтоб я встал на колени и покаялся перед всем миром? Чего?»
«А ты не кипятись» - злобствовал внутренний голос – «Ты привык отмазываться своей работой, которую ты делаешь молча, и на все остальное тебе при этом плевать. В том числе, и на то, что это стадо, как ты его называешь, каждый день рискует своими жизнями ради одной высокой, как им кажется, цели, а для тебя это значит не более, чем очередной дежурный отчет, который ты положишь на стол и о котором вскоре забудешь. Ну и кто ты после всего этого?»
«Ох, и надоел же ты мне, чтоб тебя… Кто я после этого? Я скажу тебе, кто. Кем, по-твоему, я могу быть после того, как я вижу смерть своих людей еженедельно? Кем мне быть, по-твоему, после того, как я потерял восьмерых парней, пытаясь спасти хоть кого-нибудь во время Кардаганской Резни? Я каждый день вынужден рисковать жизнью и нервами своих подчиненных ради того, чтобы Сопротивление не накрыли, и оно продолжало жить. Я вымотался до последней степени, у меня уже не хватает нервных клеток, чтобы каждый день смотреть на то, как погибают мои товарищи, я забыл, когда я в последний раз нормально спал, без всяких кошмаров и этих проклятых галлюцинаций. А ты при каждом удобном случае тычешь меня мордой в эту проклятую демагогию, играешь на мелочных чувствах. Кто я после всего этого? Я – пока еще командир оперативного подразделения «S», и стараюсь делать то, что от меня требуется, пока у меня это еще получается. А ты злобствуй себе, сколько влезет. Я устал…»
Молчание. Интересно, переспорить самого себя – это достижение? Или свидетельство собственной ничтожности? После этого невольно начинаешь завидовать тем, кто всю жизнь живет под подавляющим полем и не знает этих угрызений совести, которые наваливаются на тебя своей многотонной массой, и в этот момент ты остаешься с ними наедине, один-одинешенек, с глазу на глаз с этой назойливой зудящей массой, и никто тебе не поможет, кроме тебя самого. И вся штука не в том, что тебе самому раз за разом приходится разгребать всю эту мусорную кучу собственных сомнений и переживаний, а в том, что вылезти из нее, не замаравшись по уши, невозможно. И тогда проскакивает в голове малодушная мысль: темный кабинет, ждет в стволе патрон… Или как там пелось, в одной из старых полузабытых песен?..
Занятый мысленным сражением с собственным подсознанием, я даже не заметил, как картинка моего сна полностью изменилась. Исчезла река, плотина, электростанция, огненно-красное зарево рассвета. Вместо этого была улица. Странная улица. Невероятно широкая и бесконечно длинная. И почему-то домов ни с той, ни с другой стороны не видно. Только прекрасная незнакомка в оранжевом платье, идущая из ниоткуда в никуда. И тут я ловлю себя на мысли: да какая же она незнакомка? Ведь я ее с малолетства знаю. И проносятся в моей голове мимолетные воспоминания: отвертки, паяльники, запчасти и микросхемы, заменявшие им с сестрой игрушки. Первая рация, которую они собрали в одиннадцать лет с моей помощью. Пара пистолетов, – их первые смертоносные игрушки – которые я смастерил для них собственноручно. Первые уроки стрельбы, первая простенькая программа на альянсовском тарабарском языке программирования, а между делом – обычные детские забавы и шалости, заливистый детский смех, который вызывал совершенно невообразимые чувства, и сразу арктический холод где-то в глубине души уступал место чему-то большому, хорошему и теплому… И еще я знаю, что эта улица называется Александриненштрассе... С чего я это взял? Ведь я ее впервые вижу, улицу эту… Что с моей памятью, ведь не было же этого никогда? Нет, было. Было, черт возьми. Только не со мной.
А вот и он. Или все-таки правильнее «оно»? Как и всегда, стоит там, на грани света и тьмы, неясная тень, расплывчатый силуэт, и его взгляд буравит меня насквозь, пронизывая холодным огнем до глубины души…
Что же ты такое? Рука, дергающая за ниточки? Заставляющая своих марионеток плясать так, как тебе хочется? Тебе доставляет наслаждение смотреть, как мы, человечки, послушные игрушки, мечемся из стороны в сторону, ни черта не понимая в том, что происходит, и устало ожидая, какой же еще танец нам предстоит исполнить под твою дудку? Конечно, ведь это так забавно: подменить человеку память чьей-то чужой и, потешаясь от всей души, наблюдать, как он это вынесет…
Ну что ты смотришь? Все смотришь и смотришь, наслаждаешься непереносимостью своего взгляда, выжигаешь всю душу, не оставляя ничего, кроме звенящей пустоты… Зачем? Зачем я тебе нужен? Почему именно меня ты выбрал в качестве подопытного кролика?.. Или я ошибаюсь? Может быть, я не один такой? Сколько еще игрушек у тебя в запасе на тот случай, если тебе надоест издеваться надо мной? Десять, двадцать… а, может, сотни и тысячи?..
Резкая боль, внезапно прострелившая всю голову от виска до виска, моментально расколола странную картинку с девушкой в оранжевом и этой пугающей тенью на тысячи мелких кусочков и грубо вышвырнула меня из мира сновидений в реальность. Сжав до болезненного скрипа зубы, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не заорать от все усиливавшейся боли, я попытался пошевелить конечностями в надежде определить, в каком положении сейчас нахожусь. Как мне показалось – в сидячем. Так. Затем я попытался разлепить веки, как будто налившиеся вдруг свинцом. Когда мне это наконец удалось, я не увидел вокруг себя ничего, кроме густой пелены неопределенного цвета. В голове у меня уже гудело, как в раскаленной топке, и, к своему удивлению, сквозь этот гул я расслышал неясное эхо каких-то голосов. Вернее, только одного голоса. Я не мог разобрать, что он говорил, однако он показался мне знакомым, как будто я уже слышал его когда-то… Потом боль стала совсем невыносимой, и из моего горла вырвался гортанный полукрик-полустон. И все закончилось. Также неожиданно, как и началось.
Глаза слезились, отчего казалось, что вся комната волнообразно колышется в такт учащенному сердцебиению, однако я все-таки узнал свой кабинет. Простой металлический стол, стоящий на нем компьютер и настольная лампа, тускло освещавшая помещение. Слева от массивной стальной двери с кодовым замком – шкафчик для хранения оружия и личных вещей. Парочка плакатов, включая календарь за черт знает какой год с приписанной маркером в правом нижнем углу надписью «4-й этаж, комната № 411, зайти в пятницу в 13:30». Что это за четвертый этаж и какая такая комната № 411, я не знал. Как не знал и того, кому и зачем понадобилось туда идти. Впрочем, это было неважно.
Зрение постепенно нормализовалось. Я утер струившийся со лба холодный пот и, сделав над собой усилие, поднялся с кровати. Около минуты я стоял, облокотившись о стол, пытаясь привести свои мысли в порядок. Мне уже очень давно снились странные и пугающие неизвестностью сны, однако то, что произошло сейчас, переполнило чашу моего терпения. Это уже не раздражающая странность, это уже похоже на зачатки шизофрении. С катушек ты съезжаешь, товарищ, сказал я сам себе. Нет, к черту все, надо серьезно показаться медикам, пусть обследуют и пропишут какое-нибудь лечение, дальше так нельзя…
Ну и что ты им скажешь? Что заглядываешь в чужую память и слышишь какие-то голоса? Что тебе повсюду мерещится тень, которая тебя якобы преследует? И что они, по-твоему, после всего этого сделают? Конечно, отстранят, мрачно подумал я. Кому нужен псих на оперативной работе? Нет, не пойду к врачам. Попрошу Родригес, чтоб осмотрела меня. Если она меня и не поймет, то хотя бы не сдаст. Но с этим надо разобраться, надо, черт побери, разобраться…
Я надел кобуру, по обыкновению взвел курок пистолета, мельком взглянул на наручные часы – было шесть утра – непроизвольно дотронулся до изрядно истертой годами нашивки с изображением пирамидки, пронзенной насквозь молнией, и надписью «ОСБ» на рукаве, распахнул тяжелую дверь и вышел в простиравшийся за ней коридор.

ColdMan2 добавил 07-08-2012 в 16:22:35:
***********

Дверь захлопнулась за моей спиной. Тотчас пикнувший кодовый замок сообщил, что она заблокирована. Я медленным размеренным шагом двинулся по пустынному извилистому коридору. Торопиться было некуда – в запасе еще было около часа, так что вполне хватит, чтобы промочить слегка горло да потрепаться с кем-нибудь, чтобы хоть немного развеяться.
Мои шаги отдавались гулким многократным эхом. Сплошной серый бетон, двери с кодовыми замками через каждые пятнадцать метров, потрескивающие неоновые лампы на потолке и причудливое переплетение труб и кабелей, тянувшихся вдоль стен – вот, собственно, и все, что можно было увидеть в этом коридоре. Никаких излишеств, никакой красоты или изящества, обыкновенный бункер наподобие тех, что строили когда-то давным-давно. У новичков с непривычки всегда вызывает приступ клаустрофобии, который, впрочем, проходит обычно через неделю. Ах да, конечно же, еще счетчики Гейгера, которые неизменно показывали уровень радиации, превышающий норму на сколько-то там микрорентген. Пожалуй, это был единственный недостаток, доставшийся в наследство от старых времен.
Насколько мне было известно, его строительство начали еще в советское время. Вроде он планировался как бункер контроля за ядерными испытаниями на полигоне под Семипалатинском. Почему его построили так далеко от этого полигона, остается загадкой. Впрочем, может быть, его строили и не для этих целей. Как бы то ни было, после развала Союза все это быстренько свернули и забросили. Вспомнили о нем только после Первого вторжения, причем оказалось, что все это время о нем никто не забывал. Вернее, официально эта программа считалась закрытой. Неофициально же, как оказалось, Россия и Казахстан вкладывали в этот проект немалые деньги. Поговаривали, что сюда свозили ядерные отходы для последующей утилизации и хранения (во всяком случае, эта версия объясняет, почему счетчики здесь в некоторых местах просто зашкаливают). Также говорили, что этот бункер, который к тому времени уже превратили в целый подземный комплекс, планировали использовать в случае весьма возможных осложнений с американцами. Кое-кто утверждал, что его использовали в качестве исследовательской лаборатории и испытывали здесь новые образцы биологического оружия. В любом случае, кто бы из них не был прав, доступ на самые нижние уровни для всего персонала был закрыт до сих пор.
А примерно десять лет назад остатки разбитых войск, отступавшие вглубь нежилых территорий, обнаружили это сооружение в полной целости и сохранности. Комплекс стал единственным более-менее надежным убежищем, оживив умершие, казалось, надежды и позволив строить вполне ясные и конкретные планы на будущее. Теперь здесь разрабатывались планы всех спецопераций, проводимых Службой, и отсюда же все они контролировались. Альянс считал эти территории безнадежно зараженными, что давало практически полную свободу действий. А толща земли и бетона, отделявшая Базу от всего мира, вкупе с радиацией, значительно ослаблявшей действие подавляющего поля, создавали ощущение полной безопасности.
Коридор, наконец, закончился, упершись в раскрытые двери служебного лифта. Странно, что им еще никто за сегодня не пользовался… Я нажал кнопку третьего уровня, двери с легким стуком закрылись, и лифт, набирая скорость, понес меня наверх.
Третий уровень – центральный уровень комплекса – встретил меня ярким светом натриевых ламп, отражавшимся от тщательно покрашенных стен. После унылого и пустынного «спального» четвертого уровня этот этаж казался настоящим царством света. Каждый из сновавших здесь людей был занят чем-нибудь важным и непременно безотлагательным: кто-то, тяжело отдуваясь, вез нагруженную до отказа тележку, кто-то нес какие-то бумаги, несколько людей весьма интеллигентного вида, одетые в лабораторные халаты, прямо на ходу вели научный спор, не стесняясь довольно грубовато расталкивать зазевавшихся… Одним словом, жизнь здесь текла как обычно, по уже давно проложенной колее. Я усмехнулся про себя – то, что для нас было повседневной рутиной, приводило в почти щенячий восторг зеленых новичков, только-только вырванных из унылой, ползущей черепашьим ходом городской жизни и воспринимавших все увиденное здесь чуть ли не как рай на земле. Впрочем, и к этому все быстро привыкают…
В огромной столовой, располагавшейся за автоматической двойной дверью, было немноголюдно. Ночная смена давно отужинала, дневная еще не проснулась. Кивнув бармену, устало облокотившемуся на барную стойку, я направился к двум столикам, стоявшим в дальнем углу и занятым постоянным для этого времени суток контингентом.
За первым из столиков расположилась солидная компания из пятерых седовласых мужчин, явно имевших прямое отношение к науке. Вежливо поздоровавшись со светилами науки, я подсел ко второму столику. По одну сторону здесь сидели трое человек в серо-синих мундирах, по другую же, прямо напротив них, обретался волосатый, небритый субъект с мутными и воспаленными от беспробудного пьянства глазами, бездумно уставившийся в свой пустой бокал.
-Доброе утро, профессор, - бросил я, устраиваясь рядом на стуле рядом с военными.
-Приветствую вас! – продребезжал субъект, на мгновение оторвав взгляд от созерцания своего бокала.
-Фредди, мне двойной фирменный без закуси. – Крикнул я в сторону бара.
Все было как обычно. Вспыльчивый и импульсивный Марк, с слегка растрепанными темными волосами, был как всегда многословен, во всех подробностях описывая очередной «капитальный аврал», свалившийся ему на голову, и его, Марка, последовательные действия, направленные на устранение как аврала, так и его последствий.
Молчаливый и невозмутимый Феликс был, как и всегда, безукоризненно выбрит, спокоен и задумчив и не обращал никакого внимания ни на шумноватую трескотню Марка, ни на вдрызг пьяного субъекта. В правой руке он держал наполовину опорожненный стакан с неизменным «адским коктейлем» - убийственной смесью спирта, кофе и перебродившего разбавленного кислого молока, левой свободно облокотился на спинку стула.
У Пакстона был такой вид, словно всю ночь его медленно пропускали через мясорубку, а затем методично выжимали. Бледное лицо, слипающиеся глаза, всклокоченная русая шевелюра – он явно всю ночь бодрствовал. Было видно, что разгоряченный и возбужденно тараторящий Марк своей тирадой производил на него усыпляющее действие. На остальное же ему было абсолютно наплевать.
-…нет, Колотыгин, ты только послушай, - теперь все внимание Марка было переключено на меня, - кого они мне, черт возьми, подсунули? Это же…
-С желторотиками всегда сложно поначалу, Марк. – Я все-таки ухитрился его перебить. – Перестань ныть.
-Да никто не ноет! – воскликнул Марк. – Но ты войди в мое положение, я ж к тебе, как к другу… Я им по буквам расписал: навыки в работе с техникой. А они мне что? Кого они мне прислали? Как я им доверю технику, если они два плюс два нормально сложить не могут, а? Их даже окопы не заставишь копать – они лопату в руках не удержат. И что мне с ними делать, упаковать и отправить обратно? Я…
-Марк, - настойчиво, слегка раздраженно сказал я, - я понимаю, что тебе тяжело. Но поверь, нам не легче. И от того, что ты выплеснешь все это на нас, ни тебе, ни тем более нам лучше не станет. Так что заткнись-ка ты, сядь ровно и пей дальше свою бурду. Честное слово, помолчи минут пять. И так башка трещит…
Марк состроил обиженную рожу, как делал всегда в таких случаях, и со словами «Вот вы, значит, как…» сделал смачный глоток мутной желтоватой жидкости, в которой, как мне показалось, что-то плавало. По части работы он был совсем неплох, но его привычка жаловаться на свои неприятности могла доконать кого угодно.
-И она разлетелась вдребезги и я сказал «Ура!»!.. – гаркнул вдруг волосатый и рухнул лицом в стол.
-Эй, Пак, тебе бы выпить чего-нибудь надо, - негромко обратился я к изо всех сил старавшемуся не заснуть Пакстону. В ответ тот только молча качнул головой.
-Да у тебя у самого-то вид не ахти, - сказал Феликс, поставив на стол свой стакан. – Весь серый какой-то… Случилось чего?
-А, так… дурные сны. – Я неприязненно поморщился, вспомнив свой предрассветный кошмар. Феликс коротко кивнул, снова взял стакан и допил содержимое. Фредди принес мне свой фирменный коктейль. Говорить ни о чем не хотелось, хотелось просто скоротать время перед совещанием.
-Всё они, ублюдки… сволочи… - волосатый вдруг поднял голову. – Нет, не хочу… Так, а э-э… о чем это я? Я, значится, как кандидат каких-то там – не помню уже – наук, вам так скажу: это всё они. Вот пришли они сюда, нашли здесь стадо… да, большое такое стадо. Что с ним делать? Р-раз – загнали в загоны. Хорошо!.. Д-два! Что сделали – опа, подавляющее поле… так называемое… А для чего? А все для того, чтоб нас из тупого стада превратить… в безмозглое стадо. И чтоб мы не трахались и не размножались… Но чтоб боялись их, это точно я вам говорю. Вот говорите вы: подавление всех инстинктов… Чушь! Они только те инстинкты подавляют, какие им мешают, мать их… А страх – зачем его подавлять? Его надо усилить, и они же его усиливают… да… что? Ма-алчать!.. Я вам в два счета докажу, неучи вы безграмотные… - тут его речь стала совсем бессвязной, и слова уже практически невозможно было различить: - все подавить… а страх усилить… чтоб дрожали… перед ними… не хочу, надоело…
Я, ни слова не говоря, плеснул ему в стакан своего коктейля. Он взял сосуд дрожащей рукой и опрокинул жидкость в свою бездонную глотку. «Вот так!» - ясным голосом сказал он и тут же снова рухнул лицом в стол.
-Алкоголик хренов… - пробурчал Марк.
Феликс закурил. Я посмотрел на потерявшего человеческое лицо профессора Сантини. Как его до сих пор терпели в Службе, оставалось только гадать. Хотя в нечастые периоды протрезвления он занимался своими непосредственными обязанностями и даже умудрялся добиваться значительных результатов, после чего снова уходил в глубокий запой. Да, невозможно было поверить, что вот это заросшее и остро разящее перегаром существо – создатель эмостимулина – мощного препарата, напрочь сводившего к нулю действие подавляющего поля. А также автор нескольких крупных работ по теории психоволнового воздействия...
Меня вдруг охватило состояние какого-то странного дискомфорта. Как будто в сознании присутствовало что-то, почти неуловимое, но в то же время мешающее и задевающее за все углы. Вместе с этим возникло чувство, как будто произошло что-то очень важное, и я даже знаю, что именно, однако выразить ни словами, ни мыслями не могу. Интересно… очередная «аномалия»?
Между тем, особо разобраться в странностях своего мировосприятия мне не дали. В столовую торопливым широким шагом вошел еще один человек в серо-синем мундире. Увидев до боли знакомую физиономию, я едва не вскочил со стула – это был Сашка, все с тем же хитроватым выражением лица, на котором, правда, прибавилось морщин и шрамов. Однако я сдержался – судя по всему, предчувствие меня не обмануло, и произошло что-то серьезное.
-Народ, с вещами на выход. – Сказал Сашка, наспех козырнув. – Срочные обстоятельства. Генерал уже ждет.
Ну вот, доброе утро, сказал я себе, поднимаясь со стула.
Old Post 07-08-2012 16:18
ColdMan2 отсутствует Посмотреть данные 'ColdMan2' Отправить Приватное Сообщение для 'ColdMan2' Найти другие сообщения 'ColdMan2' Добавить ColdMan2 в Список Друзей
Править/Удалить Сообщение Ответить с Цитированием
ColdMan2
(Member)

Зарегистрирован: Jul 2012
Проживает: Papua-New Guinea/Port Moresby
Написал: 53 сообщений

Оценка: 0 Votes

Сообщение #1075123
2. Плохие ассоциации.

Огромный кабинет был погружен в полумрак, слегка разгоняемый только слабым светом двух настенных ламп. Дубовый стол, мягкие кресла с истертой кожаной обивкой вокруг него, стены, отделанные под светло-коричневый облицовочный гранит, полы с паркетным покрытием – все это создавало впечатление, будто комнату выдернули из далекого прошлого и непонятным образом воткнули в подземный комплекс, начисто лишенный каких-либо намеков на роскошь. Все равно что увидеть красивый мираж посреди бесплодной пустыни – схожие ощущения. И, тем не менее, этот кабинет был абсолютно реальным, и именно здесь, как поговаривают в Сопротивлении, «вершатся судьбы мира».
Лица большинства «вершителей судеб» сейчас явно озадаченно переводили взгляды с большого экрана, предназначенного для показа слайдов, на человека, лицо которого было практически полностью скрыто в полумраке у другого конца стола, и обратно. С экрана на нас смотрел слегка затравленным взглядом человек, одетый в обыкновенную гражданскую робу, с коротко подстриженными волосами и аккуратной бородкой. На носу у него красовались старые очки в роговой оправе. Левой рукой он, по-видимому, пытался прикрыть глаза от чего-то, скорее всего, от вспышки. Удивление присутствующих вполне можно было понять: столько возни, такая спешка, срочный вызов – и все это из-за Гордона Фримена?.. Идола всего Сопротивления, начиная с рядовых повстанцев и заканчивая доком Вэнсом? Человека, вокруг которого скопилось уже столько легенд, что хватило бы на десять жизней? Разумеется, мы все ждали объяснений. Однако генерал, по непонятным причинам, не собирался торопить события.
Марк уже заметно начал нервничать. Это явственно было видно по тому усердию, с которым он теребил свою ручку, и так уже изрядно настрадавшуюся от его темперамента. Впрочем, на него это было похоже. Все остальные свои чувства старались держать при себе. А Феликс как ни в чем не бывало лениво листал свой блокнот. Вот ведь выдержка у человека… Меня же с каждой секундой, что я смотрел на экран, все сильнее и сильнее захватывало чувство, которое я ощутил еще в столовой. Только теперь оно было более конкретным: теперь не просто знал, что произошло нечто важное. На меня, как дьявольское озарение, обрушилась мысль – нет, даже не мысль, осознание – осознание наступающей развязки. Конечно, моментально возник и вопрос: развязки чего? Однако мысли, проносившиеся в голове со сверхсветовой скоростью, не взирая ни на какие вопросы и сомнения, вытолкнули на поверхность бездонного моря сознания одну-единственную четкую фразу: «Сегодня все заканчивается». И через несколько секунд пришло удивление, однако я поразился не очередному дикому финту сознания, а своей спокойной реакции. Прекрасно, еще немного и – привет, психушка… Я тряхнул головой, попытался сосредоточиться, однако ничего не вышло. Я вновь ощутил, как в поток моих в общем-то бессвязных мыслей проникают обрывки воспоминаний. И это вновь были какие-то чужие, незнакомые воспоминания. Решив извлечь из всей этой чертовщины хоть какую-то пользу, я попытался сосредоточиться на чем-то одном. Результат не заставил себя ждать: голову от переносицы до затылка прострелила резкая боль, подобная той, что я испытал сегодня на рассвете, а обрывочные воспоминания сложились в более-менее цельную картинку. Только вот я никак не мог понять, что она означает. Александриненштрассе, Рейхсуниверситет, снова Александриненштрассе… Над этим надо будет подумать, но не сейчас, а то не ровен час и голова расколется…
-Итак, товарищи офицеры, - голос генерала начисто выбил все постороннее из головы, вернув меня в относительно нормальное состояние, - на экране вы видите основную повестку сегодняшнего дня. Этот снимок был сделан двадцать минут назад одним из сканеров в Сити-17. Десять минут назад я получил его по закрытому каналу связи. Перед нами неопровержимое свидетельство – Гордон Фримен прибыл в Сити-17. Что в этой ситуации требуется от нас? Во-первых, соблюдать полное спокойствие и продолжать работу по обычному графику. Я очень надеюсь на ваш профессионализм и благоразумие. Не поймите превратно, но вы должны прекрасно понимать, что проявление бурных восторженных эмоций или тем более эйфории для нас абсолютно недопустимо. Впрочем, думаю, вы в разъяснениях особо не нуждаетесь. Во-вторых… достаточно будет и во-первых. Теперь от лирики перейдем к делу. Майор Подгорный, я хочу, чтобы ваши люди в Сити-17 установили постоянное наблюдение за объектом. Отслеживайте буквально каждый его шаг.
-Вмешательство? – спросил Феликс.
-Минимальное. – Подумав секунды две, ответил генерал. – Только в крайнем случае. От них требуется только проследить, чтобы он добрался до опорпункта, не найдя себе на задницу никаких приключений. Снимайтесь, как только убедитесь, что Фримен добрался до Сопротивления. Дальше они уже там разберутся, что делать.
-Будет сделано. – Сказал Феликс, строча что-то в записную книжку.
-Что ж, - неожиданно энергично сказал генерал, - на этом можно закончить. Благодарю вас за внимание и искренне надеюсь на ваш профессионализм касательно данного вопроса. Вы свободны.
Обмениваясь задумчивыми взглядами и короткими, ничего не значащими комментариями, мы поднялись со своих мест и потянулись к выходу. По пути Феликс успел доложить генералу об окончании отчета по проекту «Живой солдат». Большая часть информации, полученной об этом спецпроекте Альянса, была одним из многочисленных свидетельств слаженной работы разных подразделений Службы. В данном конкретном случае – команды «S», которую я возглавляю вот уже десять лет, отдела по разведке и агентуре под началом Феликса и Сашкиного дешифровочного. Гордости, конечно, не было уже давно, однако удовлетворение от работы этого отрегулированного механизма, частью которого являлись все мы, безусловно, было.
Немного замешкавшись на выходе, я вдруг расслышал слова генерала, не обращенные ни к кому конкретно:
-Вот так вот… Всем вещам свойственно меняться, и сейчас настало время перемен… А это – и самое прекрасное, и самое страшное время, Колотыгин, - добавил он, теперь явно обращаясь ко мне.
Несколько секунд я пристально вглядывался в полумрак кабинета, туда, где угадывался силуэт генерала. Все, сказанное им сейчас, удивительным образом совпадало с ходом моих размышлений…
Ни слова не говоря, я вышел из кабинета.

************

Сашка уже успел куда-то слинять. В этом он остался непревзойденным мастером еще со старых добрых времен. Торопиться было пока еще некуда, поэтому я попытался привести свои мысли в порядок и составить хотя бы примерный план на ближайшие несколько часов, что в моем нынешнем состоянии было бы по меньшей мере достижением.
Мои мысли вертелись вокруг этой загадочной Александриненштрассе. И что там еще было? А, Рейхсуниверситет… Что-то немецкое. Германия? Австрия? Может, Швейцария? Рейхсуниверситет… да нет, похоже все-таки Германия. Давай, Колотыгин, напрягай свои извилины, думай. Ведь что-то знакомое, где-то я это уже толи слышал, толи читал… Есть! Вот оно! Берлин, Германия, Государственный университет. И улица там такая есть, только вот не помню, откуда я это знаю… Стоп, что значит «не помню»? А как же эти непрошенные чужие воспоминания? И как мне раньше это в голову не приходило!
Я напряг мозги, сосредоточившись на поиске чужой памяти внутри моей собственной. Голова немедленно разболелась, однако я не собирался теперь отвлекаться из-за подобных мелочей. Когда в мозгу «поплыли» знакомые уже картинки, головная боль переросла в сильнейшую мигрень, пульсировавшую по всему черепу и отдававшую неприятными уколами в позвоночник. Сжав зубы до болезненного скрипа, я продолжал изучение неизведанных глубин. Чего там только не было! И развеселая учеба в этом самом Рейхсуниверситете, сопровождаемая шумными гулянками, безбашенными девчонками и морем пива. И какие-то программы, написанные под чьи-то заказы или просто так. И еще очень много всяких мелочей, которые составляют жизнь любого человека и формируют его индивидуальность. И даже было что-то там такое, связанное с викингами… Потом вдруг на определенном моменте я неожиданно «застрял». Просто взял и застопорился. Мысленно проскочив какой-то там перелет с какими-то бриллиантами, я вдруг как будто врезался на полной скорости в столб. Во всяком случае ощущение было такое, словно меня огрели кувалдой по голове. На мгновение мне показалось, что я теряю сознание, но на самом деле просто на этом участке памяти было пусто. Как белое пятно. Вот черт, амнезией он страдает что ли??... Пульсация в голове стала практически невыносимой, а, кроме того, прибавилось еще и ощущение странной ломоты в костях. Еще немного – и хлопнусь в обморок, однозначно…
Внезапно в эту глухую пустошь чужого сознания буквально на мгновение ворвался Голос. Тот самый, который я уже слышал однажды наяву и который частенько преследовал меня во снах. Он произнес всего два слова, после чего сильнейший удар боли все-таки отправил меня в нокаут…
Очнувшись, я обнаружил себя привалившимся к стене. Потребовалось какое-то время, чтобы осознать, что я стою посреди служебного коридора, ведущего в кабинет совещаний, моя кепка валяется на полу, а со лба рекой течет пот. Потом потребовалось еще время, чтобы вспомнить, что произошло. А потом я моментально вспомнил и Голос, и те два слова, которые он произнес. Те самые два слова, которые мне и были нужны. Я поднял кепку, наспех нацепил ее и чуть ли не бегом припустил по коридору.
Феликса я нагнал уже около его рабочего кабинета. Разумеется, он не мог не заметить моего состояния, однако виду не подал.
-Слушай, Феликс, не в службу, а по дружбе… - тяжело отдуваясь, выпалил я. – Можно тебя попросить кое о чем?
-Ты отдышись для начала, - спокойно заметил начальник разведки. – А то прям как ошпаренный… Разумеется, обращайся. – Добавил он, когда я чуть перевел дух.
Внимательно выслушав мою просьбу, он секунд десять пристально смотрел мне в глаза, потом медленно спросил:
-Тебе это срочно?
-Да нет, но желательно скорее, - ответил я, немного удивленный его реакцией.
-Проходи, - решительно сказал Феликс, делая пригласительный жест рукой.
Кабинет в принципе ничем не отличался от моего. Разница была лишь в том, что у находившегося здесь компьютера было четыре огромных монитора, установленных полукругом на стенах. Стола как такового не было, было что-то вроде подставки для клавиатуры. Вся эта техника издавала низкий ровный гул.
Не говоря ни слова, Феликс сел в свое рабочее кресло, жестом пригласив меня присесть на стул, стоявший рядом, и застучал пальцами по клавиатуре. Крайний правый монитор мягко засветился, и через полминуты я уже лицезрел на экране цветную фотографию полное досье на человека по имени Ганс Олафсен. Беглого просмотра в течение пары минут хватило, чтобы обнаружить в его биографии некоторые факты, которые мне посчастливилось «узреть» во сне и наяву. Однако чего-то здесь явно не хватало.
-Ничего не замечаешь? – все так же спокойно, но с нажимом спросил Феликс.
-Биография начинается с семнадцати лет. И… за неделю до Первого вторжения? – Поняв, наконец, в чем дело, проговорил я.
-Верно, - кивнул Феликс. – А теперь вот на это посмотри.
Он еще раз пробежался по клавиатуре, и на экране появилось другое лицо и другое досье. На этот раз это был некий Карл Незерман.
-Читай внимательно, - подстегнул меня Феликс. – И на фотографию внимательно посмотри.
Биография этого субъекта обрывалась примерно за год до Первого вторжения. Определенно, в этом была какая-то связь, но…
-Слушай, а выведи-ка первую фотку рядом с этой, - попросил я.
Когда я увидел две фотографии рядом, до меня, наконец, дошло.
-Родственники?... – спросил я.
-Нет, - Феликс снова вперил в меня свой пронизывающий взгляд. – Вглядись повнимательнее. Это один и тот же человек. Только с кардинально измененной внешностью. Внешность изменена абсолютно непонятным образом, никаких следов пластических операций или чего-то в этом роде. Но знаешь, что самое интересное? Он не только внешность изменил, он стал моложе.
-В смысле моложе выглядит?
-Нет, именно моложе. Я не знаю, что это за чертовщина, но это так.
-Откуда у тебя все это? – спросил я, чувствуя, что голова идет кругом.
-Досье на Олафсена было нетрудно достать. Собственно, оно прошло вместе с информацией, которую добыли вы. А вот второе досье… Честно говоря, даже и не знаю, что думать. Я обнаружил его сегодня ночью. Кто-то передал мне его по закрытому каналу. Вот координаты отправителя. – С этими словами он протянул мне лист формата А4.
-Что за галиматья?! – изумленно воскликнул я, прочитав написанное. – Это же… Арктика, если не ошибаюсь?...
-Северный Полюс, - подтвердил Феликс. – Бред какой-то. Но это ладно. Я не поленился порыться в архивах и вот что обнаружил: после того, как появилась запись на Ганса Олафсена, сразу же были удалены все записи и все мало-мальские упоминания про Незермана. Это была бы абсолютно идеальная работа по смене личности, если бы в одном из древних архивов не было маленького упоминания: у матери этого Незермана девичья фамилия была Олафсен. Ну и – отсюда все вытекает.
-Что же значит, они все-таки ошиблись?
-Да, только знаешь, сдается мне, что эту ошибку они специально совершили, кем бы они ни были. Слишком уж она глупая и явная, и нашел я ее в том архиве практически сразу, как будто она там на виду лежала. И ждала, когда ее найдут… - Феликс вдруг наклонился ко мне и понизил голос: - Этот Олафсен разрабатывал для Альянса программное обеспечение. Его три недели назад перевели из тринадцатого. Мои люди в Сити-17 вели буквально каждый его вздох. Они уже готовы были его взять, мне нужно было только отдать приказ… А сегодня в четыре утра я побывал у генерала. И он дал мне прямой приказ не трогать Олафсена. Знаешь, я мягко говоря, был удивлен. Я прекрасно понимаю, почему Фримена решили отдать Сопротивлению, тут-то все на поверхности, но это… Этот Олафсен, он мог бы нам очень многое рассказать о своей работе на Альянс, но мне приказано полностью снять наблюдение и цитирую «вычеркнуть из списков оперативных задач». Мне, естественно, не осталось ничего другого, кроме как дать отбой. Вчера Олафсена повязала ГО. А уже сегодня в пять десять гражданин Ганс Олафсен, личный номер 322147901, совершил побег из объекта особого режима Нова Проспект совместно с Анной Сергеевой, приемной дочерью нашего уважаемого доктора Вэнса, разыскиваемой Альянсом за все возможные и даже невозможные преступления. – Последние слова Феликс отчеканил чуть ли не по слогам.
Я был просто ошеломлен. Впервые я увидел начальника разведки майора Феликса Подгорного таким озадаченным и даже растерянным. Я был зол. На себя – за то, что раньше не додумался разобраться с этими проклятыми воспоминаниями. На Аньку – за то, что влезла в очередную авантюру, даже не предупредив.
-И тут ты прибегаешь ко мне с этой просьбой, - заключил Феликс, уже успокоившись. – Я очень надеюсь, что тебе эти сведения хоть что-то дадут, потому что я ни хрена не понимаю в том, что сейчас творится. Да, и у меня к тебе тоже просьба. Если что-нибудь разузнаешь или поймешь, дай мне знать, хорошо?
-Конечно, Феликс, непременно. – Произнес я, вставая со стула. – Спасибо тебе огромное…
-Подожди. – Окликнул он меня. – Тут вот сообщили… ну, в общем… они разбились на магнетолете около часа назад. В сорока километрах от Восточной…
-Город? – помрачнел я.
-Да. Связаться с ними невозможно, сам понимаешь. То есть… я больше, чем уверен, что они выжили, но…
-Знаю. – Перебил я. – Чтоб Анька насмерть разбилась на драндулетке – ни в жисть. А вот Город… Ладно, там видно будет. Спасибо тебе еще раз.
Выйдя из кабинета, я еще какое-то время стоял в коридоре, переваривая услышанное. В конце концов, я пришел к простому выводу, что все это мне не нравится. Мне не понравилась история с Гансом Олафсеном, равно как и он сам. Мне не понравились странные действия генерала. Наконец, мне чертовски не нравилось, что во всем этом оказалась замешана моя названная племянница. Но больше всего мне не нравилось, что я пока что ни хрена не могу воздействовать на ситуацию.
Порывшись во внутреннем кармане куртки, я извлек на свет божий портативный передатчик – удобную штуку, позволявшую быстро и, самое главное, безопасно связываться с нужными людьми. Я набрал код и быстрым шагом двинулся в направлении медицинского блока.
-Слушаю, Алекс? – ответил на том конце до боли знакомый голос.
Old Post 08-08-2012 20:23
ColdMan2 отсутствует Посмотреть данные 'ColdMan2' Отправить Приватное Сообщение для 'ColdMan2' Найти другие сообщения 'ColdMan2' Добавить ColdMan2 в Список Друзей
Править/Удалить Сообщение Ответить с Цитированием
ColdMan2
(Member)

Зарегистрирован: Jul 2012
Проживает: Papua-New Guinea/Port Moresby
Написал: 53 сообщений

Оценка: 0 Votes

Сообщение #1075257
3. Разбор полетов.

Сигнал был удивительно четким. По всей видимости, наша система ретрансляции, установленная и налаженная с таким трудом, наконец-то сработала в полную силу. Обычно в эфире присутствовали небольшие физические помехи и искажения, неизбежно возникавшие из-за защиты каналов связи. В каком-то смысле это была плата за безнаказанные переговоры под самым носом у Альянса. Опять равновесие? Да нет, в этом случае не совсем…
-Алекс? – голос теперь звучал обеспокоено.
-Извините, док, я задумался, - вздохнул я.
-Алекс, Алекс… - тон моего собеседника стал укоризненно-отеческим. – Прошло столько времени, а ты ни капельки не изменился. Все так же…
-Знаю, док, - улыбнулся я. – А вы все так же готовы разговаривать на отвлеченные темы. Я к вам по делу.
-Это, конечно, касается Гордона, не так ли? – грустно спросил Вэнс. – Алекс, ведь мы уже много об этом…
-Док, - примирительно сказал я. – Если вы так верите в него, я не стану вас разубеждать. Я просто хотел бы предупредить вас о возможных последствиях. У вас могут возникнуть с ним серьезные проблемы.
На том конце послышался тяжелый вздох.
-Послушай, Алекс, я очень ценю твою заботу, но я еще раз повторяю – я знаю, что делаю и на что иду. Это – мой выбор, мое личное решение, и тебе прекрасно известно, что никто не сможет меня разубедить после того, как я что-то решил.
-Док, не хватало еще, чтоб мы поссорились. Простите, просто все мы сейчас слишком напряжены. Это нервы. – Я помолчал, собираясь с силами. – У меня к вам только один вопрос: что вы от меня скрываете?
В эфире повисло тягостное молчание.
-Я? – удивленно переспросил профессор. – Скрываю? Как я могу что-то от тебя скрывать?
-И, тем не менее, док, в данный момент, - настойчиво говорил я, - вы чего-то недоговариваете. Что именно?
-Испытание сорвалось… - наконец, неохотно признался Вэнс. – То есть, не совсем сорвалось. Мы переправили Аликс, но Гордон… он… В общем, там были какие-то неполадки и… он пошел пешком.
Я едва не врезался в проходившего навстречу техника. Верить своим ушам отчаянно не хотелось.
-Он – что?! Док, вы понимаете, что это значит? Если он отправится по Железке, то где гарантия, что он не притащит за собой хвост? А если Альянс сцапает вас всех, то нашей десятилетней – прошу заметить – работе придет конец! Док, это просто мальчишество какое-то!...
-Алекс, прошу тебя, не надо передергивать. – Судя по голосу, док Вэнс устал от этого разговора не меньше, чем я. – Всю ответственность я беру на себя. В конце концов, это и мой неудачный эксперимент…
Я завел глаза к воображаемому небу, чувствуя, что сейчас сгоряча могу ляпнуть какую-нибудь мерзость. Сосчитав до трех, я наконец заговорил как можно более спокойно:
-Да поймите вы наконец. При чем тут ответственность? Вы в первую очередь ставите под удар себя самого, и как вы думаете, это мне нравится? Ведь не могу же я отмахнуться и сказать: «Поступайте, как знаете». Потому что потом вряд ли переживу, если что-то случится… Короче, что я хочу сказать. Повлиять на передвижения Фримена я не могу, это сейчас не в моей компетенции. На то, чтоб переубедить вас, мне тоже рассчитывать не приходится. Поэтому попробуем решить этот вопрос при личной встрече. У нас готов новый комплект оборудования, который я сегодня же, во второй половине дня, доставлю к вам, и мы спокойно разберемся в ситуации. Надеюсь, вас устроит такое предложение? – добавил я уже почти умоляюще.
-Ну конечно, Алекс! – радостно воскликнул Вэнс. – Это – лучшее, что можно придумать. Тогда до встречи?
-До встречи, - вздохнул я и отключил передатчик. – Надеюсь, вы правы…
Я взглянул на часы. Разговор длился всего около минуты, хотя мне показалось, что целую вечность. Впрочем, этой минуты мне хватило, чтобы добраться до двустворчатой двери с горевшей над ней неоновым светом надписью «Медицинский блок».

********

В мягком свете неоновых ламп блеск хромированной стали производил довольно неприятное впечатление, а от целого букета запахов, бивших в нос, настолько перехватывало дыхание, что горло слегка саднило.
Здесь пахло антисептиками, кровью, болезнями – обычное дело для любой больницы. Помимо этого примешивался сладковато-тошнотворный душок, оставляемый дохлыми мозгососами и не выводимый никакими освежителями воздуха, откуда-то довольно остро несло какой-то тухлятиной – видимо, в морге опять отказали морозильники. Но все-таки в первую очередь внимание привлекал чей-то недоеденный бутерброд, лежавший на одном из столов рядом с какими-то препаратами. Самое интересное, что медики кулинарное изделие абсолютно игнорировали, что свидетельствовало о систематичности подобных случаев.
Атмосфера здесь тоже была особая. Кого-то пытались переложить с каталки на койку, и он стонал. Кому-то вправляли вывихнутую руку, и он орал. Лысоватый мужчина лет пятидесяти, беспрестанно отплевываясь от чего-то, наставлял двух молодых ассистентов – совсем еще «зеленых» по виду пацанов, жутко покрасневших и упорно изучавших собственные ботинки. В одной из палат кто-то из раненых попробовал самостоятельно встать на ноги и растянулся на бетонном полу. Возникла суета с явственно слышными нецензурными комментариями. В другой палате врач – хирург, судя по одежде – орал на санитаров, один из которых сидел на полу и ошарашено вертел головой. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что вдвоем с напарником они попытались на каталку переложить раненого вортигонта. По всей видимости, тот, что сидел на полу, получил серьезный удар током. Бывали случаи, когда защитный рефлекс этих существ для неопытных заканчивался летальным исходом, о чем хирург и напомнил провинившимся в самой яркой и понятной в таких случаях форме.
Вдоволь насмотревшись на незабываемые сцены бурлившей в распределителе жизни, я ускорил шаг, стараясь обходить скопления народа, стихийно возникавшие чуть ли не на каждом шагу. В отделении терапии было гораздо тише и спокойнее, только где-то дальше по коридору слышались голоса, раздавался чей-то смех, который показался мне очень знакомым. Буквально через пару шагов все мои сомнения развеялись: где-то там, в одной из палат дальше по коридору, заразительно, срываясь на истерическое хихиканье, от всей души ржал специалист по вооружениям Питер Ковальски. Голоса же, становившиеся буквально с каждым моим шагом все отчетливее и отпускавшие всякого рода шуточки и хохмы, принадлежали бойцам подразделения «S».
Честно говоря, зрелище, которое мне довелось лицезреть через некоторое время, даже меня слегка удивило. В большой палате на восьми сдвинутых вместе кроватях моя бравая команда (практически в полном составе) соорудила нечто наподобие «круглого стола», в центре которого четверо увлеченно гоняли в карты, не обращая абсолютно никакого внимания на валявшиеся там же две пустые бутылки (явно из-под медицинского спирта) и несколько изрядно оприходованных пакетов с завтраком, какие обычно выдаются в медблоке. Отметив среди четверых играющих – не без удивления, надо сказать – сержанта О’Брайена, а также стоящего чуть в стороне Ковальски с наполовину опорожненной бутылью «огненной воды», я встал в дверях и решил из интереса просто молча за всем этим понаблюдать. Заметили практически сразу. Еще не все потеряно, однако, улыбнулся я про себя. В шуме, который они подняли, вскакивая с кроватей и опрокидывая при этом на пол все, что там лежало, было что-то от бегемота, топающего от всей души и ломающего все, что попадется. Ковальски от неожиданности выронил заветную бутыль и чуть не поперхнулся – оказывается, я его застал за процессом пережевывания закуски.
Несколько секунд я просто молча смотрел на них, изо всех сил борясь с желанием расхохотаться. Передо мной изо всех сил старались стоять смирно четырнадцать человек, одетые кто в больничные пижамы, кто в рабочие робы, а кое-кто – в старый спортивный костюм (Ирка Малеева, спец по альянсовским шифрам). Бойцы старательно избегали моего взгляда, причем больше всех в этом преуспел сержант.
-Что за балаган? – как бы между прочим, осведомился наконец я.
-Виноваты, капитан… - О’Брайен сделал два шага из строя. – Готовы понести наказание.
-Чего?? – на этот раз усмешки я сдержать не смог. – Во дают, а? Острая алкоголизация мозгов на лицо…
Солдаты удивленно переглянулись.
-Приказ номер сорок четыре, - продолжал я. – Цитирую: «Всему личному составу подразделения «S» предоставить десятидневный отпуск ввиду успешного выполнения тактических и стратегических задач, а также в связи с необходимостью реабилитации и восстановления». Так о каком наказании идет речь?
Бойцы явно вздохнули с облегчением, пусть и мысленно.
-Вольно. – Сказал я. – Теперь к вам такой вопрос, - я заговорщически подмигнул сержанту и понизил голос, - уроды, вы откуда спирт утырили? Джонсон, признавайся, твоя работа?
-Виноват, сэр. – Бодро отрапортовал медтехник. – Исключительно в медицинских нуждах… И производственных целях, сэр, - добавил он.
-В производственных, говоришь, целях? – я задумчиво почесал макушку. – Если Родригес узнает, она с тебя живьем шкуру сдерет, это я тебе гарантирую. Так что смотрите мне, аккуратнее с этим.
-Так точно, капитан! – радостно откликнулся Джонсон.
-Что ж, - проговорил я, еще раз оглядев всю эту разношерстную братию, - отдыхайте. Это приказ. Сержант, отойдем на секундочку.
Бойцы встретили мои последние слова одобрительными возгласами и, наспех откозыряв, бросились подбирать с пола все, что уронили – в первую очередь, карты.
-А ты-то чего влез, Джон? – спросил я у сержанта, когда тот вышел в коридор.
-Э-м-м… - замялся ирландец. – Ты уж не обессудь, Алекс, но я пока у этих вот все курево не отыграю, не успокоюсь.
-М-да… - я многозначительно покачал головой. – Слушай, у меня к тебе разговор есть. Готов новый комплект оборудования, сегодня во второй половине дня его нужно доставить в подарочной упаковке. Так что ты смотри, здесь особо не дебоширь. К двум часам дня ты, Малеева и еще пара человек нужны мне в полностью вменяемом состоянии. И чтоб перегаром не перло, - предупредил я.
-Обижаешь, - хмыкнул О’Брайен. – К двум часам будем как огурчики.
-Я в этом не сомневаюсь. Кстати, где Родригес?
-Думается, в лаборатории, - почесал затылок сержант. – У них там, кажись, с техникой стряслось чего-то.
-Ладно, - я посмотрел на наручные часы. – У тебя есть целых шесть часов двадцать четыре минуты на то, чтобы разжиться сигаретами и привести в чувство вышеозначенных людей. Справишься?
-А то! – сержант гордо расправил плечи, отсалютовал и вернулся в палату, сопровождаемый разного рода остротами и замечаниями, весьма пошлыми, если честно. Солдаты…
Всю дорогу до медицинской лаборатории я был занят размышлениями, носившими на этот раз, к счастью, чисто рабочий характер. Задуматься было над чем. Во время последнего инцидента – если произошедшее, конечно, можно назвать этим словом – я потерял шестерых человек. Цифра для подобного подразделения очень серьезная. Таких потерь у нас не было на протяжении последних пяти лет, вместе взятых – со времен Кардаганских событий… А если учесть, что двое до сих пор находятся в тяжелом состоянии, а еще несколько человек пока полностью не восстановились, то получалось, что личный состав сократился чуть ли не вдвое. И это при том, что, судя по быстро развивающимся событиям, в ближайшее время ничего хорошего ждать не приходилось. На возню же с новичками не было ни сил, ни времени. Между тем я нутром чувствовал, что люди могут мне понадобиться уже совсем скоро…
Одна из сотрудниц медлаборатории с кислым выражением лица сообщила мне, что все сотрудники по уши загружены работой, и предложила поискать Родригес самостоятельно в боксе номер четыре.
Упомянутый бокс номер четыре более всего напоминал складское помещение: буквально все свободное место было заставлено всевозможной медицинской аппаратурой, повсюду в приличном беспорядке были разбросаны запечатанные и распакованные картонные коробки, в которых, очевидно, находились препараты. Пробираться через все это нагромождение приходилось с исключительной осторожностью – дабы ненароком что-нибудь не раздавить и не опрокинуть. Анну я обнаружил в компании нескольких грузчиков, которые сгружали с тележек только что привезенные тщательно запечатанные контейнеры. Заметив меня, Родригес дала грузчикам какие-то указания и направилась в мою сторону.
-Что-нибудь случилось? – спросила медтехник, отдав честь и вымученно улыбнувшись. – Извините, капитан, у нас тут небольшой бардак – новые железяки доставили, а людей как всегда не хватает.
-Ты скоро освободишься? Просто не хочу отрывать.
-Да хоть сейчас, если честно, - призналась Анна. – Я тут с четырех утра торчу, как проклятая. Подождите меня у выхода, у меня тут кое-какие дела неотложные. Всего пара минут.
Я коротко кивнул и двинулся через непролазные дебри обратно к выходу. Медтехник, как и обещала, уложилась в короткий срок.
-Так что же случилось, капитан? – спросила она, откидывая со лба прядь черных как смоль волос.
-Просьба есть к тебе. – Я прокашлялся, не зная, с чего начать. – В общем, мне обследоваться нужно. А к врачам я не хочу обращаться – они мне как понаставят диагнозов, еще чего доброго от работы отстранят… Короче, я только к тебе и могу обратиться.
-Что-нибудь серьезное? – обеспокоено нахмурилась Родригес.
-Можно сказать. – Вздохнул я. – Со мной что-то не то в последнее время творится. Нервы ни к черту, думаю, еще немного – и сорвусь… Так что, ты можешь мне помочь?
-Разумеется. – С готовностью ответила Анна, легким кивком головы предложив мне следовать за ней.

ColdMan2 добавил 10-08-2012 в 18:35:06:
***********

-Присаживайтесь, капитан, - Родригес жестом указала на одну из двух коек, стоявших по разные стороны от двери.
Небольшой кабинет был буквально нашпигован различными медицинскими приборами. Стены практически полностью были заняты шкафчиками, в которых за блестевшими в ровном свете нескольких неоновых ламп стеклянными дверцами угадывались какие-то пузырьки, колбочки, ампулы – в общем, именно то, чему и полагается находиться в таких шкафчиках.
Открыв одну из дверец, Анна вытащила небольшую упаковку с ампулами, наполненными бледно-оранжевой жидкостью.
-Эмостимулин? – спросил я.
-Да, - ответила медтехник, набирая жидкость в одноразовый шприц. – Невозможно проводить обследование нервной системы, когда что-то мешает. Пусть даже и не очень сильно, - добавила она, выпуская из шприца вместе с воздухом небольшой фонтанчик.
Я закатал правый рукав. Родригес перетянула предплечье жгутом, велела работать кулаком и смазала отчетливо проступившую вену спиртом. Укола я практически не почувствовал.
-Теперь надо чуток подождать, пока препарат подействует, - проговорила Анна, уже занятая подготовкой какого-то прибора.
Я внимательно прислушивался к внутренним ощущениям, не зная, чего ожидать – эмостимулин мне раньше никогда не кололи. Ждать долго не пришлось. Сначала я почувствовал, как по всему телу растеклось приятное тепло. Потом я ощутил в области затылка странное покалывание, которое быстро распространилось по позвоночнику. Как будто с головы до ног пробежал электрический заряд. Ощущение было не совсем приятным, однако прекратилось все также быстро, как и началось.
Я почти осязаемо чувствовал, как меняется мое мировосприятие, становясь более широким, разнообразным и… наверное, ярким, по-другому и не скажешь. На глаза навернулись слезы от неожиданно нахлынувшего потока чувств, будто освобожденных из заточения. Как будто невидимая рука отстегнула тяжелую цепь, которая прочно удерживала все эмоции, и теперь, почувствовав свободу, все они рвались в мое сознание, обгоняя и поочередно вытесняя друг друга. У меня возникло вполне обоснованное подозрение, что препарат, изобретенный спившимся Сантини, не только противодействует подавляющему полю, но и в разы усиливает все эмоции, подвергая нервную систему колоссальной встряске…
-О, я вижу, уже можно приступать, - подмигнула мне Родригес, попутно закрепляя у меня на голове небольшие датчики-присоски. – Вы, главное, расслабьтесь, капитан…
Я глубоко вдохнул и закрыл глаза, наслаждаясь испытываемыми ощущениями. Краем уха уловив ворчание Родригес по поводу «китайских подделок», - по всей видимости, касательно медицинского оборудования – я погрузился в яркое разноцветное море собственного сознания, которое теперь не отпугивало колючими и леденящими душу ужастиками, а наоборот, манило своей безмятежностью и теплотой воды. Приятной теплотой, которая изнутри согревала душу… Надо будет не забыть обязательно поблагодарить Сантини за чудо-препарат, мельком подумал я.
Передо мной, как в замедленной съемке, проплывали кадры из детства и молодости. От увиденного у меня даже защемило сердце – уже давным-давно в моей памяти упорно держались всякого рода кошмары и непрошенные «квартиранты». А теперь вот как будто ослепительный солнечный свет пробился в темную комнату…
Вот мы с пацанами, друзьями-одноклассниками, гоняем в футбол. Я, как всегда, на воротах, коленки и локти разбиты в кровь, слипшиеся от пота волосы лезут в глаза, а на лице живым интересом играет полуулыбка. Мы выигрываем, одноклассницы кричат что-то в неописуемом восторге, бегут к нам. Среди них – девчонка, которая мне всегда нравилась и в которой я, какое-то время спустя, полностью разочаровался. Для тогдашнего не в меру впечатлительного пятнадцатилетнего пацана Лешки Колотыгина это было чуть ли не трагедией, сейчас же это воспоминание не вызвало абсолютно никаких чувств, кроме слабой улыбки. И неожиданно мелькнувшей мысли, что с того времени у меня так больше никого и не было. Толи обстоятельства так сложились, толи еще что – в любом случае, не довелось…
Потом всплыла картинка из раннего детства: День победы, мать ведет меня, десятилетнего шкета, по мощенной мрамором площади, украшенной цветами, флагами, всевозможными транспарантами. На площади полно людей – ветераны, молодежь, подвыпившие военные в парадной форме и при наградах. В руке у меня мороженное – невероятно вкусное, кажется, больше я такого никогда не пробовал – я смотрю в быстро темнеющее небо над Ташкентом, где уже загораются первые звезды и рвутся разноцветными огнями залпы салюта. По всей площади раздается многократное «Ура!», и я в детском восторге подпрыгиваю, роняя при этом мороженное, выкрикиваю тонким голоском «Ура, ура!..», а мать счастливо улыбается. Какая же у нее была улыбка…
Внезапно цепочка счастливых детских воспоминаний прервалась, и где-то в глубине души я снова почувствовал неприятный холодок. Неужели опять?..
-Что случилось? – незнакомый голос прозвучал как сквозь толстую преграду. – Капитан?
Несколько секунд я непонимающе смотрел на сидевшую рядом со мной женщину, пытаясь понять, кто она такая. Затем сознание наконец прояснилось, и я узнал лицо Родригес, отметив мимоходом, что глаза у нее все-таки сногсшибательные…
-А что, собственно, произошло-то? – спросил я, с трудом ворочая языком.
-У вас мозговая активность просто… бешенная какая-то, - обеспокоено проговорила медтехник. – Я такого еще никогда не видела. Приборы просто зашкаливают…
-И чем это объяснить? – спросил я, окончательно вернувшись в реальность. – Есть какие-нибудь предположения?
-Пока нет, - покачала головой Анна. – У меня есть два более-менее разумных объяснения. Первое – аномалии, вызванные сильным радиоактивным облучением. Пару раз я с такими случаями сталкивалась. Но такие дозы радиации всегда смертельны, поэтому этот вариант в вашем случае отпадает.
-А второе?
-Сильное нервное потрясение. Такое, которое могло травмировать нервную систему и изменить таким образом активность мозговой деятельности. Но это – только теория, потому что на практике я такие явления не встречала. В любом случае, чтобы выяснить причину, придется копнуть поглубже. Если вы не возражаете, конечно, - осторожно добавила она.
-В смысле «копнуть глубже»? – не понял я.
-Извините, - вздохнула Родригес. – Я не сказала вам сразу. Вот эта штука, - она показала на прибор, - не только регистрирует активность излучения, идущего от мозга. Это… как бы это выразиться… материализатор.
-Что? – удивленно воскликнул я. – То есть как? Тот самый, который… И это возможно?
-Это так. – Утвердительно кивнула Анна. – Потребовалось очень много времени, чтобы заставить его работать по первому нашему требованию. Как видите, получилось…
Материализатор мыслей… Над этой загадкой, с которой мы случайно столкнулись в Потерянном Городе четыре года назад, бились многие ученые умы нашей конторы. И, как теперь выясняется, небезуспешно. Я сразу же вспомнил несколько случаев, когда под действием этой штуки люди буквально сходили с ума. Объяснялось все очень просто – любая мысль материализуется и воплощается в реальность, для каждого отдельно взятого человека, попавшего в «поле зрения» материализатора. И временами там такие вещи выкристаллизовывались, что даже самых закаленных бросало в мелкую дрожь…
-Конечно, создавать вещи из ничего он уже не может, - сказала Родригес, как бы угадав ход моих мыслей. – Такие фокусы работают только там, в Городе. А здесь можно только, что называется, заглянуть к человеку в душу. Но поверьте, и этого иногда бывает вполне достаточно… - она невольно содрогнулась.
-И ты видела все, о чем я думал, на этом вот экране? – я показал на выключенный сейчас монитор.
-Ну как… - замялась медтехник. – Обрывочно, фрагментарно – не знаю, как еще сказать – но, в общем да, видела.
-Его на допросах еще не пробовали случайно? – поинтересовался я.
-Не раз, - с готовностью ответила Родригес. – Во всех случаях, как мне сказали, результат стопроцентный.
-Потрясающе… - пробормотал я, стараясь понять, как это я не знал об этом раньше. Похоже, просто был слишком загружен оперативной работой и не замечал, что делается в родных застенках. Ну и Пакстон, конечно, тоже хорош – пока не забросаешь вопросами, ничего не скажет. И если задуматься, то черт его знает, чем его отдел там занимается, помимо изучения «городских» находок…
-Капитан, - осторожно произнесла Анна, - я не буду настаивать, решать вам. Но все же…
-Я за этим сюда и пришел. – Решительно сказал я, снова закрывая глаза. – Включай эту адскую машину.
-Итак, - произнесла Родригес, - попробуем проверить версию с травмой нервной системы. Постарайтесь вспомнить, капитан. Что могло вызвать такое потрясение?
Мне, вновь окунувшемуся в свой внутренний мир, пришлось приложить значительные усилия, для того чтобы сконцентрироваться на словах Родригес, чей голос снова казался чужим и незнакомым. Травма, потрясение… Что же такое произошло во времена моего счастливого детства, что аукнулось через столько лет последствиями, подозрительно граничащими с шизофренией? Стараясь избавиться от лишних мыслей, которые так и норовили заполнить собой мнимое пространство сознания, я чувствовал, как колючий холодок в глубине души стремительно превращается в арктическую стужу, расползаясь буквально по всему телу. Все это напомнило мне игру в «холодно-горячо» наоборот. Чем ближе к разгадке, тем становится холоднее… А потом то, что мозг долгое время заботливо прятал в самых темных закоулках памяти, резко всплыло на поверхность, и я вспомнил все.
-Мне было шестнадцать, - наверняка мой голос дрогнул, только я этого не замечал. – Я был на редкость впечатлительным и ранимым молодым человеком с чрезмерно развитым воображением. Любое незначительное замечание для меня было сродни небольшой катастрофе. Что уж там говорить, критику в свой адрес я практически не переносил – замыкался в себе и мог часами торчать в одиночестве в своей комнате. Я верил в романтику и прочую хренотень, жил призрачными мечтами, изо всех сил стараясь отгородиться от реального мира… Впрочем, это все прелюдии и предисловия.
Это было как раз то время, когда по Ташкенту прокатилась волна изнасилований и жестоких убийств. По городу поползли слухи о серийном маньяке-убийце, родители перестали выпускать своих дочерей гулять… Каждые две недели – точь-в-точь! – находили очередной изуродованный труп, причем каждый раз в разных районах города. И когда проходило еще две недели оставшиеся пока еще «нетронутыми» районы замирали в оцепенелом ужасе. Наш район оказался последним в этом «списке»… Я не знаю, как это получилось. Наверное, это было чудовищное совпадение. Мать задержалась допоздна на работе, хотя обещала прийти пораньше – у нас намечался праздничный обед по случаю дня рождения отца. Она позвонила примерно в восемь часов вечера, пообещала, что «будет через час». Как оказалось, ее голос я слышал в последний раз. Ранним утром раздался телефонный звонок: голос в трубке представился следователем по особо важным делам… На опознание поехал отец. Он сразу постарел лет на пятнадцать, осунулся весь, курить начал, хотя раньше никогда не пробовал, и перенес еще инфаркт вдобавок.
А этого ублюдка все-таки арестовали. Судебное заседание, состоявшееся месяца через три, врезалось мне в память практически во всех подробностях. Кроме нас с отцом, присутствовало девять семей, потерявших сестер, дочерей, жен… Несколько раз заседание прерывалось – некоторые не могли сдерживать чувства. Кому-то пришлось выйти из зала суда. А я не замечал ничего происходящего вокруг, только смотрел, не отрываясь, на его лицо. Нахальное такое лицо человека, полностью уверенного в своей уникальности и безнаказанности. Но больше всего меня поразил взгляд его холодных голубых глаз, которые как будто пронзали насквозь каждого, кто в них заглянет… В последнем слове он имел наглость просить у суда снисхождения, при этом на его лице не дрогнул ни один мускул…
Приговор я тоже прекрасно помню. Тогда мне еще показалось, что сам судья, зачитывавший его монотонным голосом, едва сдерживал свои чувства: «Рассмотрев уголовное дело, Верховный суд постановил: подсудимого Колесникова Юрия Сергеевича признать виновным в совершении преступлений, предусмотренных частью второй статьи 97 и статьей 114 Уголовного кодекса, и назначить ему высшую меру наказания в виде смертной казни через расстрел. Приговор Верховного суда считать окончательным и не подлежащим обжалованию». Кто-то из родственников убитых кричал, кто-то аплодировал, кто-то просто плакал навзрыд, а я все смотрел в глаза этой мрази. Он улыбался ехидной улыбкой победителя…
Наверное, я должен был чувствовать какое-то удовлетворение, или вообще, хотя бы что-нибудь чувствовать. Но, кроме полной опустошенности, я ничего не ощущал. Целый год после этого я жил в глубокой депрессии, пару раз всерьез даже подумывал наложить на себя руки. Спас отец, заставив меня записаться в секцию рукопашного боя и готовиться к поступлению в институт. Короче, чтобы у меня оставалось как можно меньше свободного времени. Я работал, как проклятый, по шестнадцать часов в сутки, и это дало результат – постепенно я оправился. Во мне больше не осталось ничего из того, что раньше так мешало жить – из гиперчувствительного романтика я превратился в черствого и довольно циничного человека, каким и остался по сей день…
-Вот и все, - сказал я, открывая глаза. – Тогда, пятнадцать лет назад, полностью поглощенный учебой и спортом, я не заметил, как все происшедшее постепенно притупилось, а потом и вовсе затерлось в памяти. Так и «лежало» там до сегодняшнего дня.
-Ничего себе. – Проговорила, наконец, потрясенная Родригес. – Простите, капитан. Я даже не подозревала…
-Да ладно, - махнул я рукой. – Ты лучше скажи: то, что я сейчас рассказал, подтвердило твои догадки?
-Думаю, вполне, - кивнула медтехник. – Но картина еще неполная. Мозговая активность сама по себе еще ничего не дает и не объясняет. Вы ведь мне так и не рассказали подробно о симптомах.
-Знаешь, - медленно выговорил я, - все эти симптомы больше смахивают на сумасшествие. Поэтому я совсем не уверен, стоит ли об этом рассказывать…
-Так не пойдет, капитан. С вами определенно происходит что-то странное, и дело здесь не только в нервном истощении. Вы отдаетесь работе настолько, что можете элементарно перегореть.
Я молча любовался тонкими чертами ее лица, чувствуя, как во мне борются страх оказаться шизофреником, сильное желание рассказать все от начала до конца и еще более сильное желание обнять Анну.
-Послушай, - сказала Родригес, положив руку мне на плечо. – Я всегда с тобой, в любом случае, чтобы ни случилось. И любой из нас скажет тебе то же самое. Потому что мы – больше, чем команда. Мы друг для друга вроде как родные уже. Поэтому, как бы ни сложились обстоятельства, какие бы проблемы не свалились нам на голову, мы всегда должны доверять друг другу и поддерживать. Вспомни, ты сам говорил это нам перед нашим первым заданием, и ты же это повторяешь каждый раз для новичков. Так что же случилось на этот раз? Забудь про все эти дурацкие предрассудки и домыслы, просто доверься мне.
Я тяжело вздохнул. Да, я завел этот негласный кодекс «Доверие. Поддержка. Взаимовыручка», и я же теперь готов его нарушить, поступая при этом уже не в первый раз за последнее время непоследовательно. Поколебавшись еще несколько секунд и решив, что непоследовательностей с меня хватит, я отбросил всякие сомнения и рассказал все. И про ночные кошмары, и про то странное состояние транса, охватывающее меня во время каждого боя, и про таинственную тень, преследующую меня каждую ночь, и про Ганса Олафсена, с которым я непонятным образом оказался связан, и про многое другое, что тревожило и пугало меня последние двенадцать лет. Рассказал я и про наш разговор с Феликсом и про досье, присланное с Северного Полюса.
Когда я закончил, воцарилось неловкое молчание.
-Даже не знаю, что тут можно сказать. – Призналась Родригес. – Все это действительно смахивало бы на бред сумасшедшего, если бы я это услышала не от тебя. И потом, ведь и майор Подгорный тоже кое-что видел, а два сумасшедших сразу – это чересчур… Стало быть, все это началось с того самого ночного звонка?
-Именно, - кивнул я. – И вся моя дальнейшая деятельность… как бы это сказать… сопровождалась этим.
-Ты знаешь, - вдруг озабоченно нахмурилась Анна, - а я ведь и раньше сталкивалась с чем-то подобным. До того, как я попала в Службу, некоторые повстанцы рассказывали мне о странных приказах, поступавших из ниоткуда, подозрительной потере памяти, о целых составах с оружием и медикаментами, неожиданно появлявшихся на некоторых заброшенных станциях. И это было в то время, когда мы еще не наладили собственные поставки всего этого добра повстанцам…
-Точно! – вдруг встрепенулся я. – А Пакстон как-то раз заикнулся, что кто-то или что-то «изменило» результаты исследований по какой-то там научной программе. И таким образом было найдено противоядие против альянсовской «мертвой воды». Ни один из ученых, работавших над этой программой, ничего не мог вспомнить. А я-то, дурак, всего этого не замечал!..
-Да-да, что-то такое припоминаю, - кивнула Родригес. – Вот только один резонный вопрос возникает: что все это значит?
-Я думаю, ответ можно узнать только одним способом, - сказал я. – Архив покойного Шмейхеля.
-Генерал ни за что не даст тебе допуска, - с сомнением покачала головой Анна. – Ты ведь знаешь, уже много раз пытались…
-Тем не менее, - настаивал я, - это единственный способ узнать хоть что-нибудь. Мне до смерти надоело уже мучиться в неведении. А генерал что-то знает, я в этом уверен на сто процентов, - заявил я, поднимаясь с койки.
-И что, устроишь ему допрос с пристрастием? – поинтересовалась Родригес, вставая вслед за мной.
-По крайней мере, попробую задать пару вопросов, - улыбнулся я. Потом подошел к ней, слегка наклонился и легко поцеловал в щёку, глубоко вдохнув при этом приятный аромат ее волос. – Спасибо тебе большое. Я еще загляну к тебе сегодня, - подмигнул я ей, уже стоя на пороге.
Медтехник только загадочно улыбнулась белоснежными зубами. Какое-то время я смотрел в ее глаза, чувствуя, как меня потихоньку начинает пробирать приятная дрожь. Затем я, сдержав рвущийся вздох разочарования, махнул на прощание рукой и вышел в коридор.

ColdMan2 добавил 10-08-2012 в 18:36:04:
*******

По пути в столовую меня занимали две мысли. Во-первых, что придется сказать генералу, чтобы получить ответы хотя бы на некоторые интересующие меня вопросы, коих я насчитал около двадцати? Во-вторых, что со мной случилось, если я как пацан втрескался в собственную подчиненную?
«Что я вижу? – ехидно спросил внутренний голос, - у бесчувственного бревна проклюнулись какие-то эмоции? Что, еще не все потеряно, да?»
«Да, проклюнулись, - ответил я сам себе, - не знаю, только ли в эмостимулине дело, но влип я, кажется, капитально».
Пришлось сделать над собой достаточно большое усилие, чтобы не думать ежесекундно об Анне Родригес и сосредоточиться на интересовавшем меня деле. А задуматься тут было над чем. Личный архив первого и единственного директора ОСБ Карла Хайнца Шмейхеля…
Если судить по тому, что я о нем знал, то он был, в сущности, идеальным руководителем. Блестящая карьера в немецкой BND, после Первого вторжения – отнюдь не простое решение возглавить Объединенные системы безопасности, только-только формировавшуюся организацию, призванную обеспечить хоть какой-то порядок и стабильность на планете. По сути, со временем он фактически получил власть над всей планетой, потому как ОСБ проникли во все сферы жизни, став определяющей силой во всех уцелевших городах. Отпала надобность в президентах и парламентах – всю власть осуществляли местные представительства ОСБ. При этом у Шмейхеля хватило ума не класть себе в карман огромные средства, выделяемые для организации, а расходовать их по прямому назначению. Он никогда не говорил лишних слов, все его приказы были исключительно четкими и понятными. Еще одной отличительной его чертой была способность прислушиваться к инициативам своих подчиненных, и оттого работать с ним было одно только удовольствие.
Однако, все, что он так тщательно создавал в течение двух лет, рухнуло буквально в одночасье во время Второго вторжения. Как потом многие говорили, директор погиб в первые часы войны. Однако существовало и другое мнение: якобы за два часа до вторжения Шмейхель бесследно исчез при весьма загадочных обстоятельствах. Как бы то ни было, только потом, через какое-то время, будет обнаружен его личный архив, в котором по слухам хранится то ли секретная информация, то ли какой-то ненужный уже компромат. В любом случае, ни один из рядовых сотрудников Службы, возрожденной на осколках ОСБ, никогда в глаза не видел этого архива. И единственным человеком, кто владел информацией об архиве и, возможно знал его секреты, был генерал…
Перед тем, как войти в столовую, я сверился с часами. Десять минут первого. Только сейчас я осознал, как долго проторчал у Родригес. Пробубнив под нос что-то нечленораздельное, я распахнул двустворчатые двери. В столовой было практически пусто, если не считать Фредди, дремавшего за одним из столиков, да профессора Сантини, облокотившегося на стойку бара и растерянно вертевшего головой по сторонам. По всей видимости, с самого утра он отсюда никуда не отлучался. Удивительно, как его еще ноги держат… Впрочем, вдребезги пьяный доктор психологических наук меня в данный момент не интересовал. А интересовал меня человек, сидевший в самом темном и неосвещенном углу за двухместным столиком. Перед ним стояла тарелка с хедкрабовым супом и дымящийся бокал свежесваренного кофе. Все как обычно.
-Присаживайся, Колотыгин, - сказал генерал, даже не посмотрев в мою сторону.
Я расположился напротив него. Его усталое лицо было изрезано многочисленными морщинами и шрамами, напоминавшими о том, через что ему довелось пройти. Изрядно поседевшие волосы как всегда подстрижены коротким ежиком. Глаза, не выносившие яркого света, полностью закрывали темные очки. Зеленая фуфайка и камуфляжные штаны дополняли его привычный вид.
-Подозреваю, у тебя накопилось множество вопросов, - проговорил генерал, не дав мне начать. – Не удивляйся. У Подгорного, например, их не меньше. Но дело совсем не в этом. Чем могу помочь?
-В последнее время, - я пристально смотрел в глаза, скрытые черным стеклом, - да и не только в последнее происходит много чего странного и необъяснимого. В том числе и со мной…
-И ты, конечно, хочешь выпросить у меня допуск к архиву Шмейхеля? – перебил он.
Я опешил, оказавшись абсолютно не готовым к такому повороту в разговоре.
-Позволь спросить, Алексей. – Произнес генерал, отхлебнув кофе. – Чего ты хочешь этим добиться? Надеешься найти в этом архиве разгадку своих снов? Или познать смысл жизни? Чего?
По спине пробежал неприятный холодок. Такая осведомленность генерала в моих личных делах не могла меня не встревожить.
-Вот видишь, молчишь, - продолжал тот. – Потому что не знаешь конкретно, чего хочешь. В этом-то вся и беда, и поверь, именно из-за этого многие хорошие люди кончают очень плохо…
-Хорошо, - выдохнул я, - тогда вы можете хотя бы сказать, что происходит?
-Время перемен, Алексей, - доев свой суп, ответил генерал. – Вот что происходит. Не просто перемены, нет. Коренной перелом во всей жизни. И это и пугает и радует одновременно…
-Уж не связываете ли вы все это с Фрименом? – съязвил вдруг я.
-Никоим образом, - спокойно парировал генерал. – Избранных в этом мире не существует. Есть удачливые и не совсем удачливые, вот и все. От имен же ничего – подчеркиваю, ровным счетом ничего – не зависит. У нас давно уже время могущественных организаций, а не личностей. А впрочем…
Чувствуя, что ни хрена не понимаю, я попробовал гнуть дальше старую линию:
-Так все-таки, архив Шмейхеля…
-Исключено, - отрезал генерал. – Ты не найдешь в этом архиве ответов на свои вопросы. Зато ты узнаешь такие вещи, о которых лучше никому и никогда не знать. Ужасные вещи, лежащие далеко за пределами нашего с тобой понимания. Вещи, после которых твои ночные кошмары покажутся тебе детскими мультиками. Поверь мне, Алексей. Не надо тебе лезть в этот архив. Пройдет время, и ты сам все поймешь. И тогда никакие архивы тебе уже будут не нужны. И потом, - добавил он тихо, - я обещал Карлу… И я это обещание сдержу.
Я молчал, потрясенный словами генерала. Тот полез в нагрудный карман за сигаретами, и в этот момент на стол выпала старая фотокарточка. Человека на ней я узнал практически сразу – это был Шмейхель, облаченный в строгий деловой костюм. В общем-то, ничего примечательного в этом фото не было, вот только взгляд его зеленых глаз почему-то заставил меня передернуться. Я еще раз внимательно посмотрел на фотографию. Что-то в этом взгляде было не так… Генерал легким движением взял карточку и положил ее обратно в карман, сделав это, как мне показалось, слишком торопливо.
-Ну говори, - процедил он, прикуривая сигарету, - я же вижу, что у тебя еще какие-то проблемы есть помимо этого.
-В принципе, есть, - вздохнул я. – Помните наше главное правило? Профессионализм превыше всего?
-Прекрасно помню.
-Так вот, мне кажется, что это правило я уже многократно нарушил. В моей жизни стало слишком много личного, - сказал я, разом вспоминая дока Вэнса, Аньку, Аликс, Родригес, в конце концов. – Боюсь, это может навредить нашему делу в самый неподходящий момент.
-Запомни, Алексей, - ответил генерал, делая глубокую затяжку, - эмоции – это то единственное, что отличает нас от них. Пока мы способны хоть на какие-то чувства, мы отличаемся от этих… Даже не просто отличаемся, мы выше их. Потому что мы способны драться за идею, а они воюют по компьютерной программе. Эмоции – слабость только для слабых. Мы же способны превратить их в нашу силу, в тот самый стержень, на котором мы все держимся. Так что выбрось всю эту чушь из головы. Мы не роботы, а живые люди.
-А я и не знал о ваших ораторских способностях, - удивленно признался я.
-А ты почаще сюда заглядывай в это время, - усмехнулся генерал. – И не такое от меня услышишь. А если честно, то иногда простого человеческого общения ужасно не хватает. Придешь сюда, а тут никого, кроме Фредди и этой вечно пьяной скотины, - он недовольно покосился в сторону Сантини. Потом вдруг крикнул: - Фредди! Я же просил тебя не наливать ему спиртное!
Встрепенувшийся бармен только удивленно пожал плечами.
-А-а, значит, сам притащил, - проворчал генерал. – Вот так-то.
-Что ж… Разрешите идти, - сказал я, вставая из-за стола. – Мне надо груз к отправке готовить.
-Удачи тебе, Алексей.
Пройдя несколько шагов, я обернулся:
-Генерал, а где находится этот архив, если не секрет?
-Не секрет, - спокойно ответил тот, доставая что-то из-под стула. – Вот он.
В руке он держал небольшой чемоданчик – из тех, что предназначены для перевозки и хранения секретных документов, несгораемый и практически неуничтожимый. На чемоданчике был наклеен какой-то знак желтого цвета…
Old Post 10-08-2012 18:33
ColdMan2 отсутствует Посмотреть данные 'ColdMan2' Отправить Приватное Сообщение для 'ColdMan2' Найти другие сообщения 'ColdMan2' Добавить ColdMan2 в Список Друзей
Править/Удалить Сообщение Ответить с Цитированием
ColdMan2
(Member)

Зарегистрирован: Jul 2012
Проживает: Papua-New Guinea/Port Moresby
Написал: 53 сообщений

Оценка: 0 Votes

Сообщение #1075293
4. Внезапная смерть.

Пустая деревянная коробка, заряженная вложенным в нее от всей души пинком, с весьма неприятным грохотом отлетела на несколько метров. Глупо. Бесполезно. Непрофессионально, в конце концов. Однако сдержаться оказалось выше моих сил. Глядя на разгромленные помещения, где теперь безраздельно властвовали хаос и бардак, вдыхая тяжелый запах крови, пороха, жженого пластика, я чувствовал с каждой секундой закипающую бессильную злобу… Опоздал! Как это могло произойти, как??
Еще раз прокрутил в памяти все, что произошло, постаравшись хоть как-то проанализировать произошедшее. Толку вышло мало. Всего полтора часа назад, перед тем как отправиться, я еще раз переговорил с доком. Слышал его голос, видел его лицо на мониторе, мельком узрел промелькнувшую Аликс, мило помахавшую ручкой… А теперь вот стою посреди обломков того, что еще совсем недавно считалось одним из самых надежных убежищ, и все никак не могу поверить… Осознание этого факта казалось таким же невозможным, как существование теплого льда. Я оказался совершенно не готов к такому повороту событий. Возможно, и эмостимулин сыграл свою роль – в душе у меня по-прежнему бушевал настоящий ураган эмоций и переживаний.
-Капитан?..
Я тряхнул головой. Вспомнил слова генерала насчет чувств. Нельзя, говорил я сам себе, нельзя, чтобы эмоции стали слабостью. Не переборешь себя – и можешь спокойно записываться в списки пропащих людей.
-Так. – Произнес я для самоуспокоения. – Так. О’Брайен, Фридман, Родригес – прочешите здесь каждый миллиметр. Будьте предельно осторожны и помните, что здесь еще должны быть выжившие. Малеева, займись-ка этими солдатами, выуди из них все, что можно. Все время будьте на связи. Выполнять.
Бойцы разошлись, оставив меня наедине со своими размышлениями. Я смотрел на уничтоженную лабораторию Вэнса и все никак не мог найти себе применение. Шифровальная аппаратура, совершенно теперь бесполезная, упакованная в большой рюкзак, мертвым грузом висела на моих плечах. Неужели на этом все? Десять лет, целиком потраченные на кропотливую работу, восстановление буквально по крупицам потерянной, казалось бы, научной деятельности и изысканий – и все это насмарку. Разрушенный, изредка плюющийся редкими искорками телепортер – гордость и весь смысл жизни дока – разбитая утварь, поваленные шкафы, треснувшие стены и жутковатый мутно-красный свет аварийных огней (половина не работает). Один из выходов полностью завален железобетонными обломками, обрушившимися с потолка… Все кончено, с горечью подумал я. «Сегодня я подвел вас, профессор…».
Внезапно под грудой хлама у самого лифта что-то зашевелилось. Я нарочито резко передернул затвор своего АК-84, готовый изрешетить любого. Возня продолжалась. Заняв удобную для стрельбы позицию, я выжидал. Послышался тихий хриплый вздох, и из-под обломков медленно выпростался вортигонт. Мысленно вздохнув с облегчением, я опустил оружие и бросился помочь ему.
-Не… надо, - произнес он, прерывисто и тяжело дыша, - этот недостаточно контролирует свое тело и может причинить вред…
Я остановился метрах в двух от него, памятуя о давешнем санитаре в медблоке. Пошатываясь, стараясь не терять равновесия, существо наконец поднялось и встало на ноги довольно уверенно. Серьезных ранений я у него не заметил, кроме еле струившейся откуда-то из области правого предплечья ядовито-желтой крови. Огромный глаз горел красным сиянием, как и положено. Жить будет.
-Этот приветствует капитана, - хриплым, почти утробным голосом проговорил вортигонт, сложив руки в знак приветствия и слегка наклонив голову.
-Здравствуй, Аррх, - устало вздохнул я. – Как думаешь, тебе точно не нужна помощь?
-Этот справится. – Убежденно заявил он.
-Что здесь случилось? – спросил я, еще раз обводя взглядом разгромленную лабораторию. Впрочем, в голове у меня уже сложилась вполне определенная картина происшедшего, так что ничего сверхъестественного я от вортигонта не ждал.
-Облава/вторжение, - печально опустив голову, проговорил Аррх. Затем повел «плечами» и заговорил без малейшего акцента: - После прихода Фримена они накрыли нас. Все произошло слишком быстро, мы ничего не успели сделать, не смогли защитить себя и Мудреца Илая Вэнса… Они забрали его и держат теперь в неволе.
-Но он жив? – спросил я, почувствовав, как екнуло сердце.
Вортигонт поднял голову, сверкнув на меня глазом:
-Илай Вэнс жив, но ему очень тяжело. Его нить где-то в Нова Проспект. Я чувствую, что на нее пытаются воздействовать, может быть, хотят сломить его волю. Я не знаю, сколько он может продержаться, и боюсь, что если все-таки продержится, то они убьют его…
Я перевел дыхание. Док Вэнс жив, а это значит, что еще не все потеряно, и еще можно придумать какой-нибудь план. Только бы к тому моменту уже не было поздно…
-Быстрая ушла, - продолжал Аррх. – Наверное, хочет найти отца самостоятельно. Все остальные, кто остался в живых, тоже покинули Убежище…
Так, замечательно, подумал я. Только этого сейчас и не доставало для полного счастья. Одна болтается неизвестно где и неизвестно с кем, другая, похоже, решила поиграть в Рембо, и все это на фоне вполне реального провала всего, чего мы добивались. Лучше просто не придумаешь…
-Слушай, а куда подевался Фримен? – все произошедшее на какое-то время отодвинуло мои мысли об этом горе-герое на второй план. – И уж не он ли случайно приволок сюда солдат?
Аррх покачал головой.
-Гордон Фримен сильно рисковал, идя сюда… Но это был не он, нет. Ищите причину в другом.
-В чем именно?
-Предательство, - проговорило с шипением существо. – Нас предали, капитан. Всех нас и в первую очередь Илая Вэнса.
Моссман, мелькнула у меня яростная мысль. Но как? Ведь мы же постоянно проверяли каждого из здешних обитателей, а уж с нее так вообще глаз не спускали. Неужели все-таки проспали?..
-Хорошо, - вздохнул я, - а где сейчас Фримен? Ты чувствуешь его?
-Он пошел через Рэвенхольм. Я так полагаю, - прибавил вортигонт.
-Тогда у него нет шансов, - пробормотал я, мысленно содрогнувшись.
-Я бы не торопился с выводами, - возразил Аррх. – Гордон Фримен не обычный человек. Его нить жизни необычайно сильна, но я не вижу ее начала. Не могу понять, откуда она идет, и поэтому можно только догадываться о том, что он задумал…
Я вспомнил приказ генерала касательно Фримена. Никакого вмешательства… Очень смахивает на какой-то план, вот знать бы только, какой именно.
-Я чувствую, ты винишь во всем себя, - сказал вортигонт, подходя ближе. – Не надо. Ты ничего не смог бы сделать, даже если бы захотел. От тебя здесь ничего не зависело. Мне даже кажется, - вдруг заявил Аррх, - что ты сам зависишь от некоторых обстоятельств.
-Что это значит? – не понял я.
Вортигонт тряхнул головой, как будто отгоняя сомнения.
-Я надеюсь, что ты поймешь меня. Твоя жизненная нить также непроста, как и у Фримена. У нее есть начало, я вижу его отчетливо, но я не могу определить продолжения. То есть… я не могу проследить ее направление. Очень странно, она как будто пересекается с несколькими другими, которые принадлежат разным людям. Твоя жизнь неразрывно связана с ними – возможно, это некоторое проявление вортальных способностей. Однако вызвано оно не по твоей воле. Твоя нить, равно как и нити, связанные с ней, находится под управлением… нет, под влиянием чего-то. Какая-то сила удерживает эту связь. Я не могу сказать, делается ли это с какой-то целью, или, может, это что-то вроде побочного эффекта. Одно я могу сказать совершенно точно: эта сила – человек, которого ты знал, и с которым ты встречался когда-то. Вернее, не человек, а тот, кого ты принимал за человека. Я не знаю, для чего вы ему нужны, у меня есть лишь некоторые подозрения на этот счет, которые я лучше оставлю при себе… Скажи, тебя не посещают какие-либо видения или странные сны?
-Есть такое, - выдохнул я, чувствуя, как учащенно забилось сердце. – Почти в каждом моем сне присутствует какая-то тень. Я не могу разглядеть ее обладателя, но чувствую, что он на меня смотрит. И в эти моменты я вижу чью-то чужую жизнь своими собственными глазами… Вот.
Вортигонт задумался.
-Очень странно, - произнес он наконец. – У меня есть только одно предположение: он не хочет показываться, потому что ждет. Ждет чего-то от тебя, чего-то такого, после чего он обязательно выйдет из тени и раскроет свои цели. Я думаю, тебе нужно только дождаться этого момента…
«Со временем ты сам все поймешь, и никакие архивы тебе не понадобятся». Слова генерала промелькнули у меня в голове подобно удару молнии средь бела дня. Чувство приближающейся разгадки охватило меня настолько, что я на мгновение забыл обо всем окружающем. Впрочем, рация быстро привела меня в чувство:
-Капитан, - доложил сержант, - здесь никого, кроме трупов. Как будто скосили всех. Это была настоящая бойня, они даже не успели толком взяться за оружие.
-Хорошо, возвращайтесь в лабораторию.
Я вновь посмотрел на вортигонта:
-Спасибо тебе за информацию, Аррх… Послушай, я тебя попросить кое о чем хочу. Если… когда появится Аня, обязательно дай мне знать, хорошо?
-Этот должен сказать Легкой, что вы были здесь? – спросил вортигонт, вновь переходя на «официальный» тон.
-Нет, - сказал я, помедлив немного. – Просто сообщи мне, когда она появится.
-Этот выполнит просьбу капитана, - существо наклонило голову, на этот раз в знак прощания. – Теперь этот должен удалиться. У него есть неотложные дела.
-Удачи, Аррх, - сказал я ему вслед.
Времени больше терять было нельзя. Я бегло осмотрел уцелевшее оборудование, попутно переваривая все, что услышал. Аррх сказал «Предательство». Вполне возможно, однако у меня было еще одно предположение на этот счет: подвела аппаратура, отвечающая за защиту каналов связи. Вообще-то, такие вещи случались крайне редко и уж никогда не приводили к таким серьезным последствиям. Система была отлажена до мелочей. В передатчик монтировалось устройство-шифратор, которое шифровало передаваемое сообщение шифром требуемой сложности (для обычных переговоров хватало «двойки», а вот передача секретных донесений требовала четвертого или даже пятого, высшего уровня защиты). Затем зашифрованное сообщение проходило через целую сеть ретрансляторов, установленных моей командой буквально по всей округе. Это практически полностью исключало возможность засечь источник сигнала. И, наконец, дешифратор, вмонтированный в приемник, восстанавливал сообщение в его исходном виде. После того как мы обкатали этот механизм на практике, жизнь Сопротивления значительно облегчилась. Каждый пост повстанцев получил по комплекту спецоборудования, и теперь выходить на связь без шифровальной аппаратуры запрещалось под страхом расстрела. Правда, каждые полгода, а иногда и чаще, приходилось менять шифры – альянсовские техники не бездельничали. На время замены шифров в эфире воцарялось полное молчание, и жизнь Сопротивления замирала. Затем командиры отрядов получали пакет с новыми шифрами и новый комплект оборудования, и все возвращалось на круги своя… Потом Сашка придумал, как устанавливать аппаратуру в интерфейсы связи Альянса. После этого все важные объекты наводнили наши агенты и разведчики…
И вот теперь меня одолевали смутные сомнения: неужели мы все-таки прокололись, и на этот раз наша система подвела? Хорошо, проверим.
Я достал из рюкзака портативный передатчик (лабораторный был бесполезен из-за отсутствия электричества) и настроил его на частоту Сашки. Ли ответил сразу:
-Сорок четвертый, слушаю.
-Саня, к моему возвращению подготовь полную распечатку всех входящих и исходящих сигналов, отправленных из Восточной. Это срочно.
-Будет сделано, шеф.
-И обязательно проверь, нет ли среди отправителей или получателей личного передатчика Моссман.
-Моссман? – удивленно переспросил Ли. – Ты это серьезно?
-Китаец, мне не до шуток, - серьезно ответил я.
-Не боись, сделаем. Конец связи.
Открылась единственная уцелевшая дверь: бойцы вернулись.
-Все глухо, Алекс, - сержант махнул рукой куда-то назад. – Всех, кого можно было перебить, перебили. Их потери не совместимы с нашими.
-Как будто, - добавила Родригес, - у них была цель уничтожить здесь все живое.
-Так, а что там с солдатами, Малеева? Ничего не сохранилось? – спросил я.
Ирка покачала головой:
-Никак нет. Все приказы, указания, переговоры – все стерто начисто. Либо заблокировано. В общем, им хорошенько почистили память.
-А разблокировать никак нельзя?
-Только если извлечь мозг… то есть процессор, - поправилась Малеева. – А извлечь его нельзя, потому что физическое извлечение приведет к защитной реакции – самоуничтожению носителя. Иными словами, прогремит небольшой симпатичный взрыв. Уже несколько раз так попадались.
-Ч-черт, - пробормотал я. – Ладно, сворачиваемся через десять минут. Мне еще пару звонков нужно сделать…
Я переключил передатчик на другую частоту, попутно включив небольшой монитор: мне нужно было видеть лицо собеседника…
-В чем дело? – послышался наконец недовольный голос. – Кому опять взбрело в голову отвлекать меня от работы? Я… Алекс? В чем дело?
От одного только взгляда на лицо профессора у меня сжалось сердце. Ну как ему сообщить? Однако сообщить придется, другого выхода просто нет.
-Док, - с тяжелым вздохом начал я, - Восточной больше нет. Док Вэнс захвачен, практически все оборудование уничтожено.
Док Кляйнер охнул, схватившись за сердце, весь покраснел и на какое-то время исчез из виду. У меня внутри все похолодело: только не это! Бревно я все-таки бесчувственное – сообщать такие вещи в такой форме человеку, у которого сердце слабое. И если он из-за меня…
-Прости, Алекс, - раскрасневшаяся лысая голова к моему огромному облегчению вновь появилась на экране. – Пришлось принять сердечное… Не могу поверить… Как это произошло?
-Мы сами точно не знаем, док. Нам еще только предстоит разобраться в этом… Всех попросту вырезали. Как в Кардагане… - меня передернуло от воспоминаний.
-Господи, - простонал профессор. – А Аликс? Гордон? Неужели они тоже?...
-Нет, док, - успокоил я его, - они все еще живы, хотя я и не знаю, куда они направляются. Боюсь, что в Нова Проспект…
-Это просто самоубийство… - потрясенно пробормотал Кляйнер, нервно потирая лысину. – Пожалуйста, скажи, что у вас уже есть план, хоть какой-нибудь?
-К сожалению, пока еще нет, профессор, - мрачно проговорил я. – Но у меня есть настоятельная просьба. Сейчас Альянс активизировался, они шерстят всех подряд. Поэтому я прошу вас, не выходите на связь ни при каких обстоятельствах. Если они обнаружат вас, то всему нашему предприятию настанет конец.
-Да… да-да, - профессор рассеянно кивнул, - конечно, Алекс, я так и сделаю.
-Мы вернем его, док, - твердо сказал я. – Чего бы это не стоило.
-Хотелось бы верить, Алекс, - тихо проговорил Кляйнер. – Хотелось бы верить.
-Ладно, профессор, не будем больше продолжать этот разговор. Сейчас это рискованно. Удачи вам, и будьте осторожны.
Профессор только молча кивнул и попытался изобразить что-то вроде слабой улыбки, затем отключил связь. Переполняемый самыми муторными и отвратительными чувствами я вновь сменил частоту. Через некоторое время на экране замаячила голова, скрытая противогазом.
-Маскарад обязателен? – быстро спросил я.
-Скажем так, желателен, - ответил Калхун. – Что-нибудь серьезное?
Я вкратце рассказал ему обо всем, что произошло.
-Что теперь будем делать? – спросил он после небольшой заминки.
-Пока не знаю, - признался я. – Но ты пригляди-ка там за доком Кляйнером. Что-то он совсем плох, как бы не стряслось чего… В общем, проследи, чтоб он там глупостей не наделал. Да, и вот еще что. Старайся не выходить на связь и вообще никак не светись – сам понимаешь…
-Да, - кивнул Барни. – Майор меня уже предупредил насчет этого. Не волнуйся, выкрутимся.
-Не подведи, дружище, - сказал я.
Экран потух. Несколько секунд я просто тупо смотрел в него, собираясь с мыслями. Затем уложил передатчик обратно в рюкзак и закинул его за плечи.
-Уходим, - отрывисто бросил я, махнув рукой в сторону двери.
Уже на полпути к подземной железной дороге, черт знает с каких времен связывавшей Базу с Восточной, меня вдруг настигла запоздалая мысль: обнаружь Альянс эту дорогу – и… Впрочем, они ее не обнаружили. Да и вряд ли им это было по зубам…
Old Post 11-08-2012 17:58
ColdMan2 отсутствует Посмотреть данные 'ColdMan2' Отправить Приватное Сообщение для 'ColdMan2' Найти другие сообщения 'ColdMan2' Добавить ColdMan2 в Список Друзей
Править/Удалить Сообщение Ответить с Цитированием
ColdMan2
(Member)

Зарегистрирован: Jul 2012
Проживает: Papua-New Guinea/Port Moresby
Написал: 53 сообщений

Оценка: 0 Votes

Сообщение #1075499
5. Высокие ставки.

Всю дорогу до Базы, занявшую около часа, мы провели в тягостном молчании. У меня было абсолютно не то настроение, чтобы разговаривать, бойцы же, прекрасно это чувствовавшие, ни разу не перебросились словом даже друг с другом. Моего взгляда они старательно избегали, либо нехотя ковыряя свое оружие, либо смотря в пустоту. Лишь изредка я ловил на себе сочувственные взгляды Родригес.
Самое интересное, что полное осознание того, что произошло, настигло меня лишь теперь, в трясущейся вагонетке, уносившейся прочь от Восточной, от растоптанных надежд и многолетних мечтаний. Никакого всплеска эмоций и душевного волнения я больше не ощущал. Вместо этого была лишь пустота, пугающая и отвратительная, наполненная горьким обидным запахом поражения. Подумать только, а ведь раньше я и представить себе не мог, что для меня значил доктор Вэнс и все, связанное с ним. Сейчас, когда в голове у меня мелькнула эта мысль, я почувствовал, как в пустоту в моей душе медленно и упорно вливается чувство вины. Да, настоящее чувство жгучего стыда и вины перед Аликс, Анькой, но в первую очередь перед доком… Попытки успокоить или как-то уговорить себя были тщетны: я просчитался, допустил где-то, в чем-то, фатальную ошибку и теперь сполна пожинаю плоды…
«Привет, психушка!» - веселым безумным огоньком эта мысль проскочила у меня в голове, заставив в конце концов взять себя в руки. Что это случилось с тобой, капитан Колотыгин? С бесчувственным бревном, лишенным всякого рода эмоций и переживаний? Неужели один-единственный промах, пусть даже и такой крупный, может так основательно выбить тебя из колеи? Давай-ка бросай все эти глупости, родной, сожми кулаки и протрезви свой разум, если он у тебя еще остался. Вот, и вагонетка уже тормозит, мы почти уже на месте…
Старые тормозные колодки оглушительно завизжали, словно бритвой пробежавшись по нашим нервам. Вагонетка, стуча и побрякивая какими-то разболтавшимися частями, медленно замедляла ход. Черт бы тебя побрал, Марк, с раздражением подумал я, ведь это все – твои прямые обязанности, снабженец ты хренов…
В единственное оставленное не заколоченным окно проник ровный белый свет. Автоматически сработавшая память сразу же подсказала: внешний КПП.
-Сканирование займет не более минуты, - произнес отработанную годами фразу дежурный на пропускном пункте. Голос из репродуктора, встроенного рядом с дверьми, прозвучал сквозь легкие потрескивания. Затем, слегка прокашлявшись, голос все также дежурно произнес: - Порядок. С возвращением, капитан. Можете проезжать.
Продолжая бряцать и неприятно шелестеть, «чудо-повозка» проползла черепашьим ходом еще метров пятьдесят и остановилась окончательно. Готов поспорить, что все мои сопровождающие, как и я уставшие от бесконечного скрипа, постукивания и шелеста, вздохнули в этот момент с облегчением. Двери мягко (что удивительно!) разъехались в стороны и мы элегантно вывалились из вагона на платформу просторного ремонтного ангара. Последний встретил нас прохладным полумраком, стуком молотков, треском сварочных аппаратов, усиленными эхом выкриками рабочих и группой дежурных техников, ожидавших на платформе нашего прибытия. Не без некоторого удивления я обнаружил среди них Сашку. Его вид поразил меня до глубины души. Лицо осунулось, бывшие еще до нашего отъезда веселыми глаза ввалились и превратились в черные впадины, кажется, даже волос седых прибавилось. Передо мной стоял быстро стареющий китаец, выглядевший лет на двадцать старше своих тридцати пяти. Интересно, а как же сейчас выгляжу я?..
-Вольно, - сказал я бойцам. – Отдыхайте, ребята.
Люди устало побрели в сторону выхода, периодически оглядываясь на меня. Сашка подошел ближе.
-Как? – только и спросил он.
-Ужасно, - проговорил я. – Полный разгром. Старались уничтожить и убить как можно больше… Но, похоже, торопились, поэтому… не успели довершить. Какая разница? В любом случае про Восточную можно забыть.
Ли понимающе кивнул.
-Мы сделали распечатку всех сигналов, как ты просил. – Грустно проговорил он. – Нам не составило труда обнаружить передачу, по которой Альянс обнаружил их. Сообщение не содержало никакой информации, но именно оно навело этих гадов на цель.
-Это она, да? – тихо спросил я, сжимая кулаки.
Китаец покачал головой.
-Невозможно сказать. Сигнал шел не от ее личного передатчика, - Ли пристально посмотрел на меня.
-А что тогда? – насторожился я, чуя подвох в его взгляде.
-Это, - вздохнул Сашка, - резервный передатчик доктора Вэнса…
Секунды три я стоял как истукан, ошарашенный его словами.
-Ты хочешь сказать, что… - я с трудом подбирал слова, - он сам себя подставил? И это – серьезно??
-Не кипятись, - примирительно поднял руки Сашка, - ничего я не хочу сказать. Я Вэнса знаю не хуже тебя, не способен он на такое. А еще я прекрасно знаю, насколько он был… - китаец осекся, - насколько он доверчив. И я не удивлюсь, если он выболтал кое-кому что-то, что не положено выбалтывать. Вот и все, Леха, вот и все.
-Ты прав, - мрачно кивнул я, соглашаясь с ним. – Но мы ведь не могли установить за ним слежку, воспитательную работу провести и прочее. Не могли…
Ли молча кивнул. Он понимал не хуже меня, что при любой попытке следить за Вэнсом и тем более давить на него, мы бы потеряли львиную часть его доверия. А нам и так много кто не доверял из числа повстанцев. Доверие их лидера было важнее, чем профессиональные предрассудки…
-Пошли, Леха, - Сашка кивнул в сторону выхода. – Тебе надо передохнуть.
Я замотал головой:
-Нужно действовать, - процедил я сквозь зубы. – И чем быстрее, тем лучше.
-Остынь, - резко сказал Ли. – Тоже мне, горячий финский парень. Да на тебя сейчас смотреть страшно, куда ты в таком состоянии действовать полезешь? Хочешь на тот свет побыстрее, что ли? Ты не в себе, и самое лучшее для тебя сейчас – лечь и немного поспать. Или хотя бы просто полежать и успокоиться. Иначе генерал тебя даже слушать не захочет, сам понимаешь. Пойми ты, дурья твоя башка, Вэнсу ты сейчас ничем не поможешь, хоть ты тресни ради этого. А если хочешь действительно помочь ему, делай, что я тебе говорю. Я тебе плохого никогда не пожелаю.
Шумно выдохнув воздух, я кивнул и сделал жест рукой в знак согласия и примирения. Все правильно. Китаец, как настоящий друг и товарищ, зла никогда не пожелает. И сейчас он был прав, чертовски прав. И мне не осталось ничего другого, кроме как повиноваться и проследовать за ним.

******

Пошатываясь, будто пьяный, я стоял перед дверью в свой кабинет и цифру за цифрой лениво набирал код. Первое, что я увидел после того, как дверь распахнулась – Родригес, сидевшую на кровати.
-Как ты сюда попала? – сонно удивился я.
-Материализатор, - слабо улыбнулась Анна. – Случайно «высветил» твой личный код. Я и запомнила на всякий пожарный…
-Что дальше? – попытался усмехнуться я, устало привалившись к стене. – Предъявишь мне компромат?
Лицо медтехника посерьезнело.
-Давай без шуток, - проговорила она тоном врача, укоряющего пациента. – Ты в ужасном состоянии, да и эмостимулин этот чертов… В общем, я тебя долго утомлять не буду. Сделаю тебе небольшой укол и оставлю в покое. Полегчает быстро, вот увидишь.
Только тут я заметил лежащие на столе шприц и ампулу с бесцветной жидкостью. Родригес похлопала по покрывалу рядом с собой.
-Еще одно чудо-лекарство? – спросил я, садясь рядом с ней и закатывая рукав.
-Мой собственный рецепт, - проговорила Родригес, медленно вводя лекарство. – Через часок-другой будешь как огурчик.
-Признайся честно, - я заглянул ей в глаза, - это Ли тебя попросил зайти сюда?
-Ну, в общем, да, - ответила Анна, сверкнув взглядом так, что у меня даже в нынешнем состоянии ухнуло сердце. – Хотя ему не обязательно было напоминать мне об этом. Я бы все равно не позволила тебе торчать тут и мучиться…
Я исхитрился благодарно улыбнуться (хотя получилось, скорее всего, кисло), не отрывая взгляда от ее глаз, снова чувствуя сильное желание утонуть в этих темно-карих глазах со стальным отблеском и больше не всплывать на поверхность. Моя рука на какое-то время задержалась на ее щеке. Ощущение от прикосновения к ее гладкой коже было, что называется, запредельным…
-Отдыхай, - сказала Родригес, ободряюще улыбнувшись и поцеловав на прощание. В дверях она ненадолго задержалась, затем, еще раз одарив меня сногсшибательной улыбкой, вышла из кабинета. Хотя мне показалось, что не вышла, а плавно выпорхнула…
М-да… когда о тебе заботится такая женщина, волей-неволей начинаешь думать как-то по-другому. Пусть даже она – твоя подчиненная…
Я устроился на кровати поудобнее, наслаждаясь покоем и тишиной, нарушаемой только моим дыханием. К моему облегчению и немалому удивлению, мои мысли мало-помалу отвлеклись от последних событий и крутились теперь вокруг вещей, куда более приятных. Вот в чем твоя проблема, Колотыгин, сказал я сам себе. Ты совершенно не умеешь расслабляться, даже в минуты заслуженного отдыха. И вот, пожалуйста, тебе результат – чуть было не сорвался, остановился в считанных миллиметрах от пропасти…
Я вспомнил о девчонках. Где они сейчас? Куда занесла их кривая этой проклятой жизни? И как они все это вынесут?
Такие похожие и одновременно такие разные. Впечатлительная и уязвимая, несмотря на внешнюю жесткость характера, Аликс. Выдержанная и спокойная, всегда рассудительная Аня. С Аликс всегда легко, к Ане всегда нужен подход. Быстрота и натиск – это про Аликс; семь раз отмерь, один раз отрежь – это про Аню. У них практически всегда разный подход к любому вопросу, но одинаковое упрямство и непробиваемая твердолобость в принятии решений. Они стоят друг за друга горой и могут повздорить из-за пустяка. Они беззаветно преданны своему делу и, если надо, отдадут за него жизни, не раздумывая. Как настоящие сестры…
С Аликс мы всегда были как настоящие дядька и племянница, поймал я себя на неожиданной мысли. А с Анькой все было немного по-другому. Наши с ней отношения больше напоминали… профессиональные. Да-да, именно профессиональное деловое сотрудничество. Раньше я как-то не обращал на это особого внимания, только удивлялся слегка, не более. Но теперь почему-то этот факт показался мне очень странным. Она была непростым ребенком, а иногда мне даже казалось, что она и вовсе не ребенок. В любое время и в любом месте мы с ней разговаривали на равных, как два взрослых человека. А от некоторых ее невинных рассуждений мурашки по коже бежали, и возникало ощущение, что передо мной не одиннадцатилетняя девочка, а тридцатилетняя женщина. До последнего времени я видел причину в тяжелом детстве, в котором война заменила и родителей, и дом, и друзей. Теперь же меня вдруг снова охватило тревожное чувство, не дававшее мне покоя последние дни – в Аниной взрослости, хладнокровности и рассудительности видел я теперь нечто пугающее и иррациональное. Я попытался отмахнуться от этой мысли, ругая себя за подозрительность и буйное воображение, однако ничего не получалось. Что-то не давало мне покоя, свербящее, назойливое, крутящееся где-то совсем рядом. Что-то очень важное и вместе с тем простое, как три копейки.
«Он стал моложе… нет, именно моложе… не знаю, что это за чертовщина, но это так». Слова Феликса, сказанные про Ганса Олафсена буквально сегодня утром, пугающим вихрем пронеслись в моей голове. Если Олафсену не только изменили внешность, но и непонятным образом уменьшили возраст, то почему бы и…
«Нет, - прошептал я, - как это возможно?». Я вмиг вскочил с кровати, прыгнул в кресло и включил компьютер. В голове вертелось только одно: они вместе, затерянные где-то в Городе… А ведь можно было бы и раньше догадаться. Сразу, как только Феликс все рассказал. В который уже раз проклиная собственную тупость, я лихорадочно стучал пальцами по клавиатуре. Через некоторое время на экране появились списки всех наших архивов, начиная с самого основания Объединенных систем безопасности до настоящего момента. Итак, что мне нужно?
Не зная, с чего начать, а самое главное, что конкретно искать, я ткнулся в папку «United security systems Main Archive». Что у нас здесь?.. В базе данных сотрудников десятилетней давности я без труда обнаружил свое имя. Никаких намеков ни на Ганса Олафсена, ни на Анну Сергееву. Не оказалось их и в базе подозреваемых и обвиняемых. Чувствуя, что надежда постепенно угасает, я открыл папку «Внештатные сотрудники». Безрезультатно. Ни в одной из старых баз данных разыскиваемых мною людей не оказалось.
Следующим на очереди был архив Службы, созданный вскоре после Второго вторжения. Если генерал давал Феликсу указания касательно Олафсена, то уж здесь-то что-нибудь должно было засветиться… Не может быть! Ни малейшего упоминания, никаких зацепок. С досады хлопнув ладонью по столу, я откинулся в кресле. Соображай, соображай, должна быть какая-то зацепка… Внезапно мой взгляд наткнулся на папку «Пресса и ОСБ». Заинтересовавшись, я снова сел прямо, весь внимание на монитор. Поначалу ничего особенного я не обнаружил: серые скучные статьи разных газет мира, так или иначе связанные с нашей организацией. Однако, в конце концов, я нашел пункт «Изъято из печати». Просматривая содержимое, я понял, что это – номера газет, так и не вышедшие в продажу и полностью изъятые из тиража.
Пресса пестрела жуткими заголовками. Немецкая «Der Tagesspiegel» кричала: «Сотрудники ОСБ причастны к исчезновению людей»… «Люди пропадают бесследно. Ниточки ведут в ОСБ?» - писала «New York Times». Однако больше других мое внимание привлекли статья в «Известиях», называвшаяся «Люди без лиц среди нас», и заметка в «Berliner Zeitung» под названием «Человек, арестованный за контрабанду, пропал в неизвестном направлении». Последняя сопровождалась цветной фотографией… Карла Незермана. Того самого, до его перевоплощения. Сердце учащенно забилось, почувствовав верный след. Оба автора «кивали» на так называемых Безликих – сверхсекретный отдел ОСБ, якобы наделенный исключительными полномочиями. Неудивительно, что эти выпуски не пропустили в печать…
Безликие, Безликие… Я напряг память, изо всех сил стараясь вспомнить хоть что-то связанное с этим словом… Есть, вот оно!
Безликими называли Особый отдел. В свое время среди простых сотрудников ходило множество слухов и всевозможных небылиц об этом учреждении внутри учреждения. Конечно, более девяноста процентов из этого всего было явным враньем и чушью, но подавляющее большинство рассказчиков сходились в одном: Безликие существуют. Японец с незапоминающимся лицом; усталый мужик с лицом клерка, идущего на работу в понедельник после воскресной попойки; девушка с сексуальным голосом и яркой внешностью, которую после встречи невозможно описать – и все такое в том же духе. Я отчетливо вспомнил все эти байки, которые мы травили в свободное от работы время. Другое дело, как они могут помочь мне?..
Повинуясь импульсу, я зашел в папку «Руководство и структура». Разумеется, среди комитетов и подразделений я не обнаружил никакого Особого Отдела. Вот уж никогда бы не подумал, что копание в далеком прошлом может быть настолько утомительным и интригующим одновременно. Пересмотрев все сведения в папке, я устало прикрыл глаза рукой. Кажется, на этот раз тупик. У меня вдруг возникло подозрение, что сведения по Особому Отделу находятся в треклятом архиве Шмейхеля. В таком случае шансов раскопать хоть что-то у меня никаких…
Решив попытаться попасть пальцем в небо, я набрал в поиске «Особый Отдел». К моему изумлению на экран моментально выскочил строгий вопрос системы: «Ваш уровень допуска и личный номер?» - и два поля для заполнения. Заполнив их, я затаил дыхание и нажал Enter. В следующий момент меня постигло жуткое разочарование: папка была абсолютно пуста. Вполне возможно, что мой уровень допуска оказался недостаточно высоким для просмотра содержимого. Или мне вообще не положено его видеть? Ч-черт…
Шерлок Холмс из тебя не вышел, сказал я сам себе, поднимаясь из-за стола. Пора за работу… Внезапно мое внимание привлекло жужжание заработавшего принтера. А это еще с какой радости, интересно? Нахмурившись, я следил за листами бумаги, вылезавшими один за другим. Однако, увидев то, что на них напечатано, я разом забыл обо всех странностях сегодняшнего дня.
Это были досье. Только странные какие-то: с полным набором личных данных, но начисто лишенные фотографий. Листая только что отпечатанные документы, я снова ощутил чувство близости разгадки. И на этот раз интуиция меня не подвела. Гордон Фримен – Санта-Фе, Нью-Мексико; Карл Незерман – Берлин, Германия; мне достаточно было только увидеть эти имена, чтобы понять, что я наконец-то нашел то, что нужно. А принтер все продолжал печатать новые и новые страницы. Меня охватила тревога, быстро перераставшая в страх: здесь были десятки человек. Чувствуя холодок где-то глубоко внутри, я задержался на досье, подписанном «Кравец, Анна И. – Санкт-Петербург, РФ». Была ли это Анька?.. Как это теперь узнать?
Но ещё более поразительными были даты: все документы были помечены надписью «Особый Отдел ОСБ» и подписаны в один и тот же день, за год до Первого вторжения. И в графе «Руководитель» значилось одно и то же имя – Karl-Heinz Schmeichel…
Ни черта не понимая, отказываясь верить своим глазам, я резко отшатнулся к стене. Это невозможно… как… Я еще раз посмотрел даты – все правильно, ровно за год до… Как это может быть? В то время ОСБ ведь и в помине не было! Что же получается, Особый Отдел уже существовал задолго до Вторжения и создания основной организации? В голове снова пронесся вихрь мыслей: досье Незермана, показанное Феликсом… статья в «Berliner Zeitung»… одинаковые даты… так ведь и свихнуться недолго. Или, наоборот, узнать правду… Минуточку, а меня в этих досье нет случайно??
Раздался резкий настойчивый стук в дверь. От неожиданности я едва не подпрыгнул и выронил из рук листки бумаги.
-Кто? – спросил я недовольным голосом.
Ответа не последовало. Через пару секунд стук повторился и был на этот раз еще более настойчивым и требовательным. Инстинктивно выхватив из наплечной кобуры пистолет, я осторожно подошел к двери. Неизвестный по ту сторону откровенно нагло забарабанил в дверь кулаком. С нарастающей злобой я рванул дверь на себя… и в страхе отпрянул.
-Не делайте глупостей, - безвкусно произнес японец, сверля меня своим жестким взглядом. – Это в ваших же интересах.
-Кто вы такой? – требовательно спросил я, держа его на прицеле. Хотя, по большому счету, в объяснении я не нуждался. Я и так знал, кто он такой…
-Вам не кажется, капитан, что вы слишком далеко зашли? – с оттенком жесткой вежливости поинтересовался незваный гость, абсолютно проигнорировав и пистолет, наставленный на него, и мой вопрос.
-А вам не кажется, что вы себе слишком много позволяете? – с вызовом бросил я. – Вас с самого начала приучили к вседозволенности?
Японец смотрел мне в глаза, не мигая.
-Это не относится к делу, - еще безвкуснее произнес он. Черт, неудивительно, что он незапоминающийся…
-А если я сейчас выстрелю в вас, это будет относиться к делу? – злобно спросил я.
-Я еще раз попрошу вас не делать глупостей, - его глаза так и сверлили меня.
-У меня есть выход? – насмешливо спросил я, взводя курок.
-Я бы на вашем месте мыслил шире… - прозвучал чей-то вкрадчивый голос за моей спиной.
В доли секунды я развернулся на 180 градусов, успев по инерции дважды нажать на курок. В этот же миг в глазах у меня резко потемнело, все тело как будто скрутила неведомая сила, и я как мешок с картошкой шлепнулся на пол…

ColdMan2 добавил 14-08-2012 в 16:19:25:
…………………………………………………………………………………………

-… А это было обязательно?...
-… … ничего серьезного…
-…… ты уверен?.. …
-…… будет как ни в чем не бывало…

…………………………………………………………………………………………

******

Я вздрогнул. Свет натриевых ламп бил в глаза, заставляя щуриться и часто моргать. Привыкнув, наконец, к яркому освещению, я огляделся и с удивлением обнаружил себя сидящим в столовой за своим привычным столиком. Кроме меня здесь больше никого не было, только Фредди возился в баре.
Я дотронулся до своего лица, потом ощупал макушку, затылок. Все на месте, все цело. Пошевелил конечностями – двигались вроде нормально. Затем в мозгу обрисовался резонный вопрос: какого хрена это было?.. Так, минутку, что именно было? Я задумчиво почесал затылок. По порядку: Родригес, досье, японец, провал в памяти и неразборчивые, непонятно кому принадлежащие голоса. Так? Наверное… Только все это почему-то казалось мне каким-то смутным и неправдоподобным. Как будто это был сон. Так сон или реальность?
-Фредди! – крикнул я в сторону бара. – Я давно здесь торчу?
Тот пожал плечами:
-Около часа, где-то так… А ты сам разве не помнишь?
Я обалдело покачал головой.
-Ты брать ничего не стал, просто сел за стол и так просидел все это время, - взгляд бармена стал тревожным. – Ты себя нормально чувствуешь?
-Нормалек, - ответил я, поспешно кивнув. – Просто задумался, наверное…
Фредди с сомнением покачал головой и вернулся к своим делам, изредка бросая на меня косые взгляды. Да уж, хорош капитан, ничего не скажешь – совсем уже голову снесло… Я встал из-за стола, проверил, насколько твердо стою на ногах, и медленно побрел к выходу, силясь разобраться в том, что творилось у меня внутри. Я уже совсем не был уверен, что все случившееся произошло на самом деле. На душе, да и в желудке, было так муторно, что, казалось, всего меня вывернет наизнанку. Лишь усилием воли мне удалось подавить позывы к рвоте. Слегка пошатываясь от внезапно навалившейся усталости, я толкнул одну из створок дверей и оказался в коридоре.

-Леха? – заговорила рация голосом Ли. – Леха, куда ты там пропал?
-Слушаю, - отрывисто бросил я, судорожно схватив рацию с пояса. – В чем дело?
-Тебя где черти носят, а? Экстренный брифинг – забыл, что ли? По-моему, на него лучше не опаздывать…
-Хорошо, я скоро буду, - сказал я и добавил, чувствуя себя полным идиотом: – Слушай, ты присылал ко мне сегодня Родригес в номер?
-Чего? – удивился Сашка. – Ты прям как с бодуна… Ну да, просил зайти. Я ж тебе говорил, на тебя смотреть страшно было… Ты давай, эти штучки мне брось, усек?
-Усек, - улыбнулся я. – Конец связи.
Конец связи… Это все, конечно, очень хорошо, но все-таки ясности по-прежнему никакой. Только еще больше путаницы стало. Итак, Родригес ко мне приходила – немногим легче. В таком случае с какого момента реальность закончилась и начался сон, галлюцинации или как это еще назвать? Может быть, когда я сел за компьютер. А может, когда принтер сам по себе начал работать. А может, всего этого вообще не было, все это – просто плод моего разыгравшегося воображения и результат нервного потрясения. Хорошо, как тогда я очутился в столовой, да еще, если верить Фредди, проторчал там целый час? Или все произошло на самом деле, и я стал жертвой всесильности этого японца? Разумеется, если он, конечно, японец. И вообще, если он человек…
Стоп. Вот с этого момента надо поподробнее. Итак, японец. Я держал его на мушке, потом, за мгновение до того, как потерять сознание, успел выстрелить. Кажется, два раза… Я вытащил пистолет из кобуры, извлек магазин, тщательно пересчитал патроны. Двадцать, как и положено. Не собираясь сдаваться, я внимательно осмотрел сам пистолет: регистрационный номер, пара насечек, сделанные мною на затворе после того, как табельное оружие два раза спасло мне жизнь. Даже небольшая вмятина, оставшаяся от шальной пули. Стало быть, все на месте, и значит, я из пистолета ни в кого не стрелял и, следовательно, никакого японца в действительности не видел. И уж само собой, никаких голосов из-за спины не слышал. А из всего вышесказанного само собой вытекает нижеследующее: похоже, самое время посидеть немного на каких-нибудь стимуляторах, дабы угомонить разбушевавшуюся психику.
Я сунул оружие обратно в кобуру и с самоиронией усмехнулся. Голоса, японцы, наверняка не существующая в действительности документация Особого Отдела… Приснится такое – матрасом не отмашешься. Я еще раз тряхнул головой, в душе смеясь над самим собой и чувствуя огромное облегчение, и спокойным размеренным шагом направился по коридору в сторону зала совещаний.
Я снова стал обращать внимание на сновавших людей, расценив это как еще один добрый знак. На меня перестали смотреть, как на чудо-юдо, таращиться, пялиться, коситься, удивленно оглядываться – словом, уделять пристальное и не очень приятное внимание. Теперь, проходя мимо, техники и специалисты вежливо кивали, а люди в серо-синей форме отдавали честь. Все снова стало на свои места, и жизнь текла своим чередом, и день был самым обычным, как будто и не было сегодня ничего странного и пугающе необъяснимого.
Воздух, казалось, был пропитан предвкушением какого-то предстоящего грандиозного события. Напоминало это все предпраздничную возню далеких полузабытых времен. И в сосредоточенных лицах, и в движениях, и в коротких репликах, которыми обменивались проходившие мимо люди, чувствовалась непоколебимая решимость и настоящий боевой настрой. По всей видимости, пока я спал (а иного объяснения я не нашел), произошло что-то очень важное. Или же только готовилось произойти. Даже лампы, как мне казалось, горели ярче, и в этом свечении при желании также можно было усмотреть нечто особенное.
Перед дверьми в зал совещаний наблюдались двое, поглощенные серьезным и, судя по всему, неприятным для обоих разговором. До меня донеслись гневные импульсивные восклицания вперемежку с непереводимыми междометиями. Слышны были и обрывки фраз: «…у нас теперь нет другого выхода…», «…мы опоздали…». Ближайшее рассмотрение дало очередной повод удивляться: аккуратно подстригшийся и побрившийся, абсолютно трезвый, и, видимо, оттого нервный и злобный профессор Сантини, интенсивно жестикулируя, но не глотая ни одного слова, как это с ним обычно случалось, что-то вещал. Пакстон, нахмурившись и время от времени потирая переносицу, сие вещание внимательно слушал, понимающе кивал и изредка посматривал на часы. От утренней смертельной усталости и разбитости на его лице не осталось ни следа. Теперь оно, казалось, было высечено из гранита.
Заметив меня, Сантини запнулся на полуслове, опустил голову и углубился в изучение бетонного пола. Пакстон, узнав меня, слегка кивнул и многозначительно прищурился, всем своим видом давая понять, что мне лучше пройти дальше. На мой немой вопрос он только покачал головой и сделал едва заметное движение рукой в сторону дверей. Все ясно, конфиденциальный разговор, и мое при нем присутствие необязательно и нежелательно. Я потянул на себя одну из створок, недоверчиво оглянулся и затем неслышно проскользнул внутрь.

ColdMan2 добавил 14-08-2012 в 16:23:17:
******

-Я не хочу этого слышать! – рявкнул генерал. Голос доносился откуда-то из темноты. – Тебе мало того, что уже было раньше?
На какое-то время воцарилось молчание – собеседник генерала, очевидно, что-то говорил. Генерал зло выдохнул.
-Ну и что? Ты что этим доказать хочешь?
Снова молчание.
-А может, тебе в таком случае напомнить про Стэнтона с его гопниками, а? Освежить тебе память? – послышались шаги, и силуэт генерала обрисовался на границе мрака и тусклого света. – Тебе не кажется, Каббедж, что в нашем с тобой возрасте уже давно пора перестать играть в солдатики? Вот что я тебе скажу: ты мне нужен с трезвомыслящей головой и четким планом действий. А свои фантазии и шапкозакидательство засунь куда-нибудь подальше и поглубже. Конец связи, - недовольно проговорил генерал, ступая в освещенную полосу помещения.
Без лишних разговоров и предисловий он включил экран для показа слайдов. К слабому желтому свечению настенных ламп прибавилось мерцание монитора, открывшего нашим взглядам карту региона с обведенным в красный кружок Сити-17 в центре.
-Прошу, - сказал генерал, показывая на монитор. – Изложу ситуацию вкратце. На данный момент наших сил вполне хватит для организации контрудара, а с учетом последних событий у нас просто нет иного выхода, кроме как идти в бой. Итак, смотрим на карту, - генерал ткнул в красный кружок. – Разумеется, наша главная цель – Сити-17. Оборона города трехуровневая: два кольца внешней обороны и внутренние войска. Помимо этого в сорока километрах к северо-западу расположена так называемая резервная база Альянса. Что это значит? А значит это то, что при малейшей опасности с этой базы в направлении Сити-17 двинутся тысячи солдат и сотни единиц боевой техники Альянса. Этих сил вполне хватит для того, чтобы в максимально короткие сроки подавить все сопротивление. – Генерал обвел нас взглядом. – Теперь расклад наших сил. Каббедж заверяет, что у него в распоряжении есть двести тысяч человек. Однако, все они разбросаны по региону, и говорить о двухстах тысячах явно не приходится, потому как у нас нет возможности собрать их воедино. Максимум, на что мы можем рассчитывать – пятьдесят тысяч человек. Теперь я слушаю ваши предложения. Постарайтесь быть предельно краткими.
Феликс взял пульт управления, «прокрутил» картинку немного вправо, увеличил масштаб, выделил черным какой-то пункт и, прокашлявшись, начал:
-Нова Проспект. По существу – самая первая проблема при организации контрудара. Комплекс, обозначенный мной на карте, является крупнейшим узлом связи Альянса в этом регионе. Поясню. Системы связи Альянса устроены таким образом, что все передачи перед тем как дойти до получателя, проходят через так называемый Центр обработки сообщений. Это необходимо им для поддержания стабильной местной связи и шифрования своих сообщений. Без этого центра Альянс не сможет пользоваться локальной связью и, следовательно, не сможет вызвать подкрепление с резервной базы вовремя. Узел связи ввиду своего географического расположения и беспрецедентных мер охраны практически неприступен. Еще раз подчеркну: пока он функционирует, ни о каких боевых действиях не может быть и речи.
-Так, - произнес генерал, - предположим, мы уничтожим его. Неужели у Альянса нет резервных узлов подобного рода?
-Есть, - с готовностью ответил Феликс. – Цитадель Сити-17. Но все дело в том, что она работает на глобальную связь, межпланетную, а не на местную. Им потребуется какое-то время, чтобы перенастроить свои системы в Цитадели на локальное вещание.
-Как много? – спросил генерал.
-Ну, по нашим приблизительным расчетам, - сказал, вставая, Сашка, - около трех-четырех дней. Подобная перенастройка требует перераспределения энергии их реактора. А перераспределение, судя по всему, процесс весьма опасный. Малейшая ошибка в расчетах может привести к катастрофе.
Генерал задумчиво почесал подбородок.
-Итак, у нас будет три дня, - проговорил он. – А затем они смогут вызвать подкрепление с резервной базы?
-Можно в этом не сомневаться, - ответил Феликс. – Однако в этом случае у нас будет время подготовиться.
На какое-то время наступило молчание. Тишину нарушал только звук работавшей где-то вытяжки.
-Хорошо, - сказал наконец генерал. – Каким образом можно уничтожить этот центр связи?
-Только изнутри, - отозвался Сашка. – Любая попытка штурма бессмысленна.
Я почувствовал, как где-то в мозгу завертелось что-то наподобие верного решения. Ухватив нить собственных рассуждений, я развил мысль вслух:
-Минутку. Если я не ошибаюсь, это в Нова Проспект Альянс строит свой портал местной телепортации?
-Да, - удивленно вскинул голову Сашка, - но к чему это?
-А к тому, - продолжил я, - что если уничтожить этот портал, то и центр связи будет выведен из строя, так?
Сашка понимающе закивал:
-Так. И центр связи, и портал питаются от вспомогательного реактора Нова Проспект. Хотя реактор управляется напрямую из Цитадели, теоретически уничтожить его можно посредством этого самого портала.
-То есть? – непонимающе спросил генерал.
Сашка, видимо не удержавшись, вскочил со своего места.
-Из работ Кляйнера и Вэнса нам известно, что самым важным моментом при телепортации является расчет мощности. Так вот, если перед отправкой ввести заведомо завышенные значения, то это приведет к перегрузке системы, а в случае с порталом Альянса – к самоуничтожению реактора. И силы взрыва хватит, чтобы не только разрушить центр связи, но и разнести половину комплекса!
-И это значит, - подхватил я, - что в этом наш шанс. Мы введем «неправильный» код и расщепим этот центр на атомы.
Генерал резко поднял руку, призывая к вниманию.
-Попридержите лошадей, - строго сказал он. – Не забывайте, что всю эту операцию можно произвести только там, на месте. И как вы собираетесь это сделать?
У меня уже был готов ответ.
-Нам нужно просто проникнуть туда, а дальше, уверен, я смогу разобраться с их системами.
-«Просто проникнуть»! – передразнил генерал. – Колотыгин, ты же слышал, что сказал Подгорный. Комплекс практически неприступен…
-Практически не значит абсолютно, - возразил я, поднявшись и направившись прямо к экрану.
Несколько секунд я, еще увеличив масштаб, внимательно рассматривал карту в том месте, где Феликс обозначил Нова Проспект. Действительно, географическое положение почти идеально: с одной стороны – песчаные дюны, кишащие муравьиными львами, с другой – почти отвесные скалы, с третьей – Самодельное море, упорно сейчас осушаемое. Море, море…
-Феликс, - сказал я вдруг, показывая на карту, - как по-твоему, что это такое?
-Старая канализация, - моментально ответил тот. – Насколько нам известно, сейчас затоплена и не используется.
-Вот, - я торжествующе поднял палец. – Вот, генерал, как я собираюсь туда проникнуть. Размеров канализационной трубы хватит для того, чтобы проплыть там, и вынырнуть уже на территории Нова Проспект.
Генерал с легким удивлением и одобрением хмыкнул и подошел к монитору.
-А это мысль. Очень смахивает на помешательство, но что-то определенно в этом есть… Отлично, Колотыгин. Только объясни мне, пожалуйста, как ты собираешься проплыть по этой трубе, если она наверняка кишмя кишит пиявками и прочей живностью?
-С этим проблем не должно быть, генерал, - подал голос Пакстон. – Наши специалисты уже разработали кое-какие средства защиты.
-Ты уверен, Фелпс? – с сомнением спросил генерал.
-Абсолютно, - убежденно заявил тот. – Некоторые из этих штучек мы уже успели опробовать. Во всех случаях – успешно.
-Я думаю, стоит попытаться, генерал. – С надеждой сказал я. – В случае успеха убьем сразу трех зайцев: и портал вместе с узлом связи уничтожим, и доктора Вэнса вытащим…
-Как у тебя все легко выходит, Колотыгин, - язвительно заметил генерал, промолчав, однако, про мой пресловутый личный интерес к делу. – Ты так рассуждаешь, будто тебе прогулка в парке предстоит… Короче, идея верная, но требует тщательной проработки. Так что пока перейдем к остальным вопросам. Арельяно, что у нас с боевой техникой?
Послышался шорох и какая-то возня. Марк поспешно выворачивал свои многочисленные карманы, вытаскивая и снова запихивая обратно какие-то клочки бумажек, огрызки карандашей, кусочки всякого рода проволоки. Чертыхнувшись и в ответ на укоризненно-раздраженный взгляд генерала пробормотав что-то вроде «записную книжку не могу найти», приступил к прочесыванию куртки, рубашки и штанов с удвоенной энергией. Наконец, он извлек откуда-то сложенный вчетверо, изрядно потрепанный лист бумаги формата А4. Это и была обещанная записная книжка. Сашка подавил смешок, генерал только слегка покачал головой.
-Общее количество боевых единиц, - нарочито официальным тоном начал Марк, развернув «записную книжку», - на данный момент составляет 533. Из них: БМП – …
-Хорошо, хорошо, - торопливо перебил генерал. – Не надо тут зачитывать статистику. Я и так знаю, сколько у нас БТРов уцелело. Лучше ответь: эта техника воевать сможет?
-Сможет, - заверил Марк. – Гарантия – девяносто процентов. Но если бы мне выделяли нормальных грамотных людей, то я бы дал двести процентов гарантии. А получается…
-Арельяно! – повысил голос генерал. – Всякому терпению всегда приходит конец, в том числе и моему. Вот сейчас мне как раз и не доставало выслушивать твое бесконечное нытье. У тебя все по существу дела?
-Все, - ответил Марк, сердито выдохнув.
-Ну и прекрасно, - с плохо скрываемым облегчением сказал генерал. – Тогда подведем предварительный итог. Из всего сказанного следует, что основные наши силы мы должны расположить на северо-западном направлении, так как основной удар придется именно туда. Основная задача этой группировки – удерживать позиции как можно дольше. Фактически, это смертники… Далее. Три других группы синхронно начнут наступление на первую линию внешней обороны Сити-17, действуя так, чтобы в определенный момент сомкнуться в дугу и оцепить большую часть города. При поддержке нашей техники у людей Каббеджа на первом рубеже особых проблем быть не должно. Они могут возникнуть на второй линии, которая гораздо более укрепленная. Поэтому необходимо заблаговременно позаботиться о резерве. В это же время городская группировка поднимет восстание внутри города, и таким образом Альянс будет разрываться на два фронта, что также усложнит им жизнь. Разумеется, ничего этого не будет, пока функционирует узел связи Нова Проспект. А теперь самый главный вопрос. Тут многое было сказано про то, как вывести из строя системы местной связи Альянса, но почему-то никто даже не заикнулся о глобальной связи. Между тем, эта проблема будет похлеще всех остальных, вместе взятых. Что мы будем делать, если они попросту вызовут подкрепление из-за пределов планеты? Ну, телепортируют сюда армию-другую – мелочь, не так ли?
Мы подавленно молчали, ошарашенные неожиданным заявлением генерала. Действительно, как-то даже в голову не пришел подобный вариант развития событий. А ведь он едва ли не самый реальный. Эх, профессионалы, хвостом нас по голове…
В голове моментально обрисовалась картина вполне возможного полного разгрома и уничтожения, изрядно приправленная воспоминаниями того времени, которое сейчас принято называть Семичасовой войной. Тогда, за какие-то два-три месяца полностью подавив наше вооруженное сопротивление, Альянс поработил планету. Теперь же в случае Третьего вторжения Земля скорее всего будет уничтожена. Вернее, уничтожены будем мы, а планета будет абсолютно свободна и готова к… Ну, к чему они ее там готовят?..
-Я думаю, из положения все же есть выход. – Прервал молчание Ли. – Для начала – краткий экскурс в историю. Пусть это и неприятно для каждого из нас, но давайте вспомним, как они нас разгромили десять лет назад. Сперва, за три часа до начала вторжения, они заполонили наши каналы связи своими сигналами, которые мы приняли за незначительные помехи. В действительности же, эти сигналы несли в себе так называемые распечатывающие коды – это-то и был ключ их перемещений в пространстве. Воспользовавшись нашими спутниками, за эти три часа они как бы подготовили наше информационное пространство к приему. Затем, непосредственно при перемещении, мощный электромагнитный импульс вырубил все наши электронные устройства, оставив нас без связи. А дальше они просто взяли нас количеством, как вы помните.
Так вот, к чему я клоню. Все эти десять лет этот вопрос не давал покоя мне и моим подчиненным. И надо сказать, десять лет нашей кропотливой работы и исследований Вэнса и Кляйнера не прошли даром. Нам удалось практически полностью раскрыть механизм их телепортаций между мирами. Этот механизм умещается на трехстах пятидесяти листах бумаги А4, поэтому приводить его весь не имеет никакого смысла. В этом алгоритме не хватает последнего звена, вот что главное. И это звено – те самые распечатывающие коды. Они передаются в самый последний момент, непосредственно перед «отправкой груза», если можно так выразиться.
Происходит это в два этапа. Отсюда, с Земли, отправляется пакет-запрос. Через какое-то время обратно поступает пакет-подтверждение, и затем происходит телепортация. Перед Вторым вторжением пакет-запрос отправил Брин – собственно, вот и вся его роль в тех событиях, – сейчас он может сделать то же самое. Но есть загвоздка. И она в упомянутом нами узле связи Нова Проспект. После его уничтожения, как я уже сказал, Альянсу придется «перекроить» распределение энергии реактора Цитадели, отведя часть ее на локальную связь. А при таком перераспределении Цитадель не сможет функционировать как… м-м-м… как межпланетный передатчик. Им потребуется какое-то время, чтобы ввести дополнительные мощности и вновь наладить глобальную связь. Только тогда они смогут отправить сигнал бедствия и пакет-запрос.
-Браво, капитан, - одобрительно произнес генерал, - в таком случае, какой у нас будет выигрыш во времени?
Сашка пожал плечами:
-Десять дней. Максимум – две недели. И за этот срок, если мы не хотим допустить очередного вторжения, нам позарез нужно достать распечатывающие коды. Если мы будем знать их, то и выясним, как их заблокировать или повредить. Но проблема вся в том, что достать их можно только одним способом – из главного терминала Цитадели.
-То есть, фактически невозможно, - помрачнел генерал.
-Есть еще способ, - медленно проговорил китаец. – Уничтожить Цитадель. Однако это не выход из положения. Простая отсрочка на пять-шесть месяцев. Нам в любом случае необходимы коды…
Генерал резко выпрямился.
-Уничтожить? – стальным голосом спросил он. – Ты это что имел ввиду?
-Вы знаете. – Спокойно сказал Сашка.
Мы переглянулись. Да, про «запасной вариант» забывать не стоит. Хотя лучше бы его не было вовсе… О нем никто не знал, кроме присутствующих в этом помещении да нескольких специалистов, работавших у Пакстона.
Тектоническое оружие. Около четырех лет назад оно было испытано впервые. Сити-11 должен был быть расформирован, а все оставшиеся жители расселены по другим городам. Одной «прекрасной» ночью мощное землетрясение силой 11 баллов по шкале Рихтера сотрясло город. Результат мне посчастливилось лицезреть на фотографии, но этого было достаточно. Начисто разрушенные строения, колоссальные разломы в земле, но самое главное – рухнувшая как подкошенная Цитадель. Да-да, несокрушимое для ракет и снарядов строение не устояло перед подземными толчками. Это была пиррова победа – в живых мало кто остался…
Однако результаты были учтены, и теперь ни один из сотен тысяч жителей Сити-17 не догадывался о нескольких ядерных зарядах мощностью в несколько десятков мегатонн, установленных на определенной глубине и таким образом, чтобы гарантированно вызвать еще одно разрушительное землетрясение. Это был тот самый «запасной вариант», который заставлял светило наше Уоллеса Брина дрожать от страха, держа его в узде. Тот самый ответ на любое неосторожное действие Альянса. И в случае чего генералу нужно было только нажать на кнопку…
-Вы соображаете, что вы несете? – генерал обвел нас суровым пристальным взглядом. – Сотни тысяч ни в чем не повинных людей… и все это ради того, чтобы свалить эту проклятую железяку?! Не смейте даже думать об этом! Чтоб я больше ничего подобного не слышал. А услышу – разжалую и отправлю на передовую. Ясно это вам, умники?
Нам было ясно. Мы знали, что генерал вряд ли когда-нибудь решится использовать «запасной вариант». Ведь это не более чем сдерживающий фактор, как ядерный потенциал когда-то давным-давно.
-Прекрасно, - смягчаясь, проговорил генерал. – Осталось только распределить обязанности. Арельяно, подготовить всю технику к бою. И чтоб никаких девяноста процентов. Ли, Подгорный, мне нужна полная информация по Нова Проспект: расписание поездов, графики дежурства охраны, точное расположение каждого канализационного люка – в общем, вы поняли. Помимо этого, Подгорный, свяжитесь с вашими агентами в Сити-17. Они должны подготовить людей к вооруженному выступлению. Колотыгин, тебе, похоже, быть ключевым звеном во всей этой заварухе.
-Не привыкать, - пожал я плечами.
-Фелпс остается, - сказал генерал, метнув взгляд на Пакстона, - остальные свободны.
Перед тем как выйти, я оглянулся. Пакстон что-то тихим голосом докладывал генералу. Выражение его лица мне не понравилось…

ColdMan2 добавил 14-08-2012 в 16:26:12:
******

Феликс развернул передо мной только что отпечатанный план Нова Проспект.
-Итак, вот она твоя канализация, - сказал он, ткнув пальцем в условное обозначение. – Длина трубы около семисот метров, плюс глубина колодца где-то двести метров. С учетом того, что вы на себе будете нести оружие и амуницию, вам потребуется около сорока пяти минут. Этот колодец ведет в заброшенные складские помещения. Они практически не охраняются, то есть не больше четырех-пяти охранников. Для вас это не должно быть проблемой, я думаю. Самое интересное начинается вот здесь, на выходе из складов. Они расположены на уступе на высоте сорока метров. Слева – пулеметная точка, внизу – перевалочная железнодорожная станция. Это – резервные пути Альянса, по ним провозят… как бы это сказать… не декларируемые грузы… ну, в общем, ты меня понял. Поезда ходят с интервалом в один час, время остановки – ровно двадцать минут. А теперь слушай внимательно. Ни один поезд не отправится дальше, пока не даст разрешение комендант станции. Разрешение – это 35-значный код, который комендант получает за пять минут до прибытия поезда. За минуту до отправки поезда он выдает разрешение, и начинается обратный отсчет. С этого момента отправку отменить уже нельзя. Вот тут-то вы и начинаете действовать. У вас будет минута, чтобы попасть на поезд. Если вас заметят до того, как комендант даст разрешение – полный провал, поезд ни на миллиметр не сдвинется. Если все пройдет удачно, то состав доставит вас на вторую разгрузочную станцию Нова Проспект. Охраняется она тщательно, поэтому прорываться придется с боем – тут уж фантазируйте, как хотите. Все планы и чертежи, которые смогли достать мои люди, Сашка забьет в твой КПК, так что ты сможешь сориентироваться на месте. Еще один важный момент. После того, как вы сядете на поезд, вы будете предоставлены самим себе. Никакой поддержки, рассчитывайте только на свои силы. Таких операций еще никто не проводил, так что могу только пожелать удачи, Леха.
-Спасибо, Феликс, - я задумчиво кивнул.
-Колотыгин, сколько тебе потребуется людей? – спросил генерал, отвлекшись от чертежа.
Я задумался.
-Думаю, шестерых хватит, - ответил я наконец. – Трое останутся на перевалочной станции – прикроют нам спины и отвлекут внимание на себя. Еще трое сядут со мной на поезд.
-Хорошо, - сказал генерал. – Я вас оставлю ненадолго. Перед самой отправкой дам последние указания.
Феликс молча возился со своим компьютером, время от времени искоса поглядывая на меня. У меня создалось впечатление, что он хочет что-то сказать, но все никак не решается.
-Аликс Вэнс, - ответил он в конце концов на мой молчаливый вопрос. – Сегодня побывала у одного из моих людей и выпросила у него пропуск в Нова Проспект.
Я только криво усмехнулся. Этого и следовало ожидать. Зная ее характер, можно было с самого начала предположить, что она постарается освободить отца самостоятельно.
-От Сергеевой и Олафсена до сих пор ничего не слышно, - продолжал Феликс. – Судя по всему, они заночевали в Городе…
-Ладно, - махнул я рукой. – Отложим воспитательную работу на потом.
-Да уж, - хмыкнул Феликс, работая с терминалом связи. На экране через какое-то время возникло небритое лицо сорокалетнего темноволосого человека. – А ты чего это без намордника?
Калхун доброжелательно улыбнулся.
-Да вот, майор, - почесал он затылок, - свободная минутка выдалась. А ты какими судьбами?
-Самыми обыкновенными, - ответил Феликс. – Мы начинаем действовать. Готовится контрудар, и нам с тобой придется в этом поучаствовать. Все городские силы должны быть готовы выступить в любой момент, по сигналу. Отвечаешь за всеобщую мобилизацию лично. Только без приказа – никакой самодеятельности, усек?
-Ну да, как всегда, - картинно вздохнул Барни. – И опять творческой натуре не дают продохнуть…
-Ладно-ладно, творческая натура, - проворчал Феликс. – Ты там про пиво смотри, не забудь.
Тот состроил такую удивленную рожу, что я чуть не расхохотался.
-Я же рассчитался с тобой уже, - растерянно пробормотал Барни. – Вроде бы. Или нет?..
-Это была шутка, - улыбнулся Феликс. – Расслабься и дыши ровно.
-Я ценю твое чувство юмора, майор, - с облегчением выдохнул Калхун. – Тогда до следующего сеанса?
-Давай, давай, - махнул рукой Феликс, отключаясь.
Обмен шуточками между разведчиками подействовал на меня как психологическая разрядка, за что я Феликсу был очень благодарен. Ведь я-то точно знал, что сейчас творится в душе у Подгорного – не лучше, чем у меня. Профессиональная выдержка брала свое: лицо его было, как обычно, спокойным, положительным и интеллигентным – но не более того. Мне бы так научиться…
-Кхм… - вежливо кашлянул Феликс. – Ты уж не обессудь, конечно, но…
-Да-да, - быстро сказал я, вставая, - у меня у самого еще дел по горло. Не буду тебя отвлекать.
Обычная для Феликса практика. Когда дело доходит до имен, личностей, сроков и конкретных указаний, любое присутствие кого-либо становится нежелательным. Ситуацию можно было бы с натяжкой даже назвать парадоксальной: например, мы с Сашкой, регулярно получая сведения от агентуры, не имели права знать ни имена агентов, ни их внешность. Разве что только Барни был исключением. Вот и сейчас, когда пришел черед отдавать приказы, Подгорный вежливо попросил меня из своего кабинета. Привычное дело, никаких обид.

******

Родригес не лишенным изящества пинком распахнула дверь и быстрым шагом направилась через складские помещения к своей комнате. Я, озадаченно почесав макушку, последовал за ней, одновременно гадая, что еще она может выкинуть в порыве ярости. Оказалось, многое. Коробки, какие-то запчасти, разбросанные инструменты и прочий хлам по пути ее следования разлетались в разные стороны. У стороннего наблюдателя могло бы возникнуть ощущение, что по складу гуляет торнадо. Что ж, в каком-то смысле так оно и было…
-Послушай, - не выдержал, наконец, я, - что ты творишь?
Медтехник остановилась, занеся ногу для очередного пинка. Потом устало прислонилась к стене и уставилась в никуда. В этот момент глаза ее не поблескивали сталью, сейчас сталь в них жила на правах хозяйки. И сталь эта была настоящая, вороненая.
-Что я творю? – Анна подняла руку, делая останавливающий жест. – Да ничего особенного. Просто мне стало вдруг очень интересно, с каких это пор меня списали в запас? Или уже на пенсию? Вот скажи мне, я уже не годна в бою, так?
-Что-то я тебя не очень понимаю…
Родригес взвилась, как ужаленная.
-Ах, ты не понимаешь? Тогда я поставлю вопрос конкретно и точно: почему я не иду с вами? Comprende?
-Давай отложим беседу о половой дискриминации на более подходящее время, - устало предложил я.
-Не отмазывайся, - со злостью сказала Родригес. – С каких пор ты набираешь людей по личным предпочтениям? Я не Белоснежка и беречь меня не надо, как какую-нибудь тепличную девицу. А субординация…
-Ну, если уж мы заговорили о субординации, - не выдержал я, - то послушай, что я тебе скажу. Во-первых, за разговоры в подобном тоне со старшими по званию ты у меня наряд вне очереди схлопочешь – по субординации. Устроит?
-Gracias, amigo, - ядовито отреагировала Анна.
-Во-вторых, подумай сама, как я мог сделать другой выбор? Я обязан взять О’Брайена, потому что у него опыта больше, чем у всех нас вместе взятых. Но мне нужен, черт подери, человек, который в случае нашей неудачи возглавит отряд. А после меня и сержанта, опять-таки по субординации, главная – ты. У тебя есть авторитет среди ребят, и если мы с сержантом не вернемся, ты должна будешь принять командование на себя. Неужели это так сложно понять?
Медтехник насупилась и промолчала. Отлично, молчание – знак согласия. Я продолжал:
-А если уж переходить на личности, то я тебе скажу честно: да, я не хочу тебя брать туда. Пойми меня правильно, пожалуйста. Я проморгал Вэнса, мои девчонки болтаются сейчас черт знает где с какими-то сомнительными личностями, а на мне висит ответственность за вооруженное восстание чуть ли не на всем континенте. И что, разумеется, для полного счастья мне не хватает только, чтобы тебя убило шальной пулей, а я бы потом всю оставшуюся жизнь казнил себя на чем свет стоит. Как думаешь, мне этого очень хочется?
Родригес взглянула на меня. Сталь постепенно покидала ее глаза, вновь открывая таящуюся в них манящую бездну.
-А думаешь, мне легко, - с горечью произнесла она, - смотреть, как ты уходишь на смерть, зная при этом, что я ничем не могу тебе помочь? В бою все это переносится легче, потому что в бою мы думаем только настоящим моментом, но никак не будущим. В бою главное – выжить. И мы деремся за свои жизни, ни о чем больше не задумываясь – размышления приходят потом, позже… А вот это кошмарное ожидание, когда не знаешь, чем оно закончится… оно выматывает и убивает сильнее, чем любая пуля или снаряд. Оно убивает изнутри, выедает всю душу и не оставляет после себя ничего…
Ее глаза снова блеснули. На этот раз не сталью. Я даже тряхнул головой от удивления, решив, что мне показалось. Нет, в глазах Анны Родригес, Железной Энни, как ее с легкой руки сержанта называли в отряде, блестели слезы. Не переставая поражаться переменам, которые сегодня происходили с людьми, которых я давно и хорошо знал, я подошел к ней и легко обнял за плечи. Всхлипнув, она прижалась ко мне, уткнувшись лицом в потрепанную форменную куртку.
-Не переживай, Анита, - успокаивающе проговорил я. – Все обойдется. Ведь раньше же всегда обходилось, разве не так? Вспомни, через что нам вместе довелось пройти. Любой нормальный человек назовет это адом, но мы же выдержали. Значит, и сейчас все будет как раньше, то есть хорошо…
-Прости, - произнесла Родригес дрогнувшим голосом, - я расчувствовалась что-то, нахамила… разревелась вдобавок, как сопливая девчонка.
-Это ничего, ничего, - улыбнулся я. – Я когда-то давным-давно читал, что слезы выводят все переживания, как бы помогают нервной системе. Плакать полезно...
Мне подумалось, что я мог бы стоять так вечно, обнимая и прижимая ее к себе. Слушая ее учащенное сердцебиение и ощущая ее тепло. И чувствуя себя защищенным как никогда прежде…
Родригес подняла голову. Слез в глазах уже не было, впрочем, также как и стали… Поцелуй был долгим как вечность и явно незабываемым. И время как будто остановилось, и весь окружающий мир со всеми его опасностями и проблемами перестал существовать. Когда же мы, наконец, отстранились друг от друга, пришло горькое разочарование и досада. И опасный и проблематичный мир ворвался к нам в души, как зимой ледяной воздух врывается в помещение через распахнутую дверь. И время снова поползло своим чередом.
-Пора идти, - тихо произнесла Анна.
-Да, - также тихо согласился я. – Пора.
-Ты знаешь, - задумчиво сказала она, - я напоследок хочу сказать кое-что. Я… я буду ждать твоего возвращения. Я давно уже никого не ждала, ну, разве что Освальдо тогда, в две тысячи лохматом, а теперь вот буду…
-А я, - с тоской в голосе ответил я, - буду ждать момента, когда снова увижу тебя… Все будет путем, не переживай.
Из склада мы вышли уже не романтической влюбленной парочкой. Я снова был командиром, а она – моей подчиненной.

******

Ремонтный ангар оживленно гудел голосами многочисленных техников и всевозможными механическими шумами. На монорельсовой дороге вместо вагонетки сейчас было установлено нечто, изготовленное из броневой стали, довольно громоздкое и имеющее несуразную форму. Как объяснил Марк, это – последняя модель батискафа, который и должен доставить нас к заброшенной канализационной трубе.
-Пять лет работал над этой штуковиной, - с гордостью заявил Марк, обводя ее рукой. – Броня при случае может выдержать прямое попадание торпеды (ну, смотря какой, разумеется), системы жизнеобеспечения позволяют продержаться под водой семь-восемь месяцев, двигатель может работать на аккумуляторах беспрерывно в течение полутора месяцев – это отдельное спасибо Пакстону и его мудрецам. В общем, конфетка, да и только!
Генерал придирчиво осмотрел аппарат, обойдя его со всех сторон. Потом, подозрительно прищурившись, спросил:
-Ты вот что скажи, изобретатель. Эта штука скоро повезет семерых человек, она плавать-то может?
-А то, - обиделся Марк. – Я же тут не водку пьянствую, в конце-то концов. Гарантия стопроцентная: доставит в нужное место и заберет в любой момент. Если хотите, может даже в упаковку завернуть…
-Ладно, Арельяно, - усмехнулся генерал. – Не дуйся, выглядит она вполне жизнеспособно.
Я переглянулся со своими бойцами, шестеро из которых, как и я, уже были облачены в боевую амуницию. В их глазах не было ничего, кроме угадывающегося легкого волнения перед предстоящей операцией.
-Итак, - генерал хлопнул по бронированному боку чуда инженерной мысли Марка. – Как я уже говорил, Колотыгин, тебе с твоими богатырями придется быть главным звеном во всех наших планах. Как только вы… эхм… отплывете, начнется обратный отсчет. У вас будет четырнадцать часов на выполнение миссии. Если через четырнадцать часов от вас не придет подтверждение о выполнении задачи, вся операция отменяется. То бишь, никакого восстания не будет. Если сигнал о провале поступит раньше – само собой, аналогично… Каков порядок ваших действий в случае успеха?
-Переправляем через портал доктора Вэнса, - начал я точно по инструкции. – После того, как док Кляйнер подтвердит его прибытие, переправляемся сами по очереди. Я, отправляясь последним, предварительно ввожу коды самоуничтожения. Взрыв, который последует вскоре после телепортации, уничтожит портал и узел связи Нова Проспект и станет сигналом к наступлению.
Генерал одобрительно кивнул.
-Отлично. Салют будет виден на многие километры, так что наступление начнется синхронно по всей линии фронта. Людей Каббеджа поддержит наша боевая техника и штурмовые группы Ле Кавалье.
Вот это да! Полковник Бернар Ле Кавалье… Тот самый, за которого Брин назначил астрономическое вознаграждение. Двадцать лет в парашютно-десантном полку французского Иностранного Легиона, фактически живая легенда спецназа, самый бескомпромиссный и стойкий военачальник, сумевший объединить под своим командованием самых отчаянных головорезов со всего континента… Да, грядёт большая драка, раз такие люди откликнулись на призыв…
-Тем временем, - продолжал генерал, - городская группировка под командованием Калхуна поднимет восстание в Сити-17. Мы будем бить Альянс его же тактикой десятилетней давности – нападем изнутри, из самого сердца. Основные же силы на северо-западном направлении должны будут сдерживать войска Альянса как можно дольше, чтобы городская группировка успела укрепить свои позиции. Далее, как сказал капитан Ли, у нас будет около двух недель на то, чтобы придумать, как проникнуть в Цитадель и выкрасть распечатывающие коды. Собственно, они-то и являются главной целью всего задуманного нами.
-У меня уже готова группа специалистов, - заговорил Пакстон. – Нужно будет только дождаться подходящего момента.
-Вот именно, подходящего, - подметил генерал. – Гробить людей зазря нельзя ни в коем случае, у нас каждый человек на счету. Вот такой расклад, дамы и господа.
Я потер переносицу, вспомнив нечто важное.
-Генерал, - озабоченно сказал я, - как только Вэнс будет «доставлен», их вместе с Кляйнером необходимо будет эвакуировать. Мы не можем рисковать их жизнями…
-Я этим займусь, - заверил Феликс, опередив генерала.
-За-ме-ча-тель-но, - с удовольствием констатировал генерал. – В таком случае пора в путь.
Пакстон вдруг встал с большого ящика, на котором сидел, и откинул крышку.
-Прежде чем отправляться, - произнес он, - надо позаботиться о вашей экипировке. Вот это, - он показал парочку небольших баллончиков, сделанных, как мне показалось, из резины, - средство от насекомых. Испускает очень неприятный для всей водной фауны запах – никто к вам на километр не приблизится. Прикрепите по две штуки у себя на поясе и отвернете клапан, когда погрузитесь в воду.
Баллончик, несмотря на небольшой размер, весил килограмма три. Я подбросил его на ладони, отвернул на пару секунд клапан, принюхался.
-Ничего не почувствуешь, - усмехнулся Пакстон. – Там обычный неон. Для нас обычный. А вот эти твари его почему-то не переносят. А это вот, - сказал он, доставая какое-то незнакомое мне оружие, - штурмовая винтовка М-48Б. Разработана моими спецами на основе АК-84.
Я взял оружие в руки. Винтовка была тяжелой, под стать своим внушительным габаритам. Магазин вставлялся с левого бока, что было несколько непривычно. К своему удивлению, справа я заметил еще одно углубление поменьше, для второго магазина.
-Мне очень жаль, что вам придется идти в бой с не обкатанным вами оружием, - продолжал Фелпс, - но я объясню, почему мы сделали такой выбор. Поверьте, в надежности она ничем не уступает АК-84. Стреляет такими же пулями, магазин вмещает тридцать пять патронов. Но обратите внимание, справа можно вставить магазин от альянсовского автомата. Затем переводите вот этот переключатель в противоположное состояние, передергиваете затвор и стреляете патронами Альянса. А это очень важно с учетом того, что действовать вы будете глубоко на их территории. Конечно, убойная сила уже не та, но надежность и точность стрельбы остаются прежними. Помимо этого, она выдержит попадание воды, песка, грязи, некоторых кислот, высокую температуру, удары любой частью по голове и прочие виды… силового воздействия.
-А мне эта штучка нравится, капитан, - заявил Ковальски, внимательно осмотрев винтовку взглядом профессионального оружейника. – Пожалуй, лучше, чем АК будет.
-Ну и последнее, - Пакстон с трудом достал из ящика что-то тяжелое. – Наша экспериментальная установка. Чтобы выразиться проще и понятнее, просто скажу, что в принципе это – нейтронный расщепитель. В буквальном смысле расщепляет органику и неорганику на атомы. Уверен, что эта штука может вам понадобиться, но пользуйтесь ею только в самом крайнем случае… Вот, собственно, и все. Теперь вы упакованы по самые уши.
Как из ниоткуда появились стаканы с уже разлитой «Кровавой Мери» - полстакана занимал томатный сок, сверху же был аккуратно налит чистый медицинский спирт. Все по старой доброй традиции – фронтовые сто грамм. Когда все разобрали стаканы, я поднял свой и, как обычно в таких случаях, произнес: «На удачу». После чего все одновременно залпом осушили стаканы, молодецки рявкнув. Традиция была соблюдена в точности, за исключением того, что стаканы бить о пол не стали – дефицит с ними нынче.
Прощание состоялось. Никаких церемоний, только искренние пожелания удачи и успешного возвращения «со щитом». Я обменялся крепким рукопожатием с Феликсом, Марком и Пакстоном, по-дружески обнялся с Сашкой, бойцы распрощались со своими товарищами.
-Удачи, Леха, - сказал Ли, хлопнув меня по плечу.
-И опять все повторяется, - сострил я. – Я на задание, а ты, как и тогда, будешь бухтеть мне что-то по рации.
Китаец улыбнулся и заговорщически подмигнул мне, быстро кивнув в сторону Родригес:
-Попробуй только не вернись…
-Ах ты скотина… - медленно произнес я. – Ладно, счастливо, не поминайте лихом.

ColdMan2 добавил 14-08-2012 в 16:26:47:
Генерал только молча козырнул, и я ответил тем же. Внутри батискафа нас уже ждал техник, который должен был доставить нас на место. Внутри было малость тесновато, а для громадного сержанта – слишком низко, так что ему пришлось согнуться чуть ли не на треть. Кабина техника была напичкана всевозможными приборами и датчиками и открывала обзор чуть ли не во всех направлениях. Зная Марка Арельяно, я предположил, что стекло пуленепробиваемое. С освещением здесь проблем не было, лампы горели достаточно ярко. Оставалось только надеяться, что никто из моих бойцов не страдает клаустрофобией.
Выходной люк закрылся и наша махина с натужным стоном двинулась по монорельсу. Стоная и шелестя (Марк так и не удосужился сменить запчасти), платформа проехала минут пятнадцать, после чего остановилась. Откуда-то сверху послышался звук раздвигающихся створок массивного шлюза. Платформа начала медленно подниматься по освободившемуся тоннелю. Затем еще одна остановка, шум закрывающегося под нами шлюза и легкое потряхивание. Как будто платформа вместе с батискафом «сползла» с монорельса. Впрочем, наверное, так оно и было. Сверху раскрылся еще один шлюз, очевидно, внешний, и в тоннель хлынула вода. Одновременно техник запустил двигатели батискафа. Впереди была подводная прогулка…
Old Post 14-08-2012 16:16
ColdMan2 отсутствует Посмотреть данные 'ColdMan2' Отправить Приватное Сообщение для 'ColdMan2' Найти другие сообщения 'ColdMan2' Добавить ColdMan2 в Список Друзей
Править/Удалить Сообщение Ответить с Цитированием
ColdMan2
(Member)

Зарегистрирован: Jul 2012
Проживает: Papua-New Guinea/Port Moresby
Написал: 53 сообщений

Оценка: 0 Votes

Сообщение #1075707
6. Оперативное вмешательство.

Наверное, в былые времена подобное путешествие под водой показалось бы мне если не романтическим, то хотя бы приятным и волнующим, слегка щекочущим нервы. Можно было бы представить, что лазурные воды какого-нибудь теплого моря мягко касаются боков батискафа, издавая приятный для слуха плеск. А в глубинах этого самого моря можно разглядеть снующих разноцветных рыбок и качающиеся от подводных течений водоросли…
Но море, через глубины которого мы сейчас пробирались на уродливой бронированной махине, было вовсе не теплым. И воды его были также далеки от лазурности, как звезды от Земли. Мутными и загрязненными всяческими отходами и мусором они были, воды Самодельного моря, одного из многих, созданных когда-то по воле людей. Не было тут, конечно, никаких рыбок разноцветных и водорослей. Батискафу приходилось постоянно лавировать между обломками затонувших катеров и кораблей покрупнее, продираться сквозь промышленный мусор, которого тут было в избытке.
Со дна, находившегося где-то метрах в десяти под нами, поднимались густые клубы ила, непонятно чему принадлежавших мелких обломков. Все это создавало ощущение, весьма близкое к клаустрофобии – видимость, несмотря на два мощных прожектора, выражаясь математическим языком, стремилась к нулю.
Внезапно мгла будто расступилась, открывая более широкий обзор. Похоже, мы проплывали над низиной. А в этой низине устрашающе гротескным зрелищем раскинулся город. Это был один из тех, покинутых практически сразу после Первого вторжения. Люди, охваченные паникой, ринулись в крупные укрепленные центры, побросав свои дома и оставив позади всю прежнюю жизнь. Помнится, по долгу службы приходилось видеть эти города-призраки с их полуразрушенными, а кое-где и сожженными дотла, строениями, пустынными улицами, где не видно было даже хедкрабов, этих живучих тварей, потому что там нечем было поживиться. Разве что только костями практически полностью разложившихся трупов да сгнившими продуктами питания. Там правили бал смерть и полное опустошение, и только стаи голодного воронья в закатные часы периодически нарушали безраздельно царившую там тишину.
Но затопленный город-призрак мне «посчастливилось» увидеть впервые. И вид оставлял еще более жуткие впечатления. Возможно, сказывалась глубина, постоянно мелькающая, волнообразно колышущаяся в свете прожекторов муть, простая игра света и теней, но очертания гниющих и разъедаемых коррозией там внизу строений, показались мне настолько фантастическими и иррациональными, что я на какое-то время потерял чувство реальности. Как завороженный, я глядел туда, где угадывались силуэты проржавевших насквозь машин, практически полностью рассыпавшиеся в прах деревья, дороги с растрескавшимся и густо заросшим мхом асфальтом. Мне чудилось, что несмотря ни на что город живет какой-то своей загадочной, нагоняющей страх жизнью. Что эти остатки домов, автомобилей и прочих атрибутов старой цивилизации двигались в том же ритме, что и окружавшая их илисто-мусорная мгла. Казалось, в их расплывчатом, неясном раскачивающемся движении было что-то манящее, гипнотизирующее, неотвратимо влекущее к себе. Ведь это же так просто: забыть обо всем на свете, пойти ко дну, туда, откуда идет этот непреодолимый зов и просто ждать, когда тебя поглотит эта огромная ненасытная пасть…
-Впечатляет, да? – голос техника ворвался в мои уши, мигом расколов наваждение на тысячи осколков. – Определенно, в этом что-то есть. По крайней мере, так говорят все, кто это видел.
Я удивленно повернул голову.
-Так вы, стало быть, - медленно выговаривая слова, спросил я, - уже не в первый раз здесь плаваете?
-Ну конечно, нет, - рассмеялся техник. – И не в пятый, и не в десятый. Подумайте сами, кто бы позволил вам отправиться на такое задание на непроверенном транспорте? Мы времени зря не теряли, поэтому большая часть маршрута лично мне достаточно хорошо известна. И, кстати, вы особо на это зрелище не заглядывайтесь. Вот капитан Фелпс, например, говорит, что в конце концов от этого можно свихнуться. И у меня, знаете ли, нет весомых причин сомневаться в этом.
Да уж. Я отвернулся от «окна» и вернулся на свое место в каюту пассажиров. То, что я увидел в глубинах этого проклятого моря, напугало меня не меньше давешних ночных кошмаров и странностей. Я попытался прикрыть глаза, чтобы успокоиться, но тут же пожалел об этом – в мозгу вновь замельтешила картинка завораживающей черной бездны с двигающимися живыми домами. Чертыхнувшись про себя, я перевел взгляд на солдат, сидевших по разные стороны от меня.
Сержант О`Брайен методично и неторопливо выбивал пальцами по стенке какой-то ритм. Ни о каких нервах и речи быть не могло, просто это была устоявшаяся незыблемая привычка. Вообще, когда речь заходила о сержанте и его привычках, то их вполне можно было сопоставить со скалой, неприступной и крутой. Ирландец ни за что не поменял бы свои взгляды и устоявшийся образ жизни. Если он сказал, что не курит, значит, взять в рот сигарету его сам черт не заставит. Если он поспорит, что длинной очередью с пятидесяти метров засадит всю обойму АК-84 в «яблочко», то разобьется в лепешку, но добьется поставленной цели. В свете этого всего отсутствие бороды и усов, его главного символа и талисмана на протяжении десяти лет, смотрелось сейчас, мягко говоря, дико. Впрочем, никаких вопросов я ему задавать не собирался. За время совместной работы у нас выработалось полное взаимное доверие и понимание с полу-жеста. Если Джону приспичило чуть ли не впервые за всю сознательную жизнь побриться, значит, так надо. И все тут. Я это для себя давным-давно уяснил, и мы отлично ладили, а все наши споры имели исключительно профессиональную почву.
Николай Серых сосредоточенно жевал соломинку, смотря в никуда и в очередной раз полностью оправдывая свое прозвище «Молчун». Насколько мне известно, не нашлось еще такого человека, которому удалось бы выбить из него больше трех слов. А самой длинной фразой, произнесенной спецом по подрывному делу, была «Народ, вы штормовку мою не видели?». Своеобразный рекорд так и оставался непобитым. Серых же так и оставался молчаливой галлюцинацией с внушительными габаритами и поразительной способностью всегда оказываться в нужное время в нужном месте.
Стэн Андерсон и Майк Финчер самозабвенно резались в крестики-нолики, обильно сдабривая получаемое удовольствие нецензурными репликами. Клочок бумаги, на котором они играли, практически полностью уже покрылся кое-как расчерченными полями 3х3 и 9х9, но ни того, ни другого этот факт нисколько не волновал. Вот мне бы так сейчас, с завистью подумал я. Полная свобода от ненужных размышлений, раскрепощение и спокойствие. Когда понадобится думать и анализировать, они включат свое серое вещество и будут и думать, и анализировать, и действовать согласно обстановке. А сейчас, когда до места назначения сколько-то там еще километров, почему бы и не развлечься, пусть даже и так незамысловато?
Питер Ковальски не менее самозабвенно разбирал штурмовую винтовку М-48Б, тщательно изучая ее внутреннее устройство. Родригес часто язвила, что Ковальски затыкается только, когда спит и когда возится с оружием. Ее слова были очень близки к истине. Сейчас обычно самодовольно ухмыляющаяся физиономия болтливого оружейника была настолько сосредоточенной и серьезной, что так и тянуло подколоть ее обладателя. Но мое настроение приколам и остротам в данный момент абсолютно не соответствовало, да и обстановка была несколько неподходящая. Хотя это не мешало мне мысленно улыбаться серьезности и внимательности, с которой Ковальски разглядывал новую «игрушку».
Вот кто меня больше всех поразил, так это Павел Сахновский, который, не утруждая себя никаким нехитрым занятием подобно товарищам, просто спал, прислонившись к стене. И даже похрапывал изредка. Надо заметить, что три месяца в команде, постоянные нагоняи от сержанта и несколько моих занудно-познавательных лекций для него даром не прошли. Парень стал собранным, дисциплинированным, а самое главное, мало-помалу приучился держать язык накоротке, когда требуется. При этом он не забывал постоянно самосовершенствоваться и теперь стал одним из лучших стрелков в отряде. Собственно, именно поэтому я и принял решение взять его на это задание.
Одним словом, бойцы убивали время, кто как мог. А я все никак не мог найти себе места. Закрыть глаза я по-прежнему не хотел, боясь увидеть снова разверзшуюся черную пасть или, чего доброго, физиономию безликого японца с безвкусным голосом и сомнительными намерениями, задачами и планами…
А так хотелось отвлечься, расслабиться, выпить холодненького освежающего пива, вытянуться на диване и почувствовать себя хоть на минуту нормальным человеком. Еще хотелось бы, чтобы Родригес была рядом, чтобы можно было любоваться ее выразительными глазами, красивыми, резковатыми чертами лица, перебирать черные как смоль волосы… Вспомнив об Анне, я невольно улыбнулся и почувствовал, что сердцебиение стало учащенным. Забавно, а ведь я всегда считал, что чувства и война – вещь такая же несовместимая, как огонь и вода. Впрочем, у меня и сейчас были большие опасения насчет моей внезапно возникшей привязанности к Родригес. Ведь что означают подобные эмоции и переживания на войне? В первую очередь, страх потерять близкого тебе человека. Один раз я уже чуть не попался на удочку этого страха, когда, наплевав на все приказы, полез вытаскивать Аликс из Города. Теперь я боялся, что все это может закончиться чьей-нибудь смертью, а повинным в этой смерти я буду считать себя, как бы дико и глупо это не звучало.
Я устало потер переносицу. Да… а ведь как хорошо было бы, если бы все это оказалось длинным-предлинным дурацким сном, и я проснулся бы в своей кровати в отчем доме, и мама позвала бы завтракать. А отец на выходные повез бы меня в горы, к Деду, где я упился бы чаем, заваренным и настоянным на горных травах, облазил бы все окрестные ущелья и гроты и вдоволь наигрался бы с совсем молодым еще Бобиком… Я посмотрел на ярко светившие лампы, на лица своих парней. Нет, слишком уж все это осознанно и четко, не похоже это на сон. Мама не позовет завтракать, и отец не повезет ни в какие горы, потому что оба они умерли… погибли много лет назад. А с Дедом я увижусь еще, наверное, очень нескоро. Если вообще увижусь…
-Э, слышь, умник, - вдруг резко бросил сержант. – Ты еще раз наведешь на меня эту штуковину – все кости переломаю.
Сахновский как будто нарочно выразительно и многозначительно всхрапнул. На то, чтобы понять, что случилось, у меня ушло секунд десять. Выяснилось, что Ковальски, собрав винтовку, переключился на нейтронный расщепитель и в процессе изучения принципа его действия случайно направил его на О`Брайена, в результате чего и вызвал столь бурную и адекватную реакцию последнего.
-Да ладно вам, сержант, - виновато улыбнулся Ковальски, - он ведь все равно сейчас отключен.
-А меня не колышет, - заявил сержант. – Мне этот кусок металла активно не нравится, и его присутствие меня нервирует. А если ты еще раз наставишь его на меня или еще кого-нибудь, я могу занервничать еще сильнее…
-Остынь, Джон, - успокаивающе сказал я. – Уверен, это вышло случайно. Кстати говоря, Ковальски, может, ты нам расскажешь в таком случае, как это чудо враждебной техники действует?
-Да очень просто, - оживился оружейник, переведя дух. – Только не враждебной, капитан. Всё от первого до последнего винтика – наше. Есть повод гордиться, между прочим. А принцип действия простой. Вот эта черная кнопка запускает генератор, то есть приводит малютку в боевое положение. С помощью регулятора сбоку настраивается требуемая мощность. А потом простым нажатием красной кнопки полчища врагов отправляются в небытие. Вот, взгляните.
Я взял «адскую машину» в руки. Судя по размерам – около семидесяти сантиметров в длину, сантиметров тридцать в диаметре – весить она должна была килограммов двадцать, не меньше. Однако навскидку я бы не дал больше четырех. Расщепитель представлял собой вытянутую эллипсовидную трубу, сужающуюся на конце, нашпигованную множеством датчиков. От основания устройства тянулись десятка два проводов, изолированных каким-то гибким и, очевидно, долговечным материалом. Половина всех проводов сходились у конца, где было установлено что-то вроде отражателя – по крайней мере, другого объяснения я найти не смог.
-Почему она так мало весит? – спросил я.
-Помните технологию HEV? – усмехнулся Ковальски. – Так вот, при изготовлении использовали именно этот материал. Да-да, это только кажется, что она стальная. На самом деле ничего подобного. Единственное, что, как я понимаю, пришлось заменить, так это субатомный… кхм… генератор, реактором его язык не поворачивается назвать. Хотя скорее всего его не заменяли, а просто модернизировали. Ведь здесь не нужны ни система жизнеобеспечения, ни медицинские системы и тому подобное, оставили только систему облегчения веса. Естественно, вследствие этого освободилось огромное количество энергии, которая требуется для работы этого оружия.
-И как оно действует?
-Ну, я не могу точно сказать. – Замялся Ковальски. – Ведь капитан Фелпс не дал мне почитать инструкцию и техпаспорт. Но примерно смысл таков: генерируется поток нейтронов, которые при прохождении по трубке разгоняются, а на выходе все это фокусируется… как бы это сказать… в мощный нейтронный луч. При прохождении через любое тело или препятствие нейтроны как бы «расталкивают» все атомы, и сила ударов такова, что межатомное взаимодействие полностью нарушается, и тело в буквальном смысле распадается… Хотя, если честно, кажется, капитан Фелпс лукавил. Не в нейтронах тут дело, вернее, не только в них…
-То-то я удивляюсь, почему это Фелпс ничего не сказал нам о принципе действия этой штуки перед отправкой… – задумчиво произнес я. – И давно ты все это знаешь?
Оружейник понуро опустил голову.
-Три дня, - честно признался он. – Мне даже довелось побывать на ее испытании. Извините, просто у капитана Фелпса правило: все новые разработки показывать сначала специалистам, а уж потом внедрять их что называется «в массы». Да и потом, вам ведь не до этого было…
Я только махнул рукой, возвращая оружие назад. У меня никогда не было повода не доверять своим людям. Не было у меня такого повода и в отношении Пакстона Фелпса, которого я знал еще до Второго вторжения. Я и раньше знал о подобных контактах моих специалистов с сотрудниками Фелпса, и они носили сугубо профессиональный характер и способствовали обмену опытом. Что уж там говорить, некоторые из моих нынешних спецов перешли ко мне именно от Пакстона, и никто не имел ничего против. Не собирался я лезть на рожон и сейчас, потому что прекрасно понимал, что Пак ни за что не всучил бы мне новое оружие, не прошедшее тщательную проверку как его, так и моими людьми.
-Готовимся на выход, господа, - прозвучал голос техника. – До точки назначения три минуты.
Сахновский моментально проснулся, Андерсон и Финчер смяли исчёрканный листок и смахнули его на пол, Ковальски упаковал расщепитель обратно в непромокаемый чехол и прицепил его к своему рюкзаку. Процедура была отработанной годами, руки, казалось, действовали совершенно независимо от мозга: закрепить шлем, надеть респиратор, опустить и проверить защитное стекло. Послышались негромкие металлические щелчки – бойцы зарядили винтовки. Проверка экипировки заняла не более двадцати секунд: спецжилеты, надетые на нас, мы знали как облупленные. Немного повозиться пришлось со «средством от насекомых», как назвал его Пакстон. Поочередно мы отворачивали клапаны на баллончиках, проверяя, выходит ли неон. И вот на лавках в каюте для пассажиров уже сидят семеро вооруженных до зубов спецназовцев, больше напоминающих каких-то гуманоидов в своей темно-зеленой камуфляжной форме, тяжелых армейских ботинках и респираторных масках, полностью скрывающих лица.
-Итак, - произнес техник, - до точки назначения одна минута. Повторяю порядок действий. Я выгружаю вас у заброшенной канализации, отплываю на безопасное расстояние и жду три часа. Через три часа я возвращаюсь к канализации, где я уже должен подобрать троих человек. Если их не будет, я жду еще двадцать минут, после чего возвращаюсь на Базу. А сейчас будьте осторожны, смотрите внимательно под ноги.
Едва он произнес эти слова, пол буквально начал уходить из-под наших ног, заставив нас инстинктивно вцепиться в поручни и основание лавок. Металлический пол в каюте пассажиров оказался ничем иным как люком, ведущим в достаточно большое углубление.
-Никто не ушибся? – пошутил техник. – Прошу, господа, вам – туда. Прыгайте смелее, тут все бронированное, так что ничего не сломаете… Разве что только ноги.
Последовав его указанию, мы поочередно спрыгнули в углубление, которое оказалось квадратным колодцем высотой примерно в полтора человеческих роста и в ширину около трех метров, оказавшимся для семерых нагруженных амуницией людей слегка тесноватым. Верхний люк с глухим металлическим стуком закрылся.
-Сейчас не пугайтесь, ребята, - зазвучали наушники голосом водителя. – Я вас слегка затоплю, чтоб давление выровнять.
Из незаметных до этого отверстий в колодец хлынула вода. Нас обдало ледяной волной, пробирающей до самых костей. Холод сковал все мое тело настолько, что какое-то время я не ощущал своих конечностей. Чуть не позабыв, я установил таймер обратного отсчета на своих наручных часах на 14:00:00 и нажал на кнопку. То же сделали и остальные. Можно считать, миссия началась. Через некоторое время вода полностью заполнила колодец, и дышали мы уже при помощи респираторов, опять-таки модернизированных умельцами Пакстона, так что теперь без вспомогательных баллонов с кислородом продержаться под водой можно было около часа. Впрочем, о запасе воздуха мы позаботились – у каждого в рюкзаке имелся небольшой кислородный баллон.
-Удачи, парни. Счастливого вам плавания.
Нижний люк медленно открылся, освобождая нам путь в глубины Самодельного моря. Отвернув клапаны на пристегнутых к поясу баллончиках, мы скользнули вниз.

ColdMan2 добавил 16-08-2012 в 16:06:26:
******

Привычка – вещь великая, в некоторых случаях. Вот хотя бы в этом. Уже через пару минут пребывания под водой я перестал ощущать ее ледяные объятия, сводившие судорогой всё тело. Хотя, если уж быть объективным, то я вообще перестал что-либо ощущать, и все движения мои казались мне автоматическими и производились скорее по инерции и, может быть, даже по наитию. От такой мысли сделалось мне сразу невесело, и заработал ногами и руками с удвоенной энергией.
Вокруг нас, на сколько хватало глаз, а хватало их метров на пятнадцать, простирались мрачные, зеленоватые, мутные владения Самодельного моря, заросшие характерными растениями, странно мутировавшими под действием чего-то, с дном, усеянным проржавевшими обломками судов и кусками железобетона с торчащей из них полусгнившей и облепленной какой-то гадостью арматурой. Посреди всего этого деловито сновали аборигены – голодные, судя по всему, пиявки, некие разновидности рыб, приспособившихся к жизни бок о бок с прожорливыми хищниками, какие-то совершенно невообразимые существа с невообразимыми же кулинарными пристрастиями, задачами и планами. Вся эта серьезная, деловитая подводная жизнь, безусловно, видела в нас источник интереса самого что ни на есть корыстного и по сему совершала неоднократные попытки приблизиться, отчего нервы наши первое время малость пошаливали. Впрочем, едва почувствовав запах неона, потихоньку выпускаемого из маленьких баллончиков, местные жители поспешно удалялись на безопасное расстояние, оставляя после себя обиженное разочарование. Мы перестали их замечать, лишь автоматически регистрируя боковым зрением их мельтешение где-то на периферии области видимости.
Канализационная труба, перекрытая решеткой, смотрела на нас зияющим чернотой разломом метра два в диаметре. Выглядело это как зловещее приглашение, совмещенное со строгим предупреждением и вполне реальной угрозой.
Черт знает, сколько стоит здесь эта решетка, но проверку на прочность она выдержала – ни один толстый прут не сдвинулся с места. Что ж, к отсутствию хороших манер нам не привыкать. По моему молчаливому приказу двое бойцов, вооружившись автогенными горелками, приступили к работе. На наше счастье, изготовители решетки явно сэкономили на качестве, потому что парням хватило около четырех минут.
Первым в открывшийся проход сунулся я. Наплечный фонарь выхватил из тьмы длиннющий железобетонный тоннель, стенки которого покрывал густой слой склизкой дряни вперемешку с комфортно устроившимися микроорганизмами. У меня появилось ощущение, будто стою на пороге чердака старинного дома, давно заброшенного, и сейчас вот из тьмы ринутся на меня полчища летучих мышей, потревоженных неосторожно пущенным мною внутрь светом. Слепые, злобные, взбешенные от яркого света, будут биться они мне в лицо, путаться в волосах, инстинктивно кусаться и царапаться и еще больше звереть от запаха крови… Никаких летучих мышей там не было, равно как и их местных подводных аналогов. Никто не выскочил мне навстречу из сотен невидимых щелей и углублений, шарахаясь от яркого луча света, не ударила в лицо, царапаясь и кусаясь, никакая мерзость, и я, кляня себя на чем свет стоит, спокойно поплыл вглубь.
Без каких-либо происшествий мы преодолели те самые метров семьсот однообразного покореженного и размытого бетона, когда тоннель резко повернул вверх, превратившись в колодец. Вот тут-то могли мы столкнуться с первой серьезной проблемой: откуда мы могли знать уровень воды в этом самом колодце? Вполне могли мы вынырнуть где-нибудь метрах в тридцати от складских помещениях и тогда – кранты всей операции и всему, что должно было бы последовать за ней. Глупо. В высшей степени глупо, нечестно и подло. Но обошлось. Бесконечно, казалось бы, затянувшийся колодец вывел нас, наконец, на долгожданную поверхность, которая оказалась еще одной трубой такого же диаметра, заполненной водой примерно на треть. Где-то невдалеке виднелся неясный свет.
Фонари мы погасили и, стараясь производить как можно меньше шума, двинулись в направлении источника этого самого света. Тело, окоченевшее за время пребывания под водой, постепенно давало о себе знать неприятной дрожью до лязга зубов и сотнями тысяч мурашек, впивавшихся в кожу. Неясный свет тем временем всё приближался, постепенно открывая нам следующую картину.
Серьезный пролом в трубе, за ним – свежий воздух, предзакатное небо, проглядывающее сквозь основательно продырявленную (а кое-где вообще отсутствующую) крышу, что-то вроде ангара с затопленным полом и плавающим в воде строительным мусором. Были тут ящики какие-то, картонные коробки, разбухшие куски досок, всевозможные фрагменты металлолома, будто нарочно цеплявшиеся и мешавшие идти. По всему было видно, что на это помещение всем было давным-давно наплевать. Славненько.
Из ангара выход был только один – ржавая дверь в дальнем углу. Механизм, видать, от старости и постоянной сырости напрочь заклинило, и осталась только относительно небольшая щель, достаточная, впрочем, чтобы через нее мог протиснуться человек с оружием и ранцем за плечами. Оттуда, из-за этой самой двери, изредка доносились голоса переговаривавшихся солдат. Та-ак. Вот это уже интереснее.
Мы насчитали четырех – почти в точности, как предсказывал Феликс. Дальнейшее было исключительно делом техники. Я медленно и бесшумно – благо, воды здесь уже не было – подкрался сзади к ближайшему часовому, одновременно боковым зрением следя за остальным помещением, которое, по всей видимости, и было тем самым заброшенным складом. Стоявшие здесь огромные морские контейнеры располагались таким образом, что выгодно скрывали наши перемещения от глаз охранников, спина одного из которых была сейчас всего в полуметре от меня. Интересно, а чего бы это Альянсу не раскошелиться и не сделать им датчики движения? Вот стоит он сейчас передо мной, чурбан чурбаном, и даже не подозревает и не хочет и не может подозревать, что его смерть совсем близко, опасно близко, и уже блеснуло в кроваво-красном свете заката лезвие ножа, которое через секунду вонзится ему в горло, в самое уязвимое место, и оборвет его пустое и лишенное всего человеческого существование…
Солдат всхрипнул, подергался в конвульсиях и затих. Я аккуратно уложил его на пол, стряхнул темно-бордовую кровь с ножа и сделал знак остальным.
Второй охранник, появившийся в проходе между контейнерами, взвился в воздух, поднятый могучей рукой сержанта. Доля секунды, резкое движение – и раздался характерный хруст, засвидетельствовавший мгновенную смерть. О`Брайен осторожно прислонил обмякшее тело к контейнеру. Из глубины склада послышались несколько выстрелов из пистолетов с глушителем, после чего раздались характерные звуки рухнувших на пол тел. С охраной было покончено.
Склад действительно располагался на высоте около сорока метров, и вся железнодорожная станция, находившаяся внизу, видна была как на ладони. Слева – немаленькое двухэтажное здание, видимо, используемое как казармы. Далее какие-то домики, будки, ящики и контейнеры (свихнулись они на них, что ли?) и непосредственно, железнодорожные пути, стоящий на них поезд и разгрузочная станция.
Беглый осмотр показал, что значительная часть охраны занята загрузкой состава, другая же часть находилась, очевидно, в казармах. Посреди базы никто не разгуливал с оружием наперевес, бдительно высматривая нарушителей, никто не стоял у окон и не таращился на происходящее. Ага, стало быть, охрана всецело положилась на пулеметчика, засевшего вон там, слева от нас, на недосягаемой, как им кажется, позиции. Что ж, тем хуже для них…
-Действуем следующим образом, - сказал я бойцам. – Финчер, видишь пулеметчика? Он твой. Вперед.
Мы невольно затаили дыхание, наблюдая за тем, как Майк осторожно продвигается по осыпающемуся склону к пулеметной точке. Пулеметчик увидеть его не мог, так что главной задачей было не съехать вниз по осыпи.
-Пулемет взят, - коротко доложил, наконец, Майк.
-Отлично, - вздохнул я с облегчением. – Сахновский, твоя позиция – здесь. Видимость отличная, так что ни одна тварь не проскочит. Ты будешь нашими глазами. Докладывай обо всем, что увидишь.
-Понял, - кивнул Сахновский, устраиваясь поудобнее со снайперской винтовкой.
Вниз вели две тропы – одна ухоженная, которой пользовалась охрана, другая почти заросшая травой. Конечно, мы бы предпочли более удобный путь, однако он был слишком длинным и был вполне реальный риск, что нас могут обнаружить. Поэтому пришлось, задержав дыхание, как можно быстрее проскользить по нехоженой тропе вниз, к спасительным ящикам. Судя по молчанию Финчера и Сахновского, нас никто не заметил.
-Андерсон, - сказал я, переведя дух, - займи эту позицию и не спускай глаз с казармы. Прикроешь нам спины, если что.
-Есть, - отозвался тот.
Передвигаясь короткими перебежками, преодолевая незначительные расстояния между ящиками, контейнерами и пустыми будками с заколоченными дверьми и окнами, устанавливая в некоторых местах кумулятивные заряды, мы достигли более-менее защищенного места метрах в тридцати от состава. Притаившись в импровизированном укрытии, мы прислушивались к обрывкам переговоров, долетавших до нашего слуха, выяснив вскорости, что погрузка уже практически закончена, и состав вот-вот будет готов к отправке.
-На погрузке работают восемь человек, - ровным голосом докладывал Сахновский. – Трое отделились… направляются в вашу сторону.
-Что такое? – спросил я.
-Два цыпленка, - отозвался Сахновский, - и один расфуфыренный.
-Хорошо, - сказал я, подумав немного. – Приготовься, по моей команде уберешь цыплят, а я с пернатым побеседую…
-Будет сделано, - с готовностью произнес снайпер. – Они уже где-то в десяти метрах от вас…
Невдалеке, за ящиками, действительно послышались шаги и чей-то высокий голос, вероятно принадлежавший тому самому расфуфыренному. Голос этот, как мне показалось, слегка дрожал и даже иногда срывался на какой-то странный фальцет. Все это наводило меня на небезосновательные сомнения в обладателе этого самого голоса. Не похож он что-то на хриплое бормотание модифицированных уродов…
-Они уже почти поравнялись с вами, - доложил Сахновский.
Шаги были уже совсем близко, из-за ящиков уже появились рослые фигуры в противогазах…
-Огонь! – коротко скомандовал я. В следующий миг последовали два тугих шлепка, двое солдат, не издав ни писка, с глухим стуком повалились на землю. Я же, воспользовавшись замешательством третьего, ухватил его за шкирку и втянул в наше укрытия. У горла его моментально оказался нож, вдобавок на него сурово и бесстрастно смотрели дула винтовок. Я вцепился свободной рукой в его маску и с силой потянул на себя… Так и есть – «пернатый», «павлин» и еще много как таких называли. Маска легко отцепилась, открыв насмерть перепуганное худое лицо черноволосого человека с панически бегающими глазками, прерывисто и тяжело дышащего.
-Резких движений не делать, - прошипел я, зажав ему рот рукой. Ребята тем временем убрали трупы с видного места. – На мои вопросы будешь отвечать «да» или «нет». Рыпнешься – прирежу, что и пикнуть не успеешь. Усек?
Тот затравленно кивнул.
-Ты комендант станции?
Кивок.
-Ты уже дал отмашку на отправку поезда? – Снова утвердительный ответ. – Кто-нибудь может отменить отправку? – Парень энергично, насколько это было возможно, замотал головой. Я хорошенько тряхнул его. – Точно?
Теперь он снова кивал, еще более энергично. А может быть, дрожал. Казалось, еще чуть-чуть, и в штаны наложит от страха. Знаем мы вас, сопляков. Выслуживаетесь перед начальством в ГО, изо дня в день лижете им задницы и, в конце концов, получаете такие вот назначения – комендантами, начальниками охраны и прочей швалью. А в награду за усердие, рвение и верную службу преданной дубинкой освобождают вас, слизняков, от весьма болезненной и неприятной процедуры модификации. Вот только интересно, что вы при этом чувствуете, а? С сохранившейся-то совестью?..
-Капитан… - предупредительно произнес Серых. Я быстро глянул на раскорячившегося коменданта. Правая рука его тянулась к незаметному устройству с совсем уж незаметной кнопкой на поясе. Ни секунды не раздумывая, я полоснул ножом по его горлу. Брызнула ярко-алая артериальная кровь. Сучонок…
Со станции донесся протяжный гудок поезда. Медлить больше было нельзя.
-У нас гости, капитан, - озабоченно сообщил Сахновский. – Поторопитесь.
-Целый вагон, - подтвердил Андерсон, после чего окружавшая нас тишина разорвалась какофонией завязавшейся перестрелки. Послышалась стрекочущая пулеметная очередь. Медлить и вправду не стоило.
С максимально возможной осторожностью мы покинули укрытие и оказались в гуще сражения. Перед нами был гудящий разогревающийся состав, а его защитники, которых оказалось куда как больше восьми, рассыпались в длинную растянутую цепь и вели беспорядочный огонь. Позади нас Андерсон, поддерживаемый сверху Сахновским, сдерживал высыпавших из казармы солдат. Видимо, биотоки и биоритмы этого треклятого коменданта где-то фиксировались, а как только данные перестали поступать, была объявлена тревога. «Представление началось» - весело, с удовлетворением подумал я, пригибаясь и на бегу отстреливаясь. Штурмовая винтовка издавала легкие, с подозрением на несерьезность щелчки, однако отдача и потрясающая возможность ведения прицельного огня явно свидетельствовали о таланте оружейников Пакстона. Пули со стальным наконечником насквозь пробивали бронежилеты солдат Альянса, буквально скашивая их с одного выстрела. Пулемет Финчера практически не замолкал, методично обрабатывая всю базу, чем весьма облегчал нам нашу задачу.
В конце концов, путь к поезду был расчищен. Впереди был только состав и десятка два мертвых тел, сзади изредка неслись шальные пули. А состав тем временем медленно двинулся с места. Тут уж мы, плюнув на всякую осторожность, что есть сил рванули к поезду, до которого оставалось нам метров пятнадцать. Состав постепенно ускорялся, а я все искал глазами нужный вагон… Вот он, родимый! Забыли запереть, похоже.
А выстрелы сзади слышались уже чаще, и Сахновский доложил уже, что к станции движутся три десантных корабля с подкреплением, и мы еще прибавили в скорости, и один за другим запрыгивали в незакрытый вагон. Последним, как всегда, оказался Ковальски, слишком увлекшийся стрельбой. Впрочем, сержант, высунувшись на полкорпуса, буквально втащил оружейника в вагон, попутно вроде бы отвесив ему подзатыльник. Хотя, может, мне показалось…
-Как вы там, парни? – спросил я у оставшихся на станции.
-Нормалек, - отрапортовал Андерсон. – С аборигенами справились, ждем дорогих гостей.
-Сейчас берегите головы, - предупредил я. – Устроим небольшой фейерверк. Потом пошумите тут еще минут десять и возвращайтесь на исходную.
-Понял вас, командир, - бодро отозвался Андерсон. – Удачного вам путешествия.
Фейерверк получился внушительным. Не настолько, чтобы разнести всю станцию в клочья, но настолько, чтобы создать видимость, что главной целью нападения была именно станция, а не состав. Если трюк удастся, то на внутренней станции нас ждать не будут, что дает нам преимущество внезапности. Если же не удастся… что ж, к таким вещам тоже не привыкать.
Состав набрал ход и несся теперь под землей, по проложенному Альянсом (а может быть, и не Альянсом) тоннелю. Можно было перевести дух. Первая фаза операции прошла успешно, до второй фазы было около часа тряски в поезде, так что можно было просто расслабиться…

ColdMan2 добавил 16-08-2012 в 16:07:36:
******

Говорят, вернее, когда-то давно слышал, что в мире существует три вещи, на которые можно смотреть бесконечно: горение костра, течение воды и пересчет денег. Сейчас, мерно покачиваясь – не трясясь, – в вагоне под ритмичный стук колес, мне захотелось вдруг и этот звук отнести к разряду «вечно слушаемого». Тем более, что никакие побочные и раздражающие шелесты, скрипы и стоны, такие характерные для транспортных средств Арельяно, не примешивались и не портили успокаивающего эффекта этого банального, казалось бы, постукивания колес на стыках рельсов.
Таймер показывал одиннадцать с лишним часов. Ровно столько оставалось у нас на выполнение возложенных на нас обязательств. Вспомнились мне в этот момент почему-то слова генерала, сказанные им сегодня (а может, и не сегодня – я уже чувство времени потерял) по поводу роли чувств в нашей борьбе с Альянсом. И что-то, похожее на осознание, может быть, частичное, но все-таки осознание, промелькнуло у меня в голове. Прав ведь он в чем-то. Вот трясемся мы, четверо, сейчас в этом вагоне, не зная, куда он нас везет, зато примерно представляя, что нас ждет и уж великолепно понимая, чем всё это может закончиться. Вернее, скорее всего, закончится. Наивероятнейший исход, так сказать. И груз ответственности висит такой, что в пору камнем на дно идти… А мы, разумной частью сознания классифицируя всё это не иначе как «форменное безумие», другой, эмоциональной частью, ухитряемся ощущать странное удовольствие. Даже не удовольствие, нет… эйфорию, вот. Да-да, именно эйфория читается в прищуренных глазах сержанта О’Брайена, насвистывающего что-то незамысловатое и вместе с тем родное и близкое душе. Эйфория веселым, безумным огоньком пляшет в глазах Ковальски, распаковавшего свой сухпаёк. Мрачный колючий взгляд Серых буквально горит этой самой эйфорией, вселяющей непоколебимую решимость, притупляющей чувство самосохранения и начисто изгоняющей мерзкий холодненький страх и подленькое такое малодушие, которые в обычных обстоятельствах незримо присутствуют в подсознании. И душевный подъем, полное освобождение от страхов и переживаний последних дней, смутных и неясных подозрений, мучительных сомнений, испытываемые мною, несомненно, вызваны тем же самым. И неожиданно наваливается такое счастье необъяснимое, что хочется просто встать и заорать задорно, по-мальчишески «Зацените, уроды! Хто из вас так умеет, засранцы модифицированные?!». Разумеется, вскакивать и орать я не стал, однако преимущества наши перед бездушными сверхчеловеками Альянса осознал явственно и бесповоротно.
Конечно, скорее всего, существует и другое, диаметрально противоположное мнение. Например, профессор Сантини трезвый заявил бы, что всё это – сильное нервное перенапряжение, граничащее с истерикой. Тот же профессор Сантини, будучи в запое, понял бы наше состояние без всяких слов… Сантини трезвым практически не бывает, потому я имею полное право первую мысль отбросить, как банальную и неинтересную.
А вот вам еще один живой пример морально-эмоционального подъёма: Ковальски, с нескрываемым причмокивающим удовольствием поглощающий содержимое сухого пайка. И плевать он хотел, что минут через пять может словить дурную пулю и окочуриться. Ерунда все эти ваши теории…
-Нет, ископаемое ты какое-то, - добродушно проворчал сержант, с любопытством наблюдая за оружейником. – И психология твоя изучению не поддаётся…
-Жрать хочу! – виновато, с упреком выговорил Ковальски, ни на секунду не отрываясь от увлекательного и затягивающего процесса.
-Свинья, - с чувством, расстановкой и выражением заключил сержант.
-Шпашибо, шержант, - прошамкал Ковальски набитым ртом.
Было в нем в этот момент что-то от верблюда, неторопливо и основательно пережевывающего свою колючку. И ведь действительно – сравнение-то точное, – верблюд, расхлябанный и начисто лишенный каких-либо комплексов верблюд. Язык без костей. Пустобрёх и любитель выпить. Добряк и простой как три копейки. Умница и профессионал. Я даже улыбнулся невольно – ну где, где еще найдешь такие несовместимые и дикие вроде бы сочетания?..
Заскрипели и застонали тормозные колодки (ага, у супостатов, стало быть, тоже не без этого), поезд начал постепенно замедлять ход. Ковальски поспешно проглотил недожеванный кусок, как попало запихнул оставшийся паёк в рюкзак и принял невозмутимо-сосредоточенный вид.
-Играем, как обычно, - сказал я, перезаряжая винтовку. – Сначала вспышки, потом пышки. Стреляем крестом, по всем направлениям, каждый прикрывает друг друга.
Вообще-то, я мог бы этого и не говорить. Все мы тактику эту знали как облупленную и при её помощи провели десятки удачных операций. Однако есть такая вещь как формальность, а также очистка совести.
Поезд со скрежетом и лязгом остановился. Компрессор выпустил воздух, намертво закрепив колодки. Снаружи слышались голоса солдат. Что было плохо, так это невозможность провести предварительную разведку. Нужен эффект внезапности, поэтому действовать придется, импровизируя на ходу.
-По команде, - полушёпотом произнёс я. Ковальски и Серых заняли позиции по бокам от двери, зажав в руках по слепящей гранате класса S-7. Отрывистые голоса снаружи приближались. Я коротко скомандовал «Начали!». Тихое звяканье. Запас времени у гранат четыре секунды. Три… две… Ощущение сравнимо с плёнкой, пущенной в замедленном режиме. Дверь вагона, сдвинутая резким движением руки Ковальски, отъезжает в сторону, в тот же миг две гранаты почти синхронно вылетают на обозрение всех желающих. Перед тем, как отвернуться, я успеваю запечатлеть низкорослого какого-то солдата, непонимающе склонившего скрытую противогазом голову. А потом – два гулких хлопка, почти сливающихся в один, замедленная съёмка закончилась и началось ускоренное воспроизведение.
Ещё не смолкли растерянные хриплые возгласы солдат, а Серых и Ковальски, подобно ястребам, стремительно выскочили из вагона, на ходу ведя стрельбу длинными очередями (не самый эффективный способ, однако для того, чтобы вогнать противника в смятение, подходит отлично). Послышались первые предсмертные хрипы и писк датчиков, констатировавших смерть своих обладателей. В точности следуя отработанной тактике, в следующее мгновение вагон покинули мы с О’Брайеном. На детальный осмотр времени просто не было, поэтому ограничиться пришлось быстрым взглядом, вобравшим в себя самое необходимое: станция одноплатформенная, стало быть, со спины никто стрелять не будет; до потолка, то есть до крыши, метров пятнадцать, и всё это пространство занимают непосредственно платформа и что-то вроде пристроенного второго яруса на высоте около десяти метров; неподалёку от нас то, что нужно – большие ящики и контейнеры, великолепное укрытие. Примерный план действий моментально сложился, и мы, всё ещё пользуясь временной слепотой и замешательством охраны станции, пригибаясь и прикрывая друг друга, стремительными перебежками двинулись в сторону укрытия. Беря на прицел очередного солдата и нажимая на курок, я мельком отметил слаженность и взаимопонимание моих людей, которые без всяких приказов «разобрали» каждый своё направление, таким образом подавляя все реальные и потенциальные огневые точки противника, буквально не давая тому продохнуть. Достигнув укрытия, каждый из нас занял свою позицию так, чтобы ни один солдат не ускользнул от нашего внимания и не зашел с тыла. Возможно, я и не ощущал себя «единым целым» с оружием, как это пафосно описывалось во многих книжках, но мрачное, острое, болезненное даже какое-то удовлетворение при каждом точном попадании чувствовал прекрасно. Вот на верхнем ярусе появилась кажущаяся отсюда небольшой фигурка солдата. А вот он уже тяжело переваливается через перила и, как мешок с картошкой, летит вниз, пораженный короткой очередью моей винтовки. В воздухе стояла невыносимая вонь пороховой гари, разъедавшей и заставлявшей слезиться глаза, а уши заложило, несмотря на то, что винтовки были значительно более бесшумными, чем АК-84, грохочущий при каждом выстреле. Впрочем, во время боя мы не особо-то это замечали.
К главному входу на станцию, защищенному полупрозрачным альянсовским ограничивающим полем, спешила подмога – целый взвод солдат, громыхая башмаками по металлическим полам, несся по коридору. Серых невозмутимо сорвал со спецжилета гранату, выдернул чеку и метнул её в самую гущу солдат. Последовавший через пару секунд мощный взрыв на какое-то время оглушил нас до звона в ушах. Какофонии боя теперь слышно не было, да и вообще все чувства как-то притупились. Осталось только одно: целься – стреляй, целься – стреляй…
…Запах пороха уже не бил в нос и вызывал лишь легкое усталое раздражение. Под ногами с легким, чуть ли не мелодичным звоном перекатывались многочисленные стреляные гильзы. Бордово-черная кровь, вяло вытекавшая из трупов модифицированных людей, противно хлюпала под ногами. Сработано было исключительно чисто: вся охрана перебита, а у нас только Ковальски слегка зацепило навылет.
Я быстро прикинул в уме сложившуюся ситуацию. Перед нами было два выхода – основной и тот, что на втором ярусе. И оба были уже абсолютно бесполезны, потому как около тридцати секунд назад бесстрастный женский голос посредством репродуктора объявил, что все пропуска в связи с возникшей внештатной ситуацией аннулируются, а всей охране надлежит немедленно получить новые. Это значило, что свои поддельные карточки, дававшие право проходить через ограничивающие поля, мы можем теперь выкинуть с чистой совестью. Помимо этого следует и поторопиться, потому что если верить всё тому же бесстрастному женскому голосу, сюда уже несется целый батальон солдат, так что у нас остаётся пара минут на принятие решения.
Судя по примерному плану комплекса, который Сашка с Феликсом забили в мой КПК, как раз рядом с главным входом на станцию должен быть воздуховод, идущий параллельно главному коридору – опять-таки, если верить этому плану. Скользя взглядом по стенам рядом с центральными воротами, я обнаружил заваленное каким-то неподдающимся объяснению и описанию хламом место, где-то в пяти метрах вправо от входа.
Воздуховод был тут как тут. Из шахты тянуло противной холодной сыростью, плесенью и чем-то разлагающимся. Очевидно, уборка не входит в повседневные обязанности охраны. Тишину снова прорезала сирена тревоги, и бесстрастный голос вновь напомнил, что по всему комплексу объявлена боевая тревога третьей степени, и что всему персоналу надлежит немедленно устранить угрозу безопасности. Решив не испытывать судьбу лишний раз, мы один за другим, согнувшись пополам, окунулись в сырую, воняющую плесенью и гнилью, темноту вентиляционной шахты. Времени хоть как-то замести следы уже не было, поэтому мы старались двигаться максимально быстро, насколько это позволяла тесная шахта. Впрочем, я не думал, что альянсовские солдаты снизойдут до ползания по воздухопроводам.
Я шёл первым, освещая путь наплечным фонарём. Позади меня ровно и размеренно дышал Серых, изредка чертыхался вполголоса сержант, для которого проход был слишком низким, пыхтел и шуршал Ковальски, который помимо всего прочего тащил на себе ещё и нейтронный расщепитель. По пути несколько раз попадались развилки, однако нас они не интересовали: на чертеже ясно и чётко было показано, что основная шахта приведёт нас к промежуточному оперативному центру, стало быть, отклоняться никуда нельзя. Пару раз встретились и вертикальные ответвления, и вот здесь приходилось быть осторожными и следить внимательно, чтобы никакой пронырливый мозгосос не свалился сверху кому-нибудь на голову. Конечно, каски защитили бы нас от этих тварей, но шумная возня в тесном проходе была совершенно ни к чему.
Тоннель в определенный момент вдруг резко свернул влево и, протянувшись еще метров на десять, неожиданно закончился обрывом. Я подполз к краю и озадаченно остановился. На плане ничего такого обозначено не было. Отверстие выхода было неровным и каким-то рваным. Видно, кусок тоннеля просто отвалился. До следующего конца шахты было метров двадцать.
Я посмотрел вниз. Тусклого света двух ламп не хватало, чтобы достать до дна этой кажущейся бездонной пропасти. Сразу вспомнилась прожорливая чёрная пасть в подводном городе, и пришлось тряхнуть головой, чтоб отогнать непрошенное видение.
По всей видимости, это была какая-то сугубо служебная секция. Здесь отовсюду тянулись куда-то провода и кабели разнообразной толщины, замысловато переплетались десятки труб, проржавевших и не очень, откуда-то со дна неторопливо поднимались клубы влажного пара, как будто там был установлен паровой котёл или даже небольшая котельная. Нужно ли сверхчеловекам отопление? Любопытный вопрос, но не сейчас…
Моё внимание привлёк какой-то странный звук. Что-то вроде «блямм… блюмм…», сопровождающееся неким подобием шипения. Мне не составило труда отыскать источник этих звуков. В полумраке этого престранного помещения неторопливо летали, если не сказать порхали, лениво отталкиваясь от стен, светящиеся энергетические шары. Вот это новость! А это здесь откуда, интересно? Похоже, что приключение становится всё более увлекательным…
Ещё раз внимательно оглядевшись, я заметил довольно толстую трубу, протянутую между потолком и тоннелем воздухопровода. И тянулась она как раз до противоположного края разрыва. И дотянуться до неё не составит труда…
-Вот что, мужики, - сказал я, повернувшись к своим, - сейчас придется поднапрячься. Единственный путь – пройти на руках по этой вот трубе. Смотрите внимательно за этими шариками. Глупо будет, если…
Молчаливое согласие было мне ответом. Прекрасно. Я осторожно высунулся на полкорпуса из шахты, протянул левую руку и ухватился ею за трубу. Проверив, не скользит ли, я потянулся к трубе правой рукой и подался туловищем вперед. Мои семьдесят пять килограмм вкупе с оружием и амуницией обрушились всей тяжестью на руки, словно небо на Атласа. Я скрипнул зубами от напряжения и попробовал передвинуться на руках немного вперед. Получилось. Труба была гладкая, почти не ржавая, так что в перчатках по ней спокойно можно было скользить. Тем более, как мне показалось, она шла немного под уклон, что тоже облегчало задачу. Прилагая титанические усилия и скрежеща зубами, я сантиметр за сантиметром преодолевал расстояние, казавшееся мне уже бесконечным. В конце концов, когда я уже не чувствовал своих рук, и почудилось мне, что я уже падаю, моё тело наткнулось вдруг на спасительный воздуховод. Нужно было всего-то немного подтянуть ноги до пояса и пролезть таким образом в проход. Однако, когда мне это наконец удалось, и я, обессилевший, с облегчением привалился к стенке тоннеля, мне пришла в голову мысль, что за такие вещи надо медалями награждать. И только потом мне пришло в голову, что за всё то время, что я проверял на прочность собственные мышцы, я так и не вспомнил про смертоносные энергетические шары…
Серых и О’Брайен перебрались без особых проблем. Всё шло очень хорошо. Но тут вдруг у Ковальски, перебиравшегося последним, сорвалась левая рука, и он, судорожно вцепившись в трубу правой, повис над пропастью вместе со своим этим горе-расщепителем. Сердце у меня сразу же ухнуло куда-то вниз, и я уже не слышал, что там орал оружейнику сержант, что отвечал сержанту Ковальски, я только видел, как светящийся и переливающийся зловещим бело-желтым блеском шар неумолимо движется прямо на Питера. Остаются уже считанные сантиметры, ещё чуть-чуть и –… Ковальски ухватился-таки второй рукой за трубу, с поразительной резкостью сумел подтянуться на руках и перебросить ноги вместе с туловищем через трубу, как бы оседлав её. Шар с лёгким «блямм» ударился о трубу и лениво удалился обратно в полумрак. Я перевёл дыхание.
Сержант хотел по обыкновению хотел было дать Ковальски подзатыльник, но потом, видимо, передумал и только покачал головой. Оружейник улыбнулся и слегка виноватым тоном сообщил, что потерял свой пистолет. Я чуть было не расхохотался, как, впрочем, и все остальные. Что уж говорить, перенервничали мы здорово. Ковальски, несмотря на свою неизменную сияющую улыбку, был бледен, что твоя Смерть, на лице выступили крупные бисеринки пота, а костяшки пальцев побелели до такой степени, что казались маленькими белыми шариками. Потребовалось немного времени, чтобы все пришли в себя, и можно было бы продолжить путь.
Дальше мы двигались уже без экстремальных приключений и встрясок. Тоннель, в конце концов, привёл нас к вертикальной шахте, спускавшейся вниз. Оттуда, снизу, в тоннель проникал довольно яркий свет, и слышались голоса солдат. По всей видимости, это и был упомянутый промежуточный оперативный центр. Я мельком бросил взгляд на парней и знаком приказал надеть респираторы. В руках у нас с сержантом оказалось по газовой гранате. Эти штуки содержали в себе закись азота, так называемый «веселящий газ». Весьма своеобразным опытным путём Пакстону в своих лабораториях удалось установить, что для переработанных этот газ смертелен. Всех подробностей я, конечно, не помню, знаю только, что вроде бы он вступает в реакцию со смесью, которой дышат солдаты Альянса.
Мы открутили клапаны и бросили гранаты в сияющий светом проход. Долго ждать не пришлось. Через какое-то время послышались хрипы, какие-то электронные возгласы, треск, подобный треску статического электричества, и один за другим глухие удары падающих на пол тел. Когда всё стихло, мы поочерёдно спрыгнули вниз, благо высота была не очень большая. Тела солдат всё ещё слабо шевелились, однако звуков никаких больше не издавали. Я прошёл прямо к терминалу.
Первое время несуразные логознаки Альянса я воспринимал через силу, потому что, как оказалось, уже порядком отвык от работы с ними. Впрочем, это быстро прошло, и руки сами «вспомнили», какие кнопки нажимать, а глаза уже воспринимали логокод как само собой разумеющееся.
-Джон, планы и чертежи комплекса, - говорил я, не отрываясь от экрана. – Ковальски, системы охраны. Серых – на стрёме.
Я же проник в системы внутрикомплексной связи. Всё, что мне было нужно, это найти уязвимое место, всего лишь один маленький открытый порт. И когда я его нашёл, подключиться через него к терминалу внутренней связи было только делом техники. Следующий этап – подключение КПК к их системам. Тоже ничего особенного, надо просто чётко знать, какие порты использовать можно, а какие – нет. И, наконец, увертюра окончена и наступает время для исполнения последней арии, так сказать. Небольшой пакет данных надо передать с КПК на терминал связи. И остаётся надеяться, что сети у них достаточно надёжные. Ещё немного, и…
-Внимание! Обнаружено нелегальное программное обеспечение. Сбой систем внутренней связи. Необходима полная проверка и перезагрузка системы. Повторяю:…
Отлично. Эта их перезагрузка и проверка будут длиться минимум час. За это время мы успеем устроить здесь настоящий бардак.
Тем временем Ковальски закончил с системами охраны, и из репродуктора снова послышался голос:
-Внимание! Системы охраны выведены из строя. Всему личному составу соблюдать меры предосторожности. Техническому персоналу явиться на места для устранения неполадок. Выявить источник распространения нелегального ПО. Код: Обнаружить – Идентифицировать – Разбить…
Теперь сторожевые турели будут стрелять в кого попало, только не в нас, и кроме того, все ограничивающие поля превратились в обыкновенные силовые, не пропускающие сквозь себя ни органические, ни неорганические предметы.
Сержант подозвал меня к своему терминалу. План комплекса был составлен во всех подробностях и практически не отличался от предоставленного агентами Феликса. Единственным исключением был какой-то крупный объект, помеченный значком «Особая важность». Мы с О’Брайеном переглянулись. Похоже, мы нашли то, что нам нужно. Из оперативного центра в направлении этого самого «особо важного» объекта вёл один-единственный коридор протяжённостью около трёхсот метров.
-Серых, заминируй здесь всё, - приказал я. – И уходим.

ColdMan2 добавил 16-08-2012 в 16:08:55:
******

…Триста метров коридора по сравнению с тем, что мы уже испытали, показались нам увеселительной прогулкой. За всё время нам попалось около пятнадцати солдат, которых мы проскочили без особых проблем. Где-то на полпути нас застигло очередное сообщение бесстрастной женщины, информировавшее о каком-то вторжении во внешний комплекс Нова Проспект. По её словам, «к вторжению причастен Гордон Фримен». Сержант, услышав эти слова, удивлённо присвистнул, а у Ковальски глаза сделались квадратными. Только Серых сохранил своё лицо в каменном состоянии. Что ж… это было нам даже на руку. Теперь весь комплекс стоит на ушах, полная дезорганизация, плюс охрана теперь не знает, на каком направлении сосредоточить свои основные силы. Всё идет просто замечательно. И до часа Х ещё девять с лишним часов…
Вот ангар мне этот не нравится почему-то. С виду вроде ангар как ангар, да только что-то не так. Помимо обычных ящиков и контейнеров, расставленных по порядку и аккуратно около стен, здесь стояли какие-то деревянные строения, виднелись по бокам кирпичные двух- и трехэтажные здания. Покрытие пола здесь явно имитировало асфальт и землю, по обочинам дорог стояли фонарные столбы, а кое-где даже торчали муляжи деревьев. Вроде бы даже окна в домах были застеклены. Что это всё такое, чёрт подери?..
Ангар был огромных размеров. Я не уверен даже, что видел, где он кончается. Потолок был тоже расположен очень высоко, а освещение должно было напоминать солнечный свет по чьей-то зловещей, настораживающей и даже пугающей немного задумке. Мы непонимающе переглядывались, не понимая, куда попали. Вокруг стояла гнетущая тишина.
Мы заглянули в один из домов. Комнаты выглядели так, будто хоть сейчас заселяй туда людей. Кровати, столы, стулья, даже телевизоры и радиоприёмники, холодильники, занавески на окнах(!) – и всё это было расставлено с поразительной тщательностью и аккуратностью. Я пощупал стену, оконную раму, само окно. И кирпич, и дерево, и стекло – всё было настоящим… Где-то на подсознательном уровне у меня возникло страшно неприятное свербящее чувство.
Только тут мы заметили, что вход, через который мы вошли сюда, теперь наглухо закрыт (и как мы этого не услышали?), а другая дверь, находившаяся как раз напротив первой, медленно поднимается. Инстинкт сработал моментально – мы рассыпались по укрытиям и заняли боевые позиции. Дверь всё также медленно поднималась. В освобождающемся проёме ничего не было видно, кроме темноты. И тут только мне пришла в голову одна простая догадка: это полигон. Какой-то странный полигон, предназначенный для отработки ведения городских боёв. Но кого тут должны тренировать? Неужели солдат?
Дверь тем временем открылась полностью. От того, что появилось оттуда, из темноты, у меня кровь застыла в жилах…
Old Post 16-08-2012 16:04
ColdMan2 отсутствует Посмотреть данные 'ColdMan2' Отправить Приватное Сообщение для 'ColdMan2' Найти другие сообщения 'ColdMan2' Добавить ColdMan2 в Список Друзей
Править/Удалить Сообщение Ответить с Цитированием
ColdMan2
(Member)

Зарегистрирован: Jul 2012
Проживает: Papua-New Guinea/Port Moresby
Написал: 53 сообщений

Оценка: 0 Votes

Сообщение #1075796
7. «Совершенство».

Это потом, чуть позднее, я осознал, что происходило всё тогда очень быстро, слишком даже быстро, так быстро, что мы толком не успели даже разобраться в ситуации. А тогда, присев за крыльцом одного из невероятным образом оказавшихся здесь зданий, я, кажется, не ощущал никакого течения времени, полностью поглощённый открывшимся зрелищем.
Этот был ростом около трёх метров, по габаритам вдвое шире любого среднего человека. Всё его тело было покрыто тяжелыми на вид пластинами какого-то грязно-жёлтого цвета. Мощные ноги, если их, конечно, можно было так назвать, производили впечатление строительных свай, намертво вбитых в землю. И вместе с тем кажущаяся абсолютная неповоротливость этих массивных конечностей сочеталась с невероятной пластичностью и подвижностью. Они двигались, принимая, казалось бы, любую форму, слегка сгибались и разгибались, словно их обладатель готовился к прыжку. Хотя что ноги – всё тело вместе с бронепластинами, закреплёнными на нем, жутковато шевелилось, демонстрируя гибкость и смертоносную грацию. Ещё мне показалось, что пластины, призванные защищать своего носителя, живут совершенно отдельной от него жизнью, перемещаясь и наслаиваясь друг на друга в непостижимых сочетаниях.
Рук, как таковых, у твари не было. Обе передние конечности представляли собой весьма устрашающее и грозное оружие (я не определил, какое именно). На правом плече взгромоздилась вроде бы совершенно неуместная штука, напомнившая мне какой-то старый фантастический фильм, который я смотрел в детстве. Конечно, потом-то я понял, что эта штука как раз более чем уместна. Это было оружие страйдеров, то самое, разрушающее стены как карточные домики и не оставляющее от людей даже следа.
Ну и голова. Сложно сказать… Не было у него, наверное, головы в строгом смысле слова. Она у него, закрытая наглухо грязно-жёлтой пластиной, плавно переходила в туловище и наоборот.
Кажется, промелькнули ещё у меня какие-то мысли, уместные и не очень, догадки какие-то запоздалые, даже что-то вроде озарения. Ну конечно, ведь совсем ещё недавно на одном из совещаний собственными своими ушами слушал я доклад Феликса о засекреченной программе «Совершенство», над которой Альянс работал уже без малого пять лет. Но ведь всё не так же должно было быть… объект «Кристалл» в Белом Лесу… беспрецедентные меры охраны… разработка новых вооружений и техники… ведь всё это должно быть за пятьсот километров отсюда… Ни хрена, вот оно, живое доказательство, вылезло на белый свет. И полигон этот построили для него специально, чтобы наблюдать, как он будет уничтожать людей десятками, разносить в клочья бетонные строения, и по возможности, вносить коррективы в программу. Вот оно как всё было…
На то, чтоб все эти мысли и обрывки мыслей прошмыгнули в голове, ушла пара секунд, по истечении которых мы, не раздумывая, открыли огонь по неожиданному гостю, вполне здраво рассудив, что ничего хорошего от него ждать не придется. Гость же несколько секунд стоял, будто в ступоре, принимая на себя весь град пуль четырех винтовок. Что-то было не так… И я понял, что. Я ждал, что пули будут с лязгом и звоном отскакивать от его бронированной шкуры, испуская искры и оставляя лишь незначительные царапины. Этого я ждал, потому что это укладывалось в рамки моих представлений о реальности. Но ничего подобного не произошло. Пули абсолютно беспрепятственно, с лёгкими шлепками, врезались в его тело, моментально поглощались движущимися пластинами, на которых не оставалось ни следа от попаданий. Монстр просто стоял, видимо наслаждаясь собственной силой и неуязвимостью, как бы давая маленьким ребятишкам вволю порезвиться, а потом игра в поддавки закончилась.
Потрясающе резким и выверенным движением это исчадие со слабым механически-электронным звуком бросилось вперёд, совершив длинный кувырок метров на десять. Не успели мы опомниться, как этот, уже стоя на ногах, небрежно махнул одной из «рук», и в тот же миг длинная пулемётная очередь хлестнула по нашим позициям. Я нырнул за свой ящик буквально за доли секунды до того, как очередь прошла над моей головой. Я окликнул по рации своих. Серых не отозвался…
Из-за ящика раздавались тяжёлые глухие шаги биомеханического чудовища. Выжидает. Ждёт, пока мы что-нибудь предпримем. Что же это такое? Мини-страйдера я видел и даже пару раз имел счастье завалить его. Но это… это не мини-страйдер, бегающий, прыгающий и убивающий по заложенной программе, пусть и рассчитанной на самообучение – нет, это нечто живое, при всей его чудовищности и нереальности, живое и думающее, вот что страшно. Любая альянсовская машина, и даже любой солдат уже давным-давно бы сунулись к нам, чтобы попытаться добить. А этот ждёт. И на нервы своими шагами действует. Вон пол аж трясётся… Ч-чёрт, а раз он думает, значит, у него совершенно своя логика и психология, которую понять просто невозможно. Значит, нельзя предугадать его действия. Значит…
Раздался режущий слух звук, с быстро нарастающей частотой. Мы все знали, что это такое. Штурмовое орудие страйдеров, наводящее ужас на пехоту. Частота звука достигла высшей точки, и мощный сконцентрированный луч ударил в одно из зданий. На нас посыпались обломки кирпичей, куски арматуры, шрапнель. Тварь и не думала успокаиваться, ударив лучом во второй, ближайший к нам, дом. В плечо мне угодил увесистый булыжник, отчего я едва не рухнул на пол. Потом установилась относительная тишина, нарушаемая только гулкими шагами чудовища и звуками осыпавшихся обломков.
Я осмотрелся, стараясь оценить ситуацию. Определённо, надо уходить от этого ящика подальше – что это за укрытие такое, когда тут дома вон разносят?.. Слева от меня за стеной основательно покорёженного уже дома присел сержант, чуть поодаль, за другим строением притаился Ковальски. Где-то там, рядом с ним, лежал убитый Серых. Справа ничего не было, кроме намертво заблокированной двери и массивной стены, до которой было метров десять. А ведь ему бы ничего не стоило сейчас зайти с этой стороны, подумал вдруг я, и перестрелять нас как баранов. Издевается. Играет с нами. И игра идёт явно в одни ворота…
Собравшись с духом, я резко оттолкнулся от пола и, совершив нехилый бросок, приземлился уже за стеной дома, рядом с сержантом. Буквально в ту же секунду луч ударил в ящик, за которым я только что укрывался. От стальной коробки мало что осталось, как и следовало ожидать. Интересно, а эта штука может видеть сквозь стены? Какими пределами ограничиваются её возможности?..
Монстр, по всей видимости, заскучал, потому что через некоторое время снова принялся палить из своей дьявольской пушки и одновременно строчить из обоих пулемётов. Раз: содрогнулся наш дом, посыпались снова обломки. Два: луч ударил в стену ангара где-то в пятнадцати метрах над нами. Ощущение было ужасное – от пронзительного толи лязга, толи грохота, толи всего вместе, уши моментально заложило, а голова превратилась в кузнечную наковальню, по которой мерно, изо всех сил, бьют десятитонным молотом. Три: второй этаж дома, за которым спрятался Ковальски, не выдержал и просто разлетелся на куски. Оружейник инстинктивно бросился в сторону, спасаясь от обломков и рассчитывая, видимо, добраться до нашего укрытия.
Я уже раскрыл рот, я знал, что сейчас заору не своим голосом: «Ковальски, назад! Отставить!», но вместо этого только что-то прохрипел. А даже если бы и получилось, то вряд ли бы это что-то изменило – я вдруг интуитивно понял, что оружейника контузило… Очередь была короткая, хлёсткая и беспощадная. Ковальски будто споткнулся, сделал ещё несколько шагов в нашу сторону и навзничь рухнул на пол, как раз поперёк маленького, казалось бы, промежутка между домами. Снова прозвучал тот самый механический возглас, который, очевидно, был победным, торжествующим возгласом. Я медленно кивнул. Значит, победным? Торжествующим, значит?.. Встретившись взглядом с сержантом, я понял, что он думает о том же.
Мы поняли друг друга без слов. Через несколько секунд мы уже присели по разные концы стены, сжимая в руках гранаты. Три, два, один… Томительное ожидание. Звон в ушах от этой его проклятой пушки. Закипающая постепенно злоба и притаившееся совсем рядом безрассудство. Сколько же это может продолжаться? Чёрт, сказать что-нибудь хочется. Нет, не сказать – заорать. Неважно, что. Главное, разорвать молчание и заглушить этот проклятый звон в ушах. Попробуй только крикни, думал я, и будешь потом кричать и хихикать всю оставшуюся жизнь…
…Двойной взрыв был резким, оглушающим, великолепным, и показался мне таким нашим, таким родным, человеческим. И звона в ушах как не бывало. Наверное, я просто вообще теперь ничего не слышу. Может быть, даже оглох. Но это всё потом, потом. Если это «потом» наступит… Мы с сержантом осторожно выглянули из-за укрытия. Никто не прошил нас очередью, не разложил на атомы, да и вообще, никого там не было. И пол не трясся от шагов. Неужели?..
И тут правая часть дома, как раз та, возле которой был О’Брайен, взорвалась мелкими обломками и пылью, и монстр, который, свернувшись, просто проломил строение своим телом, играючи швырнул сержанта в стену ангара. Потом, пока я всё ещё был в ступоре, тварь медленно, словно красуясь, расправилась и встала в полный рост. Тут только я увидел её глаза, выглядывавшие из-под пластин. Два горящих зловещим зелёным светом шара, с жуткими квадратными зрачками, которые всё время сужались и расширялись. Странно, что я смог разглядеть всё это в таких подробностях, находясь на порядочном расстоянии от монстра. И руки у него тоже были, оказывается. С пятью пальцами вроде бы. Ладонь размером в два раз больше человеческой.
Сбросив с себя, наконец, оцепенение и заранее записав себя в мертвецы, я резко, насколько это было возможно, перекатился за угол дома. Пулемёт ударил по только что покинутому мной месту как-то чересчур лениво, вальяжно, как мне показалось, с абсолютной уверенностью своего собственного превосходства. Хотя, скорее всего, мне просто повезло, а всё остальное дорисовало обострившееся воображение. Пол затрясся – этот шёл за мной. Не теряя зря времени, я бегом бросился к следующему строению, гадая, повезёт ли мне ещё раз и отмечая попутно, что слух постепенно возвращается, потому что шаги позади себя я уже не только чувствовал, но и слышал. Слышал я и хлестнувшую сзади очередь за доли секунды до того, как я успел заскочить за угол здания. Не останавливаясь, я трусцой бежал вдоль стены, прекрасно понимая, что бесконечно это продолжаться не может, это – конец. За моей спиной суперсолдат (вот-вот, именно суперсолдат) явно доламывал то, что осталось от первого дома. Забежав за очередной угол (я уже и счёт им потерял), я обессилено привалился к стене. Бежать дальше глупо. Драться до последнего? Не смешно, о какой драке может идти речь, если этот супер неуязвим?
Справа, всего в нескольких метрах от меня, с грохотом и скрежетом протащился по земле фонарный столб. Через несколько секунд примерно в это же место упало тело. Это был Ковальски. Меня вдруг снова охватила жгучая ярость. Он что о себе возомнил, суперублюдок доморощенный? Ярость подействовала отрезвляюще, и меня вдруг осенило. Плюнув на осторожность и не обращая внимания на развлекавшегося где-то сзади супера, я высунулся из-за угла, ухватил тело Ковальски за ноги и подтащил к себе. Его рюкзак был на нём. Я торопливо расстегнул его и, разворошив недоеденный сухпаёк и дополнительные боеприпасы, обнаружил то, что искал. Нейтронный расщепитель был с виду абсолютно целым и вроде готовым к использованию. Я извлёк его из рюкзака и бегло осмотрел. Горела какая-то жёлтая лампочка у самого основания. Приглядевшись, я заметил надпись «HEV-облегчение веса». Работает. Прекрасно. Я лихорадочно вспоминал, что Ковальски говорил себе по поводу этой штуковины. «Чёрная кнопка запускает генератор…» - так он говорил, кажется. Чёрная кнопка, чёрная кнопка… вот она! Через несколько секунд после её нажатия расщепитель тихо загудел, засветились лампочки каких-то индикаторов, а потом голос, в котором я распознал Пакстона Фелпса, сообщил что все системы работают на полную мощность, а оружие приведено в боевую готовность. Та-ак… что он там еще говорил? Регулятор мощности… вот. Перевёл я этот регулятор в крайнее положение, и голос Пакстона сразу же сообщил: «Установлена максимальная мощность». Спасибо тебе, Пак… Что ж, кажется, теперь остаётся только нажать на кнопку? Сзади, как раз из-за угла, послышались шаги. Ну давай, иди сюда…
Ни о чём не думая, ничего не ощущая, кроме странного равнодушия, я спокойно вышел из-за угла. Красную кнопку я вдавил до упора сразу же, как только увидел супера, застывшего метрах в пятнадцати от меня. Теперь мне не оставалось ничего другого, кроме как ждать: или я, или он. Гудение расщепителя всё нарастало, становясь всё громче и отчетливее. Зазвучал бесстрастный женский голос: «Внимание! Обнаружено неопознанное нелегальное устройство с субатомным принципом действия». Я его не слушал. Я не отрываясь смотрел на суперсолдата, глаза в глаза. Тот явно пытался что-то сделать, скорее всего, просто расстрелять меня, но почему-то не мог. Потом воздух под действием расщепителя вдруг начал как-то странно колебаться. Я поморгал. Нет, даже не колебаться – закручиваться как-то спиралеобразно, образуя нечто вроде воронки. И центр этой воронки находился как раз на супере. Теперь тот беспорядочно размахивал руками, издавая жалобные механические стоны, словно пытаясь сбросить себя что-то. А гудение генератора уже достигло высшей точки, превратившись в зловещий гул. Воронка всё расширялась, захватывая всё больше и больше пространства. И бесстрастный женский голос уже нёс что-то совершенно несусветное: «Угроза разрыва материи… нарушен резонанс сингулярностей…». И не было уже слышно стонов суперсолдата. Его самого уже не было видно, он весь расплылся как-то в этой ирреальной, жуткой воронке, слился с бешено крутящимся воздухом и фрагментами стены. И освещение, имитировавшее до этого солнечное, вдруг превратилось в красное аварийное, а сверху, с невидимого ранее потолка, что-то уже с грохотом сыпалось на пол. И летели уже снопы искр толи от супера, толи от неведомой электроники, которой наверняка был напичкан этот ангар. И я успел ещё подумать: «Какой, мать вашу, поток нейтронов?! Это же чертовщина какая-то!..». А потом что-то увесистое и металлическое с треском обрушилось на мою каску и я, стремительно теряя сознание, рухнул как подкошенный…
Old Post 17-08-2012 20:10
ColdMan2 отсутствует Посмотреть данные 'ColdMan2' Отправить Приватное Сообщение для 'ColdMan2' Найти другие сообщения 'ColdMan2' Добавить ColdMan2 в Список Друзей
Править/Удалить Сообщение Ответить с Цитированием
Все время в GMT . Сейчас 21:54.
Создать Новую Тему    Ответить

Быстрый ответ
Ваше Имя:
Хотите Зарегистрироваться?
Ваш Пароль:
Забыли свой Пароль?
Вы можете оставлять свои комментарии анонимно, просто введя свои имя и оставив пустым поле пароля.
Ваш ответ:

[проверить размер]
[транслит в win] | [?]
[русская клавиатура]

Дополнительно: Подтверждение по E-Mail


Быстрый переход:
 
Оцените эту Тему:
 

Правила форума:
Создание Тем не разрешено
Создание Сообщений разрешено
Создавать Вложения не разрешено
Редактирование Сообщений не разрешено
Коды HTML запрещены
Коды форума разрешены
Смайлики разрешены
Коды [IMG] запрещены